У выбравшегося из могилы бизнесмена, умершего от инфаркта, снова начало шалить сердце. Пока его бывшая вдова еще не принимала боли всерьез, один раз ведь уже обошлось.
Мое же внутреннее кровотечение захлестывало меня, но сил откашливать кровь просто не было. Я лежал, позволяя соленой жидкости течь изо рта на пол, и не мог пошевелиться. Мысли при этом у меня были совершенно ясными.
«Господи… я так старался быть хорошим… нет, хорошим – это слишком. Я старался быть просто хотя бы нормальным человеком. Я держался подальше от греховных мыслей, идей и поступков… – думал я. – И все равно они нашли меня, а я с готовностью погрузился в мир, состоящий из всего того, что запрещено, и, в итоге, погибаю без какой-либо надежды на прощение. Я не могу простить себя сам, что же говорить о тебе? Господи, как было бы хорошо как-то все исправить. Так вышло, что я оказался единственным смертным, у которого есть такая возможность, но сделать ничего не могу. Не зря говорят, не надо ничего откладывать на потом. Я бы и рад попытаться перевернуть ситуацию, да времени, получается, уже нет…»
Дышать стало совсем тяжело, из глаз лились слезы. Я попытался перевернуться, чтобы не захлебнуться кровью, как вдруг почти полную темноту разрезал луч света. Мне показалось, что это молнии, сверкавшие в небе, скрытом от меня крышей цветочной лавки, но свет был мягче и не угасал.
Из темноты, хотя дверь в магазин и не открывалась, появилась тонкая фигура, и свет следовал за ней. Я подумал, что у меня предсмертные галлюцинации, потому что прямо надо мной нависло знакомое лицо Ильи Ирина. Тонкие брови сходились на переносице, – так он был сосредоточен и серьезен.
– Антон Олегович… – ослепляя меня своим сиянием, Ирин поправил очки и опустился на колени рядом со мной. – Плохи дела…
– Как ты меня нашел? – попытался спросить я, это далось с трудом.
– Говорить не обязательно, – предупредил Илья. – Просто думайте, я услышу.
«Что за фигня?» – промелькнула у меня мысль. Мне показалось, что в моей галлюцинации помощник адвоката сошел с ума, не выдержав наших приключений и поручений из Ада.
«Я не фигня, я – ваш Ангел-Хранитель! – надул губы Ирин, но потом снова смягчился. – Я очень хочу вам помочь».
«Зашибись какие глюки», – я уже просто таращился на Ирина, шарил руками в темноте в попытках понять, настоящий ли он.
«Вы умираете, Антон Олегович, я это ощущаю, – Ирин проигнорировал мою безмолвную истерику. – Смерть вернулась в мир, все законы природы работают так, как должны. Это относится и к вам. Вы всегда вели себя вполне осторожно, опасности себя не подвергали. Поэтому я, если честно, сейчас не знаю, что нужно делать…»
«Илья, ты правда ангел? – если бы я мог, то схватился бы за голову. – Я ведь мог догадаться! Ты был слишком идеальным, явился из ниоткуда, помогал…»
«После вашей первой смерти ваш ангел погиб с вами, – с удивительным спокойствием объяснил помощник. – Так происходит… не знаю почему… Потом вы воскресли, и к вам тут же приставили меня. В Раю считают, что вы… проблемный клиент. Неплохой человек, нет, но очень уж вас любят Темные силы. Я дал вам немного времени прийти в себя, после чего помогал всем, чем мог».
«Я отправлял ангела за кофе. Я попаду в Ад! – панически думал я, смотря нам парня. – Прости меня, Илья, я даже подумать не мог».
«Я – Ирин. Это мое имя, оно означает “мир и спокойствие”. Илья – это просто формальность для соблюдения российского законодательства, – чуть улыбнулся ангел. – Мы, Хранители, не очень сильные ангелы. Вы, я так понимаю, встречались с куда более колоритными представителями Рая. Я, кстати, прошу прощения за то, что мой старший брат хотел уничтожить Ад, мне кажется, это плохо для баланса вселенной».
«Так же, как и преждевременный Апокалипсис, проходящий по плану Лилит, демонессы-фанатички, отрицающей власть не только Бога, но и Дьявола!» – мысленно я мог тараторить так быстро, как в реальности никогда бы не получилось. Я чувствовал, что времени оставалось мало. – Она заполучила Смерть и теперь, с помощью нашей знакомой Ясмин, а также других женских видов нечисти, готовит Конец Света. Смерть слишком наивна и неопытна, вечность провела в Армагеддонской впадине. В ней готовят Конец Света по версии Иоанна Богослова. Когда Смерть сбежала, то влюбилась в ученого по имени Алекс Авдеев. К нему я ходил без тебя, пытался уговорить его помочь вернуть Смерть в Ад. Ничего не вышло, в том числе и потому, что я, наверное, думал только о деле, а уж никак не о чувствах смертного ученого и движущей силы вселенной…»
«У вас слишком острое чувство долга!» – попытался подбодрить меня Ирин.
«Ясмин забрала у меня сущность Смерти. Она вернет ее Авдееву, но Авдеев зависим от Лилит. Вместе они окончательно заморочат бедняжке голову, чтобы Смерть повела за собой Ад на несанкционированный Апокалипсис. Ирин, а у Авдеева есть Ангел-Хранитель? Нельзя ли как-нибудь через него с ним поговорить? Вразумить? Устроить сердечный приступ?» – мысленно вопрошал я.
«Антон Олегович!» – погрозил пальцем ангел, сияя на меня небесным светом.
«Вот поэтому все адвокаты и попадают в Ад!» – грустно подумал я, а потом закашлялся. Кровь брызнула на светлый свитер Ирина, ангел все еще одевался на манер смертного.
«Скажите мне, чем вам помочь. Вы должны сами определить свой дальнейший путь, я не могу решить за вас, – Ирин взял меня за руку. – Но я могу помочь вам двигаться по выбранному пути».
«Рай… они не готовы к Концу Света… Им не оставят времени на то, чтобы созвать войска, наполнить чаши гневом Господним и излить их на головы неверных, и что там у вас еще было спланировано… – мысленно почти кричал я. – Их надо предупредить, пока не поздно!».
«Каждому положено Царство Небесное, если он не отрицает его…» – хитро прищурился Ирин.
«Как юрист, я очень серьезно отношусь к тому, что положено по закону… – я старался, чтобы мои мысли не путались, хотя своего тела я уже не чувствовал, и это ввергало меня в панику. – И я уж точно не из тех, кто отрицает очевидное».
«Я не уверен, что мы сможем подняться на Небо. Вес грехов слишком велик, – виновато заерзал Ирин, осторожно придвигаясь совсем близко. – Личные связи с Темными силами – это одно. Но гнев, тщеславие, ложь. Все это очень тяжело. Вы умираете, Антон Олегович. Не настало ли время исповедаться?»
И я заговорил. Это не было странно, не казалось неуместным. Мы были совершенно одни, продавщица цветов в углу, кажется, была мертва. Мне тоже предстояло умереть, я очень хорошо это понимал и надеялся только успеть по-настоящему раскаяться во всех грехах. Они держали меня, как тяжелый камень, но у меня был шанс от него избавиться.
Мне не было известно, стало ли мое воскрешение после чудесного избавления Преисподней от уничтожения проявлением гордыни и эгоизма, но я просил за это прощения. Возможно, если бы я сделал тогда другой выбор и остался в Аду, где мне, в общем-то, самое место, сейчас все могло бы повернуться иначе. Астарота надо было заставить бросить пить и лучше заниматься своей работой, а перед Ясмин не пришлось бы извиняться.
Я просил прощения за то, что относился к ней, а также к Ирину, который служил мне помощником, как к чему-то обыденному. Все, кто окружали меня в жизни, будь то порождения Зла или представители Небес, были важны и сыграли свою роль, и я не имел права не ценить их. Мне было жаль, что я был слишком зациклен на себе, и теперь я отлично понимал, что это мешало мне видеть картину мира в целом. Если бы я обратил внимание на Ясмин, возможно, у меня получилось бы убедить ее не совершать все эти ужасные вещи.
Мне было стыдно перед Астаротом за то, как мы расстались. Я был зол на него, стремился уйти из Ада, где со мной обращались лучше, чем с многими. Оценить этого я не мог – был слишком эгоистичен. То, что Астарот – демон из Преисподней, никак меня не оправдывает. Библия учит следить за собой, а не за другими.
Я умолял простить меня за то, что из-за моего поведения страдали другие люди. Мне хотелось узнать, что с Алисой, есть ли у нее шанс встать на ноги, но Ирин не стал прерываться, все-таки исповедь – это разговор с Богом. Я попросил прощения и у Бога тоже за то, что был слишком настырным в своих попытках попасть в Рай. Я не жил хорошо, праведно или по-доброму. Я провел жизнь в попытках организовать себе дорогу на Небеса. И теперь, на пороге смерти, я все равно оказался отягощен грехами, так что выбранный мною путь никак не мог быть верным.
Раскаиваться во лжи было не трудно. Я знал, что врал и юлил, и делал я это осознанно, что только усложняло ситуацию. Я не собирался оправдываться, ложью ничего хорошего добиться было нельзя. Мне также было жаль, что я причинил много неприятностей своим гневом и раздражением, от которого страдали все, от Ирина до бабушек-клиенток, приходивших ко мне за помощью. Мне пришлось признаться и в лицемерии тоже: казалось, что мне жаль их, но я не был уверен, что это чувство во мне было искренним.
«Мне кажется, становится легче!» – возрадовался Ирин, но я видел, что этого не достаточно. Ангел вряд ли мог хорошо притворяться.
«Я уже едва соображаю…» – признался я, чувствуя себя опустошенным. Кажется, весь магазин уже был залит кровью. Каждый вздох давался все тяжелее.
И тут колокольчик, висевший на двери темного цветочного магазина, зазвенел. Появилась, а потом расширилась щель в проходе, но никого не было видно. Визитер полз по полу, шелестя опавшими лепестками растений.
– Ничего себе, вы тут устроили! – раздался знакомый голос, и я подскочил бы, если б мог. – Романтический вечер на двоих? Этюд «двое в розах»? Всегда знал, что в Раю там какой-то странный, закрытый клуб для мальчиков.
– Астарот, – с нотками усталой обреченности поздоровался Ирин, смотря на пол. К нам ползла блестящая коричневая змея с давно знакомыми мне красными глазами и бараньими рогами, которые в этой форме пришлось уменьшить в размере.
– Сладкий мальчик, – скривилась змея, но потом демон понял, что с Ириным все равно придется разговаривать, ведь я был уже почти без сознания. – Что тут у вас? Совсем плохо? – спросил Астарот. Ирин кивнул. – Предложил бы уютный шалаш Ленина в Аду, конечно, в ипотеку, но в его положении выбирать не приходится.