Боров, которого все звери презирали ещё несколько часов назад, вдруг вырос в своих глазах и, что самое странное, в их глазах тоже.
Медведь даже не подумал возмутиться таким наглым жестом, наоборот, он весь приосанился, гордо задрал морду.
– Меня зовут Боб, господа. Зовите меня просто Бо, – подражая людям, медленно произнёс боров, щёки его стали снова надуваться. – Я предлагаю создать общее правление и выборность снизу до верху. От каждого вида нужно выбрать трёх депутатов в общий совет. Попрошу, господа, выдвигайте кандидатуры прямо сейчас.
Огромный пень стоял недалеко от развалин дома. Боров бросился туда и удивительно было смотреть, как быстро он переваливается на коротких ножках. Но даже на невысокий пень он не сумел залезть. Медведь и два лося стали толкать его вверх, пока, наконец, не взгромоздили жирную тушу.
– Нет, мне нужно худеть, – бормотал боров, ободряя себя и своих сторонников. – Иду в спортзал. Нужно и себе время уделять, а не только общественной работе. Я тут тружусь больше всех, и вот результат. Себя нужно беречь.
С этим он выпрямился на всех четырёх ножках и тут же сел. Он был выше всех. И даже лоси смотрели на него, вытянув шеи.
– Выборных доверенных лиц прошу подойти ко мне на совет, а все остальные можете идти, приводить в порядок свои жилища. А почему я не вижу волков? Господа, кто-то может пригласить волков?
Вызвался молодой лось, один из трёх выборных. Он побежал, высоко вскидывая ноги. За ним полетели несколько любопытных птиц. Зубр проводил его взглядом и проговорил, отворачиваясь:
– Не нравятся мне волки. И запах их не нравится и нрав. Чуть что не так – зубами лязгают.
– Да они прикалываются, – заурчал медведь Мэр.
Он был старый и толстый, почти такой же толстый, как боров, но очень огромного роста. Когда он становился на задние лапы, он возвышался над любым человеком. Не было ему равных по силе на острове.
– Волки высокомерны, – сказал выборный от собак. – Они – дикие и наглые.
Это был крупный, очень крупный пёс, гладкошёрстный кавказец, брошенный в прошлом году хозяином в порту, привязанным к фонарному столбу. Егерь заповедника узнал о нём из объявления в интернете, поехал, отвязал и забрал на остров. Его назвали Лакки, потому что никто не знал его настоящего имени. И он молчал о своём прошлом. А после того, как его кастрировали, вообще замкнулся.
Вернулся лось, он только сморщился и покачал головой.
– Они там ищут кого-то, – проговорил он медленно. – Вроде бы их щенок пропал.
– У нас тоже пропал мой внук, – проговорил самец косули. – Но это же не повод не являться на собрание. Другие члены моей семьи его усердно ищут.
– Нужно в нашем государстве сразу указать им их место.
– Тихо, волк.
И на поляну, занятую множеством зверей, вбежал волк. Это был старый Борз, чья рыжая шерсть покрылась сединой, словно инеем.
– Что вам нужно от волков? – спросил он, опустив голову и тяжело дыша. – Наш щенок пропал во время шторма, и мы его ищем. Говорите скорее.
– Ты ведёшь себя нагло, – начал боров, но Борз перебил его.
– Свинья меня учит, как вести себя?
– Что ты сказал? За это ты ответишь по закону. Это оскорбление правительства.
– Сказать свинье, что она свинья? Я не оскорблял. Хотя, думай, как хочешь.
Волк повернулся уходить.
– Стой. Раз ты выборный, останься, но нужны ещё двое. Это наше правительство, законодательный орган.
– Какой орган?
– Законодательный. Раз люди исчезли, мы сами должны собой управлять. На демократической основе.
– А ты кто тогда?
– Я ваш руководитель. Выбранный большинством голосов президент.
– Ни один волк не признает вожаком свинью! Я всё сказал! – Борз повернулся и бросился прочь широкими скачками.
– Что?! – вслед завизжал боров. – За оскорбление Власти…
Но волк бежал уже далеко, он перескакивал через завалы, выбоины и ямы и нёсся, мучимый беспокойством о пропавшем щенке. Малыш не являлся его сыном или внуком, он был только дальним родственником, таким же дальним, как и большинство членов стаи. Но волки совсем не похожи на остальных животных Острова. Они чувствовали родство физически. Это было у них в крови. Именно поэтому они и становились самыми отзывчивыми даже к чужим. Ни один волк не пройдёт мимо попавшей в яму косули или медвежонка. Но их всё равно считали наглыми и высокомерными. Уж такими они были, такими рождались и готовы были умереть.
Поэтому Борз так спешил. И уже подбегая к кромке леса, он услышал призыв щегла.
– Туда, туда, – кричали ему птичка, летая над головой. – Ваш птенец нашёлся. Ихван просил привести тебя.
Борз, не сбавляя скорости повернул за щеглом.
На острове была единственная гора, не очень большая. У подножья жили косули. И на гранитном выступе скалы образовалась неглубокая трещина. Туда и провалился пятимесячный волчонок. Но хуже всего, что там был маленький детёныш косули.
– Это Эльза, она поломала ногу, – кричал своим родичам малыш. – Достаньте сначала её. Ей очень больно.
Маленькая косуля только закивала головой. В глазах у неё стояли слёзы.
Волки склонились над трещиной. Своего щенка бы они вытащили легко, один взрослый матёрый волк в состоянии был спуститься и взяв его за шкирку, вытащить, карабкаясь по небольшим уступам. Силы бы у него хватило. Но с косулей, которой тоже было около пяти месяцев, по почти отвесной скале ни один волк подняться бы не смог.
Волки задумались.
– Не волнуйся, Эльза, – говорил волчонок косуле. – Мои родичи нас вытащат. Вот увидишь. Они все – самые сильные и смелые на Острове.
Косуля кивала головой. Ей было очень больно, но она верила волчонку.
– Я заблудился в ветер, – кричал волчонок своим родичам. – Потом услышал, как зовёт Эльза. Я же не мог её оставить, правильно?
– Ты молодец, – отозвался его отец, чтобы подбодрить малыша.
И волки, увлечённые и разгорячённые, даже не услышали и не почувствовали, что за ними наблюдал хорёк. Это был совсем молодой зверёк серого цвета с рыжей спинкой. Этот малыш, родственник куницы, был непоседа и совал нос везде и всюду, даже в то, что его совсем не касалось.
Он всё увидел, запомнил и помчался, неся горячую новость на кончике своего хвоста.
Возле пня всё ещё проходило собрание, там кричали, махали лапами и топали копытами. Всегда спокойные и рассудительные звери сейчас словно взбесились. Они ревели и орали, словно у них пришло время гона.
Хорёк из осторожности не рискнул подходить близко к крупным зверям, он обошёл всех и подговорил белку подозвать свина. Но тот либо зазнался, либо побоялся слезать с пенька, и послал к хорьку Мэра.
Мэр подробно расспросил маленького зверька и бегом вернулся к пеньку, расталкивая зверей. Даже матерые зубры отскакивали от него, как молодые телята.
– Детёныш косули найден. Но его окружили волки, его жизнь под угрозой! – закричал он, становясь на задние лапы.
– Где, где? Нужно сейчас же спешить туда!
– Хорёк поведёт нас.
– Где хорёк? – боров побоялся, что инициатива уйдёт от него, потому что хорошо знал, что вожаком толпа считает только того, кто бежит впереди неё.
Даже если мнение вожака другое, он всё равно должен бежать в том же направлении, что и вся толпа, только немного быстрее. А иначе кто-то, например, – Мэр, обгонит его, затопчет и сам возглавит толпу.
– Сейчас же, немедленно, – суетился и хрюкал боров, спеша изо всех сил на коротеньких ножках. Голос его и без того невнятный из-за хрипов и похрюкиваний, из-за быстрого движения стал совсем нечленораздельный. – Нужно организовать спасение… спасателей… отряд спасателей.
– Спасение! Ах, как мудро! Спасателей! Величие души! – кричали птицы, летая над головами. – Ах, ах! Наш герой! Святые годы!
Но понять борова было невозможно, его мучала отдышка, нос был забит и слова сливались с хрипом и хрюканьем.
Собаки сами сориентировались, Мэр организовал отряд спасателей из них и молодых медведей, и все они бросились к горе.
Рыжий молодой волк готовился к последнему прыжку, держа косулю перекинутой через спину. Он зубами крепко сжимал её ногу. И Эльза зажмурила глаза от страха.
Насколько волков со дна пропасти построили живую пирамиду, и рыжий волк лез по ней, как по лестнице. Ему осталось только сделать рывок – и маленькая косуля была бы спасена.
Но тут на волка, чья голова лишь выглядывала из горной трещины, налетел медведь. Он сверху упал на волков, придавил тушей, и вся масса свалилась вниз, на камни, давя друг друга своими телами. Собаки сверху бросились на волков, медведи сцепились с двумя старыми волками, оставшимися наверху и готовившимися принять косулю.
Звери дрались яростно, то и дело из глубины трещины раздавался собачий визг и медвежий вопль. Внизу было тесно, там просто шло взаимное уничтожение. Но собак было мало, медведи не спешили на помощь. Они берегли свои шкурки. И вот первый пёс выскочил из трещины. За ним последовал второй. Окровавленные, с шерстью, стоящей дыбом и поджатыми хвостами, отступали они с горы. Медведи скатились вниз к подножью раньше их.
К пню, возле которого собрались все звери, собаки и медведи вернулись в молчании и понурые. Их окружили и забросали вопросами. Боров уже и не пытался залезть на пень. Он сидел рядом, прислонившись к обрубку дерева спиной. Рядом в той же позе сидел Мэр. Другие звери окружили их. Хорёк был уже тут. Он сидел на самом пне, в безопасности, и что-то шептал на ухо то борову, то медведю.
Звали хорька Крысёныш, а почему, – никто и не помнил. Просто, когда-то в его детстве, кто-то так назвал самого маленького и хилого детёныша от очень красивой пары хорьков. Но братья и сестры по клану иногда называли его Гадёныш, – за мелкие пакости, которые тот им подстраивал.
– Ужасно, ужасно! – кричали птицы, слушая с ветвей рассказ побитых собак. – Волки всегда были опасны. Они однажды растоптали птенца, упавшего из гнезда!
– Да! Однажды волк оторвал хвост моему дедушке, – присоединилась к хору белка.