Звонкий стрекот, шёлканье.
— Прости, папа. Я почти не разбираю сейчас… Уходи сам, ты ещё слаб… Наконец я смогла быть полезной… Уходи. Я… Я люблю тебя… Прощай!
— Не кхлупфи, дочша. Я шильный. Тхвоё шлапое тхело умхирает. Я штелаю тхебе лушче. Храшивое. Хак моё.
Само пространство раздалось, раздвинулось, превращаясь в бесконечную разноцветную паутину. Светящаяся синяя нить опустилась и подхватила демона. В последний момент тварь двумя лапами ловко подцепила тело девочки. И исчезла.
Вновь это был обычный коридор, три опечатанные двери, двух нет. Пустая оболочка колдуна, которая легко поместилась бы в его собственный сапог. Тив поднялся, и пошёл мимо разбитых дверей туда, где в последний раз видел хозяина. Хорошо бы его разделало этой паутиной. Можно было б пошарить в сокровищнице. Но он уйдёт, даже если придётся отказаться от месячного жалованья.
Сомнительно, чтобы многолапая семейка легко прощала обиды. Надо уйти до того, как объявятся с повторным визитом. В городе, конечно, платят похуже. Но он так соскучился по матери, да и с отцом, пожалуй, пора помириться. Старик ведь тоже прожил непростую жизнь. Семейные узы — это серьёзно.