Сказано это было с насмешкой. Даже в моей душе вспыхнуло раздражение, поэтому я совсем не удивилась, когда с пальцев Дора сорвалось пламя. Оно прошлось под ногами у детей и, взметнувшись, дыхнуло в лицо трем обидчикам. Те отпрянули и закричали:
– А-а-а!!!
– Помогите!
Мгновение, и топот их ног послышался уже где-то в стороне замка. На поляне остались Дор, Чайка и Рони с Шутой.
– Вот дураки, – фыркнула Шута и, не сдержавшись, порывисто схватила Чайку за руку. – Даже предки-львы так не умели! Мне нравится твой дар!
Чайка покраснела, на ее губах расцвела неуверенная улыбка. Дор, все еще сжимающий ладони в кулаки, чуть расслабился. Но все испортила Рони. Она покачала головой и сурово заметила:
– Зря вы так.
Дор тут же ощетинился.
– Ничего им не будет! Огонь их даже не тронул.
Это было правдой. Даже я со своего места видела, что пламя не причинило вреда детям.
– Но напугал, – отрезала Рони. – А там, где страх, не будет дружбы.
Ее слова заставили меня задуматься. Они словно царапнули по чему-то больному, скрытому от глаз наспех сделанной повязкой.
Рони взяла Шуту за руку и тоже направилась к замку. Младшая обернулась через плечо и состроила умильную мордашку, призванную продемонстрировать, что в ее уходе виновата исключительно Рони.
– А ты? – бросил вдруг Дор, будто для него и правда был важен ответ. – Ты меня боишься?
Сердце кольнуло болью. В интонации Дора почудилось что-то такое, что напомнило мне о Роке. Кажется, муж тоже отчаянно мечтал, чтобы я полностью доверяла ему. Видеть страх в моих глазах было для него непереносимо.
Рони вздрогнула, остановилась, а затем резко обернулась.
– Тебя – нет, – спокойно проговорила она и продолжила путь.
Дор выдохнул с облегчением. Напряженные плечи расслабились, даже немного поникли.
Я решила, что прятаться дальше уже попросту неприлично, и вынырнула из зарослей.
– Ваше Величество? – удивился Дор. – А что вы тут делаете?
Я ответила то, что первым пришло на ум:
– Ищу сестер.
И чуть покачнулась: подбежавшая Чайка буквально повисла на мне. Я еще не успела привыкнуть к этой ее особенности: девочка и правда вцеплялась в меня намертво каждый раз, когда видела. Я могла бы прекратить это, достаточно было один раз сурово пресечь, но… от объятий Чайки мне и самой становилось теплее. Она, Дор, те немногие одаренные, что пошли за мной, – я чувствовала особую связь с каждым из них. Пусть Рок считал, что решение отправиться за одаренными было продиктовано лишь желанием остановить войну. Но в глубине души я знала: это не так.
Каждый раз, соприкасаясь с судьбой одаренных, я будто всматривалась в собственное отражение в спокойной реке. Оно было нечетким, но родным, узнаваемым даже тогда, когда по нему шла водная рябь.
– Они уже ушли. – Дор махнул рукой в сторону тропинки к замку.
Я погладила Чайку по распущенным волосам. Девочка запрокинула голову и смотрела на меня со счастливой улыбкой. Она походила на котенка, греющегося в лучах солнца.
– Ваше Величество, а правда, что завтра наши воины отправятся на границу?
Я вздохнула. Быстро же разносятся слухи. Впрочем, скрыть эту новость от Дора все равно не получилось бы. Его отец состоял в отряде, который одним из первых столкнется с кирками.
– Да.
Я ожидала, что Дор спросит об отце, но мальчишка удивил меня. Он набрал в грудь побольше воздуха и выдохнул:
– Отправьте меня вместе с ними!
Я изумленно вскинула брови.
– Что?
– Я уже не ребенок! И могу драться. Дар у меня редкий, полезный. Это здесь от него вред один. А на войне он пользу принесет.
Где-то рядом хрустнула ветка.
Я обернулась. За моей спиной стоял Рок. Его шаги, как всегда, были настолько тихими, что я их не услышала. Вкрадчивость, свойственная Року, проскальзывала не только в интонациях, но и в движениях.
Пожалуй, я так и не привыкла к этому.
При виде Рока Чайка нахмурилась и отступила от меня. Мои пальцы, еще мгновение назад перебирающие ее волосы, ухватили пустоту. Я уже не первый раз замечала, что девочке не нравится мой муж. Что-то в нем отталкивало ее.
– Прошу прощения, – между тем, как всегда, безукоризненно вежливо проговорил Рок. – Я прогуливался неподалеку. Не хотел никому помешать.
– Ничего страшного, – ответила я. – Мы все равно уже закончили.
Дор оживился.
– Это значит «да»?
Я уже достаточно пришла в себя, чтобы спокойно, но весомо бросить:
– Это значит «нет». Детям не место на войне.
Дор вспыхнул, помрачнел, но спорить не стал. Коротко попрощавшись, он исчез среди стволов деревьев. Его примеру последовала и Чайка, окинувшая меня то ли сочувствующим, то ли встревоженным взглядом.
– Возможно, ты зря отказала мальцу? Его дар и правда пригодился бы в битве.
Рок, подойдя ближе, протянул мне руку, и я, не задумываясь, вложила свою ладонь в его. Наши с мужем мнения часто не совпадали: те советы, что он давал, казались мне слишком категоричными, жесткими. Но после ночи, проведенной в пещере, после сблизившей нас поездки к одаренным природа Рока – определенно, более циничная и хладнокровная, чем моя, – перестала вызывать опаску. Я знала, что могу доверять мужу. Он не предаст, не воткнет кинжал в спину. То, что раньше вызывало беспокойство, – вкрадчивые интонации, подталкивающие к конкретным решениям вопросы, предложения, казавшиеся излишне кровожадными, – во всем этом я теперь видела заботу.
Темный дар Рока наложил на его душу отпечаток – я чувствовала это. Каждый раз, когда наши тела сплетались, чтобы ненадолго слиться воедино не только в этом мире, но и где-то за гранью, я отчетливо ощущала: чувства Рока ко мне искренни. Они настоящие, яркие, огненные. В этом пламени можно сгореть, но пока оно лишь согревало, оберегало от ночных хищников.
Рок заботился обо мне так, как умел. Любил так, как мог.
Он не говорил об этом прямо, но и я не делала никаких признаний. Казалось, слова могут лишь все испортить. Как именно, я не понимала. Но догадывалась, что каким-то образом одна простая фраза безвозвратно сожжет все мосты, ведущие к моему прошлому.
К тому уголку прошлого, где скрывалась важная часть меня.
– Я не хочу, чтобы Дор пострадал, – сплетая свои пальцы с пальцами Рока, ответила я. – Он еще совсем ребенок.
– Первая битва будет очень важной. Одаренных в войске не так много. Каждый талант…
– Нет. – Одним коротким словом я поставила точку в разговоре. – Мы справимся и без ребенка с оружием в руках.
Рок, видимо придерживающийся совсем иного мнения, усмехнулся. Я приготовилась к спору, но его не последовало. Вместо этого муж чуть склонил голову, принимая мой выбор. С губ сорвался едва слышный вздох облегчения. Пикировки с Роком давались мне тяжело. Они всегда оставляли после себя зуд сомнений и тревоги.
– Ты выглядишь встревоженной, – заметил Рок, уводя меня все дальше от замка. – Что-то случилось?
В его голосе сквозило затаенное беспокойство. Рука мужа сжала мою чуть сильнее, словно он старался через прикосновение передать мне часть своей уверенности и силы. Большой палец с непередаваемой нежностью прошелся по внутренней стороне моей ладони, поглаживая ее.
– Тебя расстроило столкновение ