— А вы справитесь, девочки, одни? — с надеждой спросила я у Анни и Лотти.
— Да, мам. Ты иди.
— Мам, мы сами. Мы уже большие! — и они хитро переглянулись, глянув на Чаплина.
— Гуна Таларктос, не волнуйтесь. Мы проследим — сказала одна из горничных.
Я кивнула и пропала для окружающего мира почти на час. А потом мыла голову, наносила маски на мои бесцветные волосы и перепробовала все баночки, что там стояли. Из ванны я вышла не скоро. Зато довольная и благоухающая.
А вот потом на меня набросились с рассказом, как дочери купались, как мыли Чаплина, как потом сами снова перемывались.
— Мам, ну он же пятый? Ему тоже нужна была ванна — пожала плечиками Лотти.
Я вздохнула, но ругаться не стала. Помыли и помыли. Главное что наш меланхоличный пес отнесся к этому спокойно, учитывая, что раньше мы мыли ему только лапы и споласкивали иногда под душем. А тут целая ванна!
Видя, что я не буду спорить и ругаться дочки тут сообщили мне о том, что мне вот просто срочно нужно померить все новые платья.
— А почему срочно?
— Так папа же приедет на обед? — удивленно сказала Лотти.
— Ему понравится, что ты в новом платье — категорично заявила Анника.
— Хорошо — со вздохом кивнула я, хотя и самой примерить обновки очень хотелось — А откуда вы знаете, что он приедет?
— Так его секретарь сказал — невозмутимо сказали Анника.
— Мам, он хороший. Его Вермунд зовут. Только вот дергается постоянно. Ему надо шарпея попить — добавила Лотти.
— Шалфея — поправила я — И когда только вы всё успеваете? И Чаплина искупать, и с секретарем познакомится? И шалфей от нервов не помогает.
— А что помогает? — заинтересованно подняли на меня головки дочки.
— Валериана с пустырником — не особенно задумываясь, сказала я.
Девочки переглянулись.
— Нужно его напоить. А то, что он дергается?
— А пустырник растёт на пустыре? Да, мам?
— Девочки! Не надо никого поить ничем. Вермунд уже взрослый. Сам справится — категорично запретила я.
Анника недовольно поджала губы, а вот Лотти поспешила вмешаться.
— Мама, смотри вот это самое красивое платье! Начинай с него!
— Анни, это для приемов. Для простого ужина в кругу семьи оно не подходит. Но я примерю — и я улыбнулась восторженно смотрящим на меня девчонкам.
Пока мы все не перемерили, они от меня не отстали. К своим нарядам они отнеслись намного прохладнее. Но вот к моим платьям придирались по полной программе. То тут морщит, то этот цвет мне не идет, то я в нем через-чур худая, и похожа на щепку. Вот этого совсем не хотелось. И откуда такие познания? Не понятно.
— Мам, тебе нужно больше есть. Ты слишком худая.
— Мам, медведи худых не любят.
Древний медведь, но это-то им, откуда известно?
— Мам, так горничные сказали. Мол, ты тут ненадолго. Медведи худых не любят и папа скоро нас прогонит.
Я присела рядом с дочерями и, прижав их к себе сказала:
— Девочки. Там куда мы едем…
— В столицу Восьми Домов Дубхе — кивнула Лотти.
— Да, вот там вам будут постоянно говорить неправду. Это даже будет не ложь. Это называется «сплетня». Так вот. Им верить ни в коем случае нельзя. Вот никогда и ни за что. Это очень важно.
— Значит это не правда? Папа от нас не откажется?
— Нет. Пап не откажется от вас. Верить можно только мне или папе. Вот если папа сказал, что он что-то сделает, то только так и будет. Поняли?
— Да. А папа сказал, что он нас очень любит и никому не отдаст! Вот! — гордо выпятила подбородок Лотти.
— Вот поэтому никого не слушаем и верим только папе.
— Только вот тебе все равно нужно поправиться, мама. Ты худенькая.
Я улыбнулась и выпрямилась. И тут дверь распахнулась, и в комнату вошел Бьорн.
— Папа — завопили девочки и бросились к нему.
Бьорн их кружил и подбрасывал, а я опять остро пожалела о своей глупости. Но сейчас мне главное не совершать новых ошибок, и постараться по возможности минимизировать ущерб от старых.
Бьорн подошел ко мне и я, выслушивая от него и от Талека комплементы, чувствовала, как заливаюсь краской. Отвыкла я от них. Уже слишком давно никто не говорил мне, что я красива и что платье мне идет. Иногда Эффи мог бросить что-то про дырку на локте или пятне на юбке. Наверное, стоит привыкать.
— Асти цветочек, я забыл тебе отдать утром — и Бьорн достал из кармана тяжелое золотое кольцо с гербом Дома белых Медведей.
Я хорошо помнила это кольцо. Помнила его приятную тяжесть на пальце и помню, как мне не хотелось с ним расставаться. Бьорн аккуратно одел мне его на палец, и я подняла на него глаза. Теперь я снова гуна Астрид Таларктос и принадлежу к дому Белых Медведей. Как то это слишком быстро. Я же предупреждала его, что не готова к этому. Но он сделал это при девочках, и устраивать сцену мне не хотелось. И если мы едем в столицу, то нужно все же его носить? Надо поговорить с Бьорном. Мы же так ничего толком и не решили? А я обнаруживаю, что он спит в моей постели! Или это я в его? Ох.
Всё это вихрем пронеслось в моей голове, но тут я почувствовала приятную тяжесть массивного золотого кольца и успокоилась. Я всё же рада, что оно снова со мной.
Вошел слуга оповещая что обед подан и я поспешно отвела глаза.
Мы спустились в столовую. Девочки, воспользовавшись, что мы в узком кругу рассказали и про ванну и про платья и продолжили бы и дальше в том же духе меня смущать, но тут Бьорн сказал про прием в ратуше вечером.
И все посмотрели на меня.
Глава 12. Настроение на то и настроение, чтобы его настраивать!
— А тормоза у этой штуки есть? — Конечно! Но они не работают!
Цитата из мультфильма «Чип и Дейл спешат на помощь»
Астрид
Все смотрели на меня в ожидании моего решения.
Хотелось ли мне идти? Нет. Совершенно не хотелось. Только я знала, что должна это сделать. Я уже пренебрегала своими обязанностями раньше. И вот к чему меня это привело. А теперь у меня две дочери и ради них и ради Бьорна, я просто обязана посещать светские мероприятия.
Поэтому я кивнула и сказала:
— Да. Я пойду с тобой!
Бьорн и виду не подал, что удивлен моим решением, и я только и увидела, как Талек мне одобрительно кивнул и улыбнулся.
— У мамы и платье есть!
— Да. Пап. Мы его померили. Она будет самая красивая.
— Я в этом и не сомневался. Наша мама всегда была самая красивая. Кстати, а почему Карл не спустился к обеду? — перевёл разговор на другую тему Бьорн.
— Он редко обедает и еще реже делает это в столовых — ответила я.
Дальше обед протекал без неловких моментов и вопросов. Мы вышли из столовой и Бьорн сказал:
— У меня перед ужином еще несколько важных встреч. Я зайду за тобой перед приемом. Там Вермунд занес тебе драгоценности. Выберете с девочками что-то подходящее к платью.
Он поцеловал мне руку и, схватив за локоть явно собирающегося задержаться Талека, потащил его на выход.
— Мам! У нас мало времени.
— Мам! Тебе еще прическу делать.
— Мам! Пошли не стой столбом! Это папе нужно перед приемом остолбенеть при виде тебя.
И меня потащили переодеваться, выбирать драгоценности и накручивать волосы на новое изобретение — керлер. Это была такая палочка, которую нагревали, а потом ею мучили волосы. Говорят, что этим же словом столичные модницы именовали и щипцы для завивки ресниц. И такие тоже придумали. Вот чует мое сердце, девчонки заставят меня и их на себе испробовать.
На уроки мы сегодня дружно махнули рукой. Ничего страшного, вот все наладится, наверстаем. А пока девочки только и делали что давали мне бесценные советы, как и что надеть. Я не сопротивлялась. Их вкус полностью совпадал с моим.
Драгоценности произвели на девочек просто огромное впечатление. Они их крутили в руках, примеряли и выбирали. Я же узнала почти все драгоценности из шкатулки. Бьорн выходит ни от одной безделушки не избавился? Потому что фамильных драгоценностей тут не было. Это была шкатулка, которую заполняли вещи, что он мне дарил за два года совместной жизни, и которые я не взяла когда уходила. Просто посчитала неправильным их забирать. А он их не передарил и не продал. Мне было приятно. Потому что наверняка же у него за эти семь лет были женщины? Он медведь и у него есть определенные потребности. И не думаю, что он хранил мне верность.
И тут я села в замешательстве. А вдруг у него и сейчас кто-то есть в столице? Я же об этом не спросила. И тут я — как первый снег на непокрытую голову. Ох. Нужно будет спросить. Потом. Не сегодня. Ну, да. Я трусиха. И очень боюсь этого вопроса. И еще больше боюсь ответа мужа. Поэтому можно пока и отложить. Мы же пока не переезжаем?
Я стала спускаться вниз, как только вошедшая горничная доложила, что Бьорн приехал в особняк. Я была все равно уже готова, и совсем не хотелось заставлять мужа ждать. К тому же я нервничала. Сильно нервничала. Мне и раньше-то было всегда страшно на подобных мероприятиях. А сейчас я столкнусь с теми, кто раньше на меня и внимания не обращал. Но все же это была не столица. Поэтому лучше столкнуться с меньшим злом, что бы при приезде в столицу быть подготовленной. Хотя кого я обманываю? Как я к этому буду готова? Пока не знаю. Но попробовать стоит.
— Милая, ты восхитительно выглядишь — сказал Бьорн при виде меня.
Я бы поверила, только совершенно точно знала, что я маленькая, худая и волосы больше не золотисто-русые, как раньше, а серого невзрачного цвета. Горничная охала, ахала стараясь придать им больше объема, потом украсила гребнями в золотой оправе, только вот толку было все равно мало. В столице рядом с молодыми медведицами я буду смотреться бледной молью. Но я улыбнулась Бьорну и вложила руку в его ладонь.
В коридоре на мои плечи накинули длинную шубу, ярко-белого цвета. Казалось, что она светиться. А еще Бьорн протянул мне белую муфту. Точно такую же муфту я оставила семь лет назад в особняке. Мне было ужасно ее жалко, даже больше чем шкатулку с драгоценностями. Вот и сейчас я с удовольствием сунула нос в мягкий мех. Я знала, что так и будет. Мне по статусу не положено выходить в чем-то другом на улицу, а уж тем более на прием. Но вот этим обновкам я была очень рада. Не люблю мерзнуть.