– О чем ты говоришь? – спрашиваю я. Меня уже выворачивает от игры Мин Гён. Сейчас она просто несет какую-то чушь.
Она сует свой телефон мне в лицо. Прежде чем я успеваю увидеть, что на экране, Ханна пытается схватить его, но Мин Гён отдергивает свою руку и снова протягивает мне телефон.
– Джейкоб, я могу все объяснить. – Мне требуется секунда, чтобы оценить голос Ханны и тот факт, что она ясно понимает, к чему ведет Мин Гён. Стоп, откуда она знает, к чему ведет Мин Гён? Я медленно опускаю глаза, чтобы встретиться взглядом с Ханной, и перевожу взгляд на экран. Беру телефон у Мин Гён несмотря на попытки Ханны остановить меня.
На экране фотография Ханны… и Нейта. Они пьют боба и улыбаются, рука Нейта лежит поверх руки Ханны на столе. Я смотрю на дату публикации. Это было два дня назад. Я быстро просматриваю комментарии, пытаясь найти кого-нибудь, кто объяснит мне, что за хрень я вижу. Комментарий за комментарием люди обзывают Ханну ужасными словами и умоляют меня вернуться домой в Корею и воссоединиться с Минги.
Мое тело холодеет, я замираю на месте. Она сказала мне, что не встречалась с Нейтом этим летом.
Ханна выхватывает у меня телефон и смотрит на фотографию. Еле слышный крик вырывается из ее горла. Она берет меня за руку, но я не реагирую.
– Всё не то, чем кажется. – По-моему, я слышу, как она говорит это. – Джейкоб, позволь мне объяснить. – Кажется, она о чем-то меня просит.
– О, думается мне, Ханна, у тебя не один летний роман, – зло усмехается Мин Гён. – И не только наши фанаты в Корее, но и наши здешние поклонники нормально отнесутся к тому, что их Джин Сок останется с разбитым сердцем. Возможно, тебе придется затаиться на некоторое время. Нескольких месяцев должно хватить. Только это не должно быть похоже на то, как Джейкоб якобы залечивал травму лодыжки и при этом все лето носился по Сан-Диего. Очевидно, наша популярность захватила и Америку. Не знаю, сколько времени понадобится здешним фанатам, чтобы простить изменника.
– Ханна, – зовет миссис Чо.
– Джин Сок, – одновременно зовет мама.
– Оппа! – Взволнованно окликает меня Джин Хи.
Я не двигаюсь. И молчу. Ханна была с Нейтом, а уверяла, что любит меня.
– Джейкоб, – шепчет она в полном отчаянии.
Я медленно поворачиваю голову, осмеливаясь искоса взглянуть на нее. На ее лице паника.
– Довольно! – Резкий тон Хэ Джин выводит меня из ступора. Это явный приказ. Он не подлежит обжалованию. Хэ Джин в гневе. – Поскольку ты отказываешься вернуться в Корею, как тебя просили, мы сами приехали к тебе, – говорит она. – Твое поведение этим летом принесло кучу проблем, и нам нужно кое-что изменить в твоем имидже.
Похоже, Хэ Джин пытается обмануть меня, обставив все так, будто из-за меня шоу провалится и всей студии придет конец. И все только потому, что я не выполняю их дурацких условий. Я не произношу ни слова. Перед глазами до сих пор стоит фотография Ханны с Нейтом.
– Сан-Диего – прекрасный фон. Мы устроим здесь несколько пресс-фото для нового сезона. Может быть, если получится, даже впишем в сценарий твой отпуск. Но, думаю, для начала мы приставим к вам с Минги фотографа и оператора. Поручим им не отставать от вас ни на шаг, пока вы будете завершать в городе дела из твоего летнего списка. Дальше действовать будем мы. Любители нам больше не потребуются. – Хэ Джин даже не смотрит на Ханну, но камень в ее сторону был брошен, и, судя по опустившимся плечам Ханны, он попал точно в цель.
