Федерер уступает некоторым великим именам в спорте с личностной точки зрения. Это не означает, что он скучный. Фанаты тенниса прекрасно знают, какой он человек, даже если зачастую это скрывается за очень сосредоточенной спокойной внешностью – до тех пор, пока матч не будет выигран. Но вряд ли можно утверждать, что, будучи спортсменом, он раздвинул границы спорта так, как кто-нибудь другой.
Мартина Навратилова широко известна за пределами тенниса и спорта благодаря открытым социальным взглядам, в частности, на сексуальную ориентацию и окружение. Благодаря этому ее имя известно в каждой семье, даже среди тех, кто мало что знает о теннисе. То же самое произошло с Джоном Макинроем и его непредсказуемостью в начале 80-х, когда британская юмористическая телевизионная программа «Not the Nine O’Clock News» показала зарисовку о Макинрое на самом пике его карьеры. Она называлась «Завтрак в доме Макинроев» и показывала, как Макинрой спускается к завтраку и залпом выпивает апельсиновый сок, а его мама выговаривает ему за то, что он булькал. «Что я такого сделал?!» – вопрошает персонаж с характерным скептицизмом, точь-в-точь так же, когда злится на судей. Даже Уэйн Слип, танцор в стиле контемпорари, изображал гнев Макинроя в своем танце.
Такие примеры отображают то, что игроки вышли за пределы просто тенниса или спортивного мира, в котором они сделали свое имя. С Федерером ассоциируется мало подобных случаев. Его публичные высказывания – об электронной системе контроля касаний, круговом формате и лишении турнира в Гамбурге статуса серии «Мастерс», – как правило, не выходят за рамки тенниса. Не в его стиле выставлять напоказ свои взгляды, и эта черта не способствует известности в мире знаменитостей. Возможно, в будущем, по результатам работы его фонда в Африке, он выскажется на тему, скажем, недопустимости нищеты в XXI веке. Это сделает его заметнее, и, возможно, даст ему дипломатическую роль, которая позволит ему тихо, но убедительно выступать в защиту социальной справедливости в развивающемся мире.
Положение в Швейцарии у него несколько иное. Очевидно, там он известен в каждой семье, он стал неофициальным представителем страны и нес флаг Швейцарии на двух церемониях открытия Олимпийских игр подряд. И все же швейцарцы не сходят с ума из-за него. Фанаты из других стран, побывавшие в Швейцарии, когда Федерер получал титулы Больших шлемов, подтверждают, что людям приятен его успех, но до бешеного восторга, несомненно, очень далеко.
Во многом это связано с тем, что швейцарцы – люди закрытые и сдержанные, а отсутствие сырьевых ресурсов и совокупность экономических факторов породили определенное отношение к труду и рабочую этику. Это основы всего экспорта Швейцарии – начиная с часов с кукушкой и часами класса «люкс» и заканчивая сыром и шоколадом. При таких обстоятельствах игрок, достигающий славы и успеха благодаря спорту, не особенно улучшает мнение соотечественников о себе, как это было бы в других странах, а его решение переехать из дома в кантон с более низкими налогами не понравилось никому. (Впрочем, многие положительно оценивают то, что он остался в Швейцарии, в то время как мог присоединиться к нескольким сотням теннисистов, живущих в Монако по причине низких налогов.)
«Ему не льстят, и им не восхищаются, – говорит бывшая учительница начальной школы Тереза Фишбахер. – Возможно, именно поэтому он может позволить себе жить в Швейцарии».
Базельский журналист Томас Вриц пошел дальше: «Швейцарцам не нравятся звезды. Когда в Альшвиле [пригороде Базеля] открылся фан-клуб Роджера Федерера, я был уверен, что там будет море фанатов, однако он очень маленький. И полагаю, дело не в Базеле, а в Швейцарии».
Определенно, на местах, связанных с Федерером, нет мемориальных досок. Вплоть до третьего титула Большого шлема в клубе «Олд Бойз» даже не было его портрета. Тогда же они переименовали главный корт в «Platz Roger Federer» («Корт Роджера Федерера»). «Это соответствует тому, что швейцарцы не торопятся уважать людей, которые зарабатывают на жизнь спортом, – говорит Ники фон Вари, бывший товарищ Федерера в «Олд Бойз», ныне – политический советник. – То же самое было с Марком Россе. Кто бы что о нем ни думал, но он завоевал золотую медаль Олимпийских игр, а в Швейцарии нет ни памятника ему, ни даже таблички в его честь. То же самое и с [выдающимся лыжником] Бернардом Русси. Чего бы спортсмены ни достигали на высочайшем уровне, здесь они не заработают ту же репутацию, что и в Америке, Австралии или других европейских странах. Быть может, однажды это придет, но на это потребуются десятки лет, не меньше. Тут сложно представить культ, подобный культу Дэвида Бекхема. Типичный швейцарец – приземленный, практичный, он не хочет выделяться из толпы. Он просто хочет спокойно прожить свою жизнь. Такова Швейцария, так всегда было и, по большей части, так всегда и будет. Это можно наблюдать и в политике, в отношении Швейцарии к ЕС. Мы не создаем культуру звезд. У нас не было такой шумихи, какая возникла вокруг Бориса Беккера в Германии. Швейцарцы для этого слишком смирные».
Всех тренеров, давших интервью для этой книги, спрашивали, считают ли они, что Федерер повысил интерес к теннису в Базеле. Все отметили, что молодежь с энтузиазмом относится к Федереру, хочет играть так же, как он. Но лишь немногие смогли привести конкретные примеры одаренных в разных видах спорта подростков, которые пришли в теннис, вдохновившись Роджером. Даже Кристофер Эйманн, член совета, возглавляющий комитет Базеля по вопросам образования, говорит, что «заметного повышения популярности тенниса в Базеле не зафиксировано».
«Нам, швейцарцам, достаточно лучшего, – говорит радиожурналист Марко Мордасини. – Будь то в спорте, в экономике, в политике – когда кто-то что-то начинает, они интересуются этим. Как только люди понимают, что он демонстрирует стабильные результаты, то они этот интерес теряют. Вот почему мне было трудно заинтересовать радиостанции в Федерере перед четвертьфиналами турниров. Мы столкнулись с той же проблемой и с Хингис, когда она взлетела к вершине. У Роджера всегда будут и фанаты, и завистники. Любой успешный человек вызывает зависть. Но он останется символом Швейцарии и спустя двадцать или тридцать лет после того, как перестанет играть».
Будучи одним из трех золотых медалистов Швейцарии на Олимпийских играх 2008 года в Пекине, он упрочил свою репутацию в родной стране, но, поскольку он не выигрывал Кубок Дэвиса за свою страну, сложно представить, что он может сделать, чтобы еще повысить свой статус среди большинства соотечественников.
Каковы бы ни были его дальнейшие достижения как теннисиста, он станет находкой для любого, с кем будет работать в дальнейшем. Маловероятно, что ему придется когда-либо работать, но сложно представить, как такой сгусток энергии будет жить в будущем без физической работы какого-либо рода.
Он рад признать, что есть вещи важнее тенниса. Эта позиция, несомненно, поможет ему легче перейти в период карьеры, который настанет после активной игры, когда этот день придет. Возможно, он обнаружит то же, что обнаружили другие, – что он психологически и физически истощен в свои тридцать с небольшим, – и объявит о том, что уходит из тенниса, а затем через пару лет обнаружит, что отдых и восстановление пробудили у него новый аппетит. Приведет ли это к полноценному возвращению или он просто присоединится к туру «старичков», покажет время. Он будет потрясающей находкой для тура ветеранов – и потому, что он является легендой сам по себе, и благодаря тому, что он может предложить на корте. При том, что результаты в таком туре служат разве что для развлечения, он сможет показать весь свой арсенал и пойти по стопам Мансура Бахрами, отца «акробатического тенниса», который играет ради развлечения публики. Однако принесет ли теннисисту, доминировавшему на вершине тенниса, удовлетворение простой ветеранский тур? Время покажет.
Возможно, в будущем он сможет работать на телевидении, поскольку у него четкая дикция и подходящий голос. Он по-прежнему является лидером команды Швейцарии для Кубка Дэвиса, хотя, возможно, уже не сейчас: прошло пять лет с тех пор, как он в последний раз участвовал в матче. Он будет ценным активом для любого бизнеса, которому для общественной кампании потребуется знаменитость. Если он заинтересуется мировыми вопросами, то сможет претендовать на политическую роль в частично политической, посольской или негосударственной организации. Так, в 70-х годах президент США Джимми Картер попросил чемпиона-тяжеловеса Мохаммеда Али выступить в роли посла в Африке. Легко представить Федерера на аналогичной должности.
Спортивный импресарио Роже Бреннвальд говорит: «Он не будет потерян для мира тенниса, он будет играть какую-либо роль в теннисе, но давайте сейчас не будем обременять его этим вопросом – пусть он еще лет пять или около того поиграет в теннис высочайшего уровня».
Люди часто не понимают, что одним из аспектов бытия звезды спорта является то, что звезда достигает возраста тридцати лет и понимает, что впереди целая жизнь, а своего максимума он уже достиг. Для большинства людей на традиционных работах «пик» наступает лет в пятьдесят или шестьдесят, но большинство спортсменов посвящают все детство наращиванию мастерства в спорте и достигают этого (или не достигают) к тридцати годам. Само собой, некоторые справляются с этим лучше остальных. Благодаря врожденной человечности и умению сходиться с людьми Роджер, несомненно, справится с этим очень хорошо, но для него все равно это будет большим испытанием.
На протяжении этой главы и на самом деле на протяжении всей этой книги я старался найти недостатки в личности Федерера, чтобы представить его реалистичный портрет. Однако реальность такова, что их на самом деле у него очень мало. Нет никаких сомнений в том, что он – выдающийся человек, приносящий огромную пользу своему виду спорта. Он источает спокойствие как на корте, так и за его пределами, так что складывается впечатление, что он мудр не по годам, что у него душа много пожившего человека, понимающая от природы, что на самом деле важно, а от чего можно избавиться. И хотя журналист Марко Мордасини, возможно, прав, говоря: «Невозможно быть столь же успешным, как он, и не вызывать при этом зависть», поражает то, как мало ему завидуют, и то, как мало у него врагов.