Глава 6
Было бы неправильно рассматривать какое-либо событие в карьере Роджера Федерера как решающий момент. Его восхождение было постепенным, и в его лучшие годы у него было несколько взлетов. Однако то, что произошло в Гамбурге 14 мая 2001 года, стало одним из самых крутых и значительных трамплинов за всю его карьеру. Согласно архивам, Франко Скиллари победил Роджера Федерера со счетом 6–3, 6–4 в первом раунде турнира «Гамбург Мастерс». Но именно то, что произошло в конце матча, и то, какие уроки вынес из этого Федерер, возымело колоссальный эффект.
Гамбургский «Ротенбаум» – это теннисный центр, исполненный престижа и традиций. Расположенный среди внушительной архитектуры роскошного бульвара Ротенбаумшоссе, он является многоуважаемым домом немецкого тенниса, где проходит один из старейших турниров мира. Вплоть до 2009 года он был известен как «Гамбург Мастерс», но затем утратил свой статус турнира серии «Мастерс», когда огромные испанские деньги оказались могущественнее тевтонских традиций. В 2001 году для немецких фанатов или мировых телевизионных компаний имена Федерера и Скиллари ничего не значили. Поэтому их первый раунд проводился на первом корте «Ротенбаума»: забетонированной мини-арене в тени главного стадиона. То, что она располагалась в своеобразной образовавшейся аэротрубе, притягивало худшую погоду Гамбурга. В результате лишь немногие наблюдали завершение матча.
Матч подвел итог очередному этапу карьеры Федерера. Да, он был талантливее, но его эффективность на корте была нестабильной, тогда как матч был прекрасно сбалансирован в стиле Скиллари. При счете 5–4 во втором сете Скиллари обеспечил себе матчбол. В последовавшем обмене ударами Федерер оттеснил хитроумного левшу-аргентинца за заднюю линию и рванул к сетке. Для него это должен был быть легкий удар с лета. Скиллари выполнил удар с максимальной подкруткой, пытаясь заставить Федерера выполнить удар с лета в низкой точке. Федерер потерял мяч из вида и внезапно осознал, что зажат между его ракеткой и грунтом. На заднем фоне голос судьи с вышки объявил: «Гейм, сет и матч за Скиллари, 6–3, 6–4!»
У сетки Федерер пожал руку Скиллари, выразил признательность судье, а затем в бешенстве разбил ракетку о судейское кресло.
Та сломанная ракетка была, пожалуй, одной из самых ценных, которыми он когда-либо играл. Эта реакция на поражение заставила его пристально взглянуть на себя. «Меня расстроило не просто поражение в матче, но и мое отношение к этому, – признал он несколько лет спустя. – Я понял, что мне нужно поменять свое отношение. Я помню, как подумал: «Я никогда не буду разбивать свою ракетку после матчей, только во время матчей». И потом я сказал: «Довольно, я больше не выхожу из себя. Я слишком плохо себя веду»».
Он сдержал свое слово. Его поведение изменилось, поначалу даже слишком. На последующих турнирах он был спокоен, как буддист: совершал ли он великолепные удары или чудовищные ошибки, он не выказывал никаких эмоций, а просто шел к следующей позиции. «У меня даже начались проблемы из-за того, что я был слишком спокоен, – вспоминает он. – У меня была мотивация и страсть, но я больше не мог этого показывать, потому что боролся со своим поведением. Возможно, я и потерял немного времени, но, оглядываясь назад, я понимаю, что это было для меня очень важно».
Это было важно. Однако еще более важным было то, что его новое отношение было вознаграждено результатами. За семь недель после того, как он буянил в Гамбурге, он дошел до своих первых двух четвертьфиналов Большого шлема благодаря результату, который во многом заявил о его потенциале в мире тенниса.
Четыре победы, которые привели его в четвертьфиналы Открытого чемпионата Франции, восстановили его уверенность. Тогда, на траве Галле, он выглядел в высшей степени уверенно в течение двух раундов перед тем, как встретился с Патриком Рафтером – одним из лучших игроков на кортах с травяным покрытием того времени. Желая побольше попрактиковаться в игре на траве, он решил участвовать в голландском турнире в Хертогенбосе, принесшим ему три победы, прежде чем он столкнулся со своим старым противником, Ллейтоном Хьюиттом, в полуфиналах.
Пока Федерер был в Нидерландах, составлялась сетка Уимблдона, которую возглавлял Пит Сампрас. В этом не было ничего необычного: Сампрас выиграл семь из предыдущих восьми титулов в мужских турнирах в одиночном разряде. Однако к июню 2001 года мастер Уимблдона выглядел все более и более уязвимым. Он не выиграл ни одного турнира за весь год после того, как проиграл Тодду Мартину в четвертом раунде Открытого чемпионата Австралии и Хьюитту в полуфиналах его любимого «разминочного» турнира на травяном корте в лондонском клубе «Куинз». По сути, последний свой титул Сампрас получил в последний день Уимблдона в 2000 году, когда он оправился от слабого начала, победив Патрика Рафтера в четырех сетах под последними лучами солнца. Казалось, что король был готов к свержению.
В тот год британцы слишком зациклились на том, чтобы Тим Хенмен составлял всем серьезную конкуренцию. В связи с упадком Сампраса возникло убеждение, что великая надежда британского тенниса наконец дождалась подходящего для себя момента. Запланированный четвертьфинал между Сампрасом и Хенменом был предметом обсуждений при подготовке к Уимблдону. Масла в огонь подливало невнятное выступление Сампраса на втором раунде матча, во время которого он проиграл два сета не самому сильному британскому теннисисту Барри Коуэну, кульминацией карьеры которого стало абсолютное поражение в пяти сетах.
Тогда, когда Хенмен победил Шенга Схалкена, а Сампрас победил Саргиса Саргсяна, чтобы дойти до четвертого раунда, все еще ждали столкновения Сампраса и Хенмена. Однако никому не известный тогда Саргсян, приятный армянин, обучавшийся в американском колледже и с трудом выкраивавший средства для того, чтобы принимать участие в профессиональном теннисном туре, стал последним человеком, проигравшим Сампрасу на Уимблдоне в том году (и предпоследним вообще).
В тот хмурый понедельник, когда играли все оставшиеся игроки обоих полов, Федерер впервые вышел на Центральный корт Уимблдона. Мало того, что ему предстояло встретиться с Сампрасом, он еще и должен был соблюсти церемониал Центрального корта, в том числе и поклон Королевской ложе, если члены британской королевской семьи присутствовали там (сейчас эту традицию упразднили). Ему выпал пятнадцатый номер. Большинство наблюдателей сходилось на том, что ему еще над многим предстоит поработать, прежде чем он сможет победить чемпиона. В целом, как полагали, это будет для него поучительный и полезный матч, а для большинства зрителей-британцев – просто очередная ступень по дороге к четвертьфиналу между Сампрасом и Хенменом.
И все же большинство людей, близких к Федереру, верили в то, что девятнадцатилетний теннисист способен победить Сампраса. И после тай-брейка в первом сете, при содействии небольшой доли удачи (спорную подачу засчитали ему, и он получил преимущество от попадания в боковой край сетки), его уверенность начала расти. Федерер мог бы выиграть в двух сетах, но пропустил шесть брейк-пойнтов во втором сете, благодаря чему Сампрас выиграл со счетом 7–5. Слабый удар Сампраса дал Федереру победу в третьем сете, но Сампрас справился с тай-брейком в четвертом сете и сравнял счет. Пятый сет сопровождался подачами до двенадцатого гейма, счет между Федерером и Сампрасом составлял 15–40. Швейцарец предположил, что Сампрас выберет широкую подачу в сторону его форхенда, – и был прав. После победного форхенда Федерер рухнул на землю. После трех часов и сорока одной минуты он выиграл со счетом 7–6, 5–7, 6–4, 6–7, 7–5, положив конец эре великого мастера Уимблдона, серии из тридцати одной победы, начиная с турнира 1997 года. Это был единственный раз, когда Федерер и Сампрас играли друг против друга на официальном матче.
Сампрас торжественно отдал должное человеку, обладавшему, на его взгляд, многими из тех качеств, которые помогли ему самому многого добиться: «Множество молодых парней приходит в теннис, но Роджер исключительный. Он особенный. Он такой же универсальный игрок, как и я, он не слишком эмоционален. И он прекрасный спортсмен».
Последний человек, победивший Сампраса на Уимблдоне, – Ричард Крайчек в 1996 году – в итоге и получил титул. В тот вечер понедельника, 2 июля 2001 года, многие прочили Федереру ту же судьбу.
Интуиция не подводила Британию: для Хенмена этот год в самом деле был лучшим для победы. Сампрас был удален с его пути, и Хенмен сыграл один из лучших своих матчей, чтобы обыграть Федерера в четвертьфиналах со счетом 7–5, 7–6, 2–6, 7–6. Победа над Сампрасом измотала молодого швейцарца. Он отказался ссылаться на это в качестве оправдания и даже не упомянул об этом на послематчевой конференции, но Федерер потянул приводящую мышцу в матче третьего раунда против Йонаса Бьоркмана, а матч против Сампраса усугубил травму. В таких случаях на выздоровление нужно несколько дней, и на некоторых Уимблдонских турнирах дождь дает участникам это время. Но не в случае с Федерером в 2001 году. Он продолжал играть – что понятно, учитывая, что это был Уимблдон, – но растяжение помешало ему как в матче против Хенмена, так и позже, когда он был вынужден пропустить несколько недель сезона американских турниров на кортах с твердым покрытием.
И все же, победив Сампраса на Уимблдонском турнире, Федерер заявил о себе всему теннисному миру. И хотя он и проиграл Хенмену, посыл британцам был ясен: если Хенмен не победит на Уимблдоне в этом году, то потом будет слишком поздно. Перерыв между эрами Сампраса и Федерера не продлится долго.
Так и произошло. 2001 год был лучшей возможностью для Хенмена, но он проиграл потрясающе оживившемуся Горану Иванишевичу в полуфиналах в матче из пяти сетов, длившемуся три дня. После победы в третьем сете со счетом 6–0 Хенмен уже одной ногой стоял в финале, но несколько перерывов, вызванных дождем, дали Иванишевичу возможность собраться с силами, и одним брейком в финальном сете хорват разбил мечты британцев.