– Я так давно мечтала побывать в Калифорнии! – визжит Мин Гён.
Моя сестра смотрит на маму, та смотрит на миссис Чо, которая смотрит на Ханну, а Ханна смотрит на меня. Но я не поднимаю на нее глаза. Я слишком ошеломлен и подавлен. Просто сбит с толку. Меня тянут в разные стороны, и, кажется, вот-вот разорвут на части. Непрошеные слезы застилают глаза, но мне теперь все равно, как это выглядит со стороны. Вокруг меня ведется обсуждение оставшейся части моего отпуска, какие-то доводы приводит моя мама, сестра то и дело зовет меня по имени, а я ничего из этого не замечаю.
Ханна снова берет меня за руку.
– Все было вовсе не так, как она хочет представить. Я рассказала о тебе Нейту и пару дней назад на самом деле ходила на встречу с ним. Только ради того, чтобы объяснить, что ты для меня значишь. Мне не хотелось, чтобы он понапрасну тешил себя надеждой. Думала, так будет правильно. Конечно, я должна была тебя предупредить, но это, честно говоря, вылетело у меня из головы. Это был единственный раз, клянусь. Прости меня.
Мне очень хочется ей верить. И я не намерен спешить с выводами. Однако меня гложут сомнения. Я в растерянности. Знаю, камера способна искажать историю. Но может ли лгать Ханна? Смятение растекается по моим жилам, как яд, и разъедает меня изнутри.
Я качаю головой.
Ханна отступает на полшага, увеличивая пространство между нами. Отпускает мою руку, или, может быть, это я отпускаю ее первым. Не знаю.
– Джейкоб, – снова умоляет она.
– Я не в состоянии ничего решать прямо сейчас, – говорю я, имея в виду все, что происходило в этой гостиной с той минуты, как мы тут появились. Но лицо Ханны мрачнеет. Она думает, что я говорю о ней, о нас с ней.
– Я… я… все понимаю. Конечно. Планируйте вашу работу и дальше, артисты, – говорит она срывающимся голосом и мчится наверх. Я пытаюсь заставить свое тело повернуться и догнать Ханну, но тело меня не слушается.
Чувствую чье-то прикосновение к своей руке.
– Джин Сок, не могу дождаться, когда ты, наконец, покажешь мне Сан-Диего, город твоего детства. – Мин Гён тащит меня к дивану. Я не сопротивляюсь. Со мной обращаются, как с тряпичной куклой.
Хэ Джин достает из портфеля блокнот в кожаном переплете и ручку. Вытаскивает какой-то официальный документ и переворачивает его на журнальном столике лицевой стороной вниз. Прочищает горло. Посыл очевиден – она собирается поговорить со мной наедине.
Мама подходит к дивану и встает рядом со мной.
– Все в порядке, – говорю я и киваю, чтобы успокоить маму.
Мама, Джин Хи и миссис Чо уходят, а я остаюсь сражаться с корейскими волчицами.
Я хочу предупредить Хэ Джин до того, как она начнет говорить.
Я хочу вырваться из хватки Мин Гён.
Я хочу пойти проведать Ханну.
Но я будто прирос к дивану. Не могу заставить свои ноги двигаться. Я застрял во всех возможных смыслах.
Присутствие Хэ Джин и тот факт, что студия отправила сюда очень дорогую съемочную группу и Мин Гён впридачу, недвусмысленно дают понять, что у меня большие проблемы. Я облажался по-королевски. И мне лучше смириться и делать то, что они хотят, иначе все может закончиться для меня весьма плачевно.
По правде говоря, сейчас мне все равно. Если я не борюсь за то, чтобы остаться здесь с Ханной, я должен вернуться в Корею. Или я все неправильно понял? Она рассказала Нейту обо мне. Она за моей спиной проводила с ним время. Выходит, она играла со мной все это время? А может быть, она не отпускает его далеко, пока я не уехал?
Я тупо сижу и смотрю, как Хэ Джин распинается о наших планах, не слыша ни слова из того, что она говорит. Я статуя из камня, и я погиб.
Следующие два дня я с головой погружен в работу.
Нас с Мин Гён привозят в Бельмонт-парк, где мы едим сладкую вату на фоне старых деревянных американских горок. Нас снимают. Я улыбаюсь, когда камеры включают, и становлюсь безучастным роботом, когда их выключают.
– Приложи немного усилий, Джин Сок, – шипит на меня Хэ Джин. – Студия очень заинтересована и инвестирует в результат большие деньги. Никто тебя по головке не погладит за то, что ты подверг риску и нас, и шоу, необдуманно выложив в Интернет фото с этой девушкой.
– Не говори о ней, – прошу я. – Я позволяю тебе обращаться со мной как со своей собакой, но о Ханне ты говорить не смеешь. – Хэ Джин приподнимает бровь, явно удивившись, что я так дерзко ей ответил и что защищаю девушку, которая, как она считает, предала меня. Не понимаю, рассержена она или крайне удивлена. Наверное, просто раздражена, что приходится иметь дело со мной.
Должно быть, пиарщики растрезвонили о съемках, потому что вездесущие фанаты буквально следуют за нами по пятам. Мне уже сдается, что я не в Сан-Диего. С тем же успехом город мог быть и Сеулом.
Потом мы едем в SeaWorld, кормим дельфинов и гладим по головам косаток. Никого не волнуют дискуссии о содержании косаток в неволе. Всех заботит лишь одно: на снимках Минджин все должно выглядеть так, как будто мы отлично проводим время. Я натягиваю на лицо свою актерскую улыбку и делаю, что мне велит режиссер.
С Ханной я не виделся и не разговаривал уже два дня. Она игнорирует мои сообщения. Я отчаянно хочу поговорить с ней. Я не доверял ей, так почему она должна доверять мне? А когда Ханне больно, она, по обыкновению, отталкивает людей. Вот чего я боюсь больше всего.
– Думаю, здесь мы все сняли, – сообщает оператор.
– Хорошо, давайте собираться и закончим на сегодня. Завтра будем снимать в Старом городе и в магазине корейских десертов на Конвой-стрит, – говорит режиссер.
– Это большая работа всего лишь ради нескольких промофото, – ворчит Мин Гён. Голос у нее напряженный, и я впервые вижу, как что-то поколебало ее внешнюю невозмутимость. Она опускает зонт, защищающий ее от солнца, ближе к лицу. Она расстроена. Не помню, задумывался ли я вообще о том, от чего ее оторвали, чтобы притащить в Сан-Диего и сохранить легенду наших отношений на камеру.
– Как отель? – спрашиваю я.
Ее голова дергается, она бросает на меня недоверчивый взгляд.
– Пожалуй, там вполне пристойно, – отвечает она.
– Мин Гён нуна, прости, что вел себя, как придурок, и за все это. Просто… у меня были планы на лето, и все это типа сбило меня с толку. – У меня получится. Я могу, по крайней мере, попытаться помириться с ней и быть более дружелюбным. Мы вместе в этой лодке.
– Я предупреждала тебя во время видеозвонка. Твоя беспечность и эгоизм поставили в невыгодное положение всех, в том числе и твою девушку. А потом ее поймали с другим парнем. Господи, Джин, живи по программе. В этом бизнесе у нас не может быть «нормальной» жизни, как бы мы этого ни хотели. Наша работа предполагает, среди прочего, создание картинки, которую хочет видеть наш фандом. И в ту минуту, когда эта видимость растворится вместе с надеждой на наши отношения, пиши пропало. – Мин Гён снова поправляет зонтик над головой и продолжает: Приходится повторить еще раз, потому что до тебя, похоже, мои слова слишком медленно доходят. Если не хочешь снова стать безработным и нищим, предлагаю поразмыслить, что значит быть актером… Хотя бы в виде исключения. – Она уносится прочь и садится в ожидающую ее машину.