Брюс СтерлингРой
— Жаль расставаться с вами, — грустно сообщил чужак. — Где еще найдешь такого интересного собеседника.
Капитан-доктор Саймон Эфриэл, облаченный в шитый золотом камзол, сцепил на животе унизанные драгоценными перстнями пальцы.
— Я тоже сожалею о расставании с вами, лейтенант, — прошипел он на языке чужака. — Эти беседы и мне приносили большую пользу. Я бы даже охотно заплатил за сведения, но вы предпочли поделиться ими бесплатно.
— Так ведь это всего-навсего информация. — Собеседник спрятал блестящие глазки-пуговки за толстыми мигательными перепонками. — У нас, инвесторов, в обороте энергия и драгметаллы. Мышиная возня со знаниями характерна для незрелых рас. — И чужак сложил ребристый гребень за ушами.
— В этом вы, безусловно, правы, — кивнул раздраженный Эфриэл. — С точки зрения других рас мы, люди, — младенцы. Впрочем, нам самим подобная незрелость кажется естественной. — Эфриэл снял солнцезащитные очки и почесал переносицу. Каюту звездолета заполняло резкое голубое сияние — сплошной ультрафиолет. Инвесторы предпочитали именно эту часть спектра, и ради одного пассажира из расы людей не собирались ломать привычный уклад.
— Вам едва ли следует пенять на судьбу, — снисходительно рассудил чужак. — Вы недурно эволюционируете. С такими расами, как ваша, мы не прочь иметь дело. Приятно, когда партнер молод, нетерпелив, практичен и готов получать товары и ощущения в самом широком ассортименте. Мы бы гораздо раньше вступили в контакт, но уж больно слабенькой была ваша технология. Невыгодно вкладывать в нее — слишком прибыль мала.
— Сейчас все по-другому, — возразил Эфриэл.
— Верно, — согласился инвестор. На чешуйчатом затылке быстро затрепетал гребень. Эфриэл знал, что это верный признак возбуждения. — За какие-то двести лет ваше благосостояние вырастет настолько, что вы позволите себе купить у нас секрет межзвездных полетов. А может, фракция механистов сама откроет этот принцип.
Эфриэл поморщился: он входил во фракцию формистов и не одобрял никаких упоминаний о своих соперниках.
— Не советую увлекаться вложениями в голый технический прогресс, — хмуро проговорил он. — Лучше подумайте о нас, формистах, о наших способностях к языкам. Как торговый партнер, наша фракция гораздо перспективнее. А для механистов все инвесторы на одно лицо.
Похоже, чужак заколебался. Эфриэл улыбнулся — его последняя фраза ударила по личным амбициям собеседника. и намек был понят. Механисты вечно наступают на одни и те же грабли: каждый раз, вступая в переговоры с инвесторами, они через свои компьютерные программы обращаются ко всем одновременно. Воображения у них нет.
Надо с ними что-то делать, подумал Эфриэл. Никакого проку от мелких, хоть и жестоких, стычек между кораблями, разбросанными в Поясе астероидов и ледяных кольцах Сатурна. Обе фракции постоянно маневрировали, искали бреши в обороне противника, норовили ужалить побольнее, переманивали друг у друга самых талантливых работников, устраивали засады, подсылали убийц и изощрялись в промышленном шпионаже.
Во всех этих ремеслах капитан-доктор Саймон Эфриэл был непревзойденным мастером. Неспроста фракция формистов выплатила миллионы киловатт за его перевозку. Эфриэл защитил докторские диссертации по биохимии и ксенолингвистике, а еще получил магистерскую степень в конструировании магнитного оружия. Ему было 38, и он прошел переоформление по методике, новейшей на момент его зачатия. Чтобы компенсировать длительные периоды жизни в невесомости, капитану-доктору слегка изменили гормональный баланс. Он лишился аппендикса. Усовершенствованное сердце работало теперь гораздо эффективнее, а толстая кишка сама продуцировала витамины, которые обычно делаются кишечными бактериями. Генная инженерия вкупе с напряженной учебой с младых ногтей дали ему коэффициент интеллекта 180. Совет Кольца не считал Эфриэла самым блестящим из своих агентов, но зато капитан-доктор, обладая огромной физической устойчивостью, был надежен, как конь-тяжеловоз.
— Какой стыд, — сокрушался чужак. — Какой стыд, что человеку с вашими способностями придется два года гнить в этой ничтожной, бесприбыльной дыре.
— Эти годы не пропадут зря, — возразил Эфриэл.
— Все-таки скажите, почему вы решили заняться роем? Эти твари ничему вас не научат, ведь они даже говорить не умеют. Или не хотят. Ни инструментов, ни технологии. Рой — паршивая овца в стаде вышедших в космос рас. У него нет личности, даже интеллекта нет.
— Уже поэтому стоит к нему присмотреться.
— Неужели задумали ему подражать? Этак вы, люди, превратитесь в чудовищ. — Снова чужак помялся. — Да, такое не исключено. Плохо отразится на бизнесе…
Из динамика внутренней связи хлынула переливчатая чужацкая музыка, затем прозвучала тирада на свистящем языке инвесторов. Иногда звук поднимался на такую высоту, что Эфриэл переставал его улавливать.
Чужак встал, шитая самоцветами юбка скрыла когтистые птичьи ступни.
— Прибыл симбиот, — сообщил он.
— Спасибо, — кивнул Эфриэл.
Когда офицер отворил дверь каюты, Эфриэл почувствовал запах представителя роя. Крепкий дрожжевой дух быстро смешался с пресным воздухом замкнутой экосистемы корабля. Эфриэл второпях погляделся в карманное зеркало, припудрил лицо и поправил круглую бархатную шляпу на длинных, до плеч, светлых с рыжеватым отливом волосах. С мочек ушей свисали крупные, с лесной орех, алые импактитовые рубины, добытые на Поясе астероидов. Его камзол длиной до колен было из золотой парчи, рубашка — из тончайшей ткани, шитой красным золотом. Вырядился он так специально для инвесторов, привыкших встречать гостей по одежке. Интересно, а на этого чужака, симбиота, чем можно произвести выгодное впечатление? Запахом, что ли?
Капитан-доктор прошел через вспомогательную шлюзовую камеру и увидел симбиота — тот стоял перед командиром корабля и щебетал. Командир была из расы инвесторов, старая, сонная, раза в два шире любого из своих подчиненных. На ее исполинской голове красовался шлем с драгоценными камнями. В глубине шлема поблескивали, как объективы камер, мутные глаза.
Симбиот стоял на шести задних ногах и вяло жестикулировал четырьмя когтистыми передними конечностями. На борту поддерживалась искусственная гравитация в треть земной, и это, похоже, посланнику не нравилось. Как и резкий свет — рудиментарные глаза на стебельках жмурились. Наверное, к темноте привык, подумал Эфриэл.
Командирша отвечала на языке роя. Эфриэл поморщился — он-то рассчитывал, что симбиот знает речь инвесторов. Вот черт, придется снова учить инопланетную абракадабру, к тому же созданную безъязыкими тварями!
Обменявшись с симбиотом еще несколькими краткими фразами, командирша повернулась к Эфриэлу:
— Он не рад вашему прибытию, — сказала она на языке инвесторов. — Похоже, в недалеком прошлом у них были какие-то проблемы с людьми. Все же я его убедила, чтобы вас пустили в гнездо. Этот эпизод зафиксирован в журнале, и по прибытии корабля в вашу звездную общину фракции формистов будет предъявлен счет за мои дипломатические услуги.
— Благодарю вашу властность, — вежливо произнес Эфриэл. — Пожалуйста, передайте симбиоту наилучшие пожелания лично от меня и заверьте его в безобидности и пристойности моих намерений…
К нему подскочил посланец, свирепо укусил за левую икру. Эфриэл рывком высвободился и отпрыгнул назад, что было нелегко в мощной искусственной гравитации, и принял защитную стойку. Симбиоту удалось вырвать из штанов длинный лоскут, и теперь подлая тварь, скорчившись, безмолвно его пожирала.
— Он передаст ваш запах и химический состав соседям по гнезду, — объяснила командирша. — Это необходимая процедура. Иначе вы будете идентифицированы как враждебный пришелец и каста воинов роя убьет вас на месте.
Эфриэл сразу успокоился и зажал пальцем кровоточащую ранку. Оставалось лишь надеяться, что никто из инвесторов не заметил его инстинктивной реакции. Владение приемами самообороны как-то не вяжется с легендой безобидного ученого.
— Скоро мы снова откроем воздушный шлюз, — флегматично сообщила командирша, опершись о толстый рептилий хвост.
Симбиот знай себе жевал тряпку. Эфриэл рассматривал членистую голову существа, растущую прямо из туловища. Чужак обладал пастью и ноздрями; наличествовали, как уже упоминалось, атрофированные глаза — шарики на стебельках; две висящие на петлях пластинки могли быть радиоприемниками, а вот для чего служили два частых гребня из корчащихся усиков, оставалось лишь догадываться.
Открылся люк. Из шлюзовой камеры хлынул густой незнакомый запах с привкусом дыма. Он явно не усладил обоняние полудюжине инвесторов, и те поспешили убраться.
— Мы вернемся через шестьсот двенадцать человеческих дней, в полном соответствии с контрактом, — напомнила командирша.
— Благодарю вашу властность, — раскланялся Эфриэл.
— Удачи, — попрощалась командирша по-английски.
Эфриэл улыбнулся.
Симбиот, зловеще корча членистое туловище, прокрался в шлюзовую камеру. За ним вошел Эфриэл. Позади него затворилась дверь. По-прежнему существо ничего не говорило, только громко чавкало. Отворилась вторая дверь, и симбиот скакнул через проем в широкий каменный тоннель круглого сечения. И сразу исчез в сумраке.
Эфриэл сунул солнцезащитные очки в карман камзола и достал инфракрасный бинокль. Укрепив его на голове, шагнул в отверстие люка. Сразу пропало искусственное тяготение, сменившись почти неощутимой гравитацией астероида — гнезда роя. Эфриэл улыбнулся — слава Богу, конец многодневной пытке. Почти вся его взрослая жизнь прошла при нулевой гравитации, в колониях формистов на кольцах Сатурна.
В боку тоннеля имелась темная ниша; ее занимало мохнатое существо величиной со слона, с дисковидной головой. Оно так мало излучало тепла, что с трудом виделось через инфракрасные очки. Эфриэл слышал его дыхание. Терпеливо подождав, когда Эфриэл просеменит мимо, оно перегородило тоннель и накачалось воздухом до такой степени, что раздувшаяся голова надежно закупорила выход в космос. Многочисленные ноги уперлись в стены, плотно засели в специальных гнездах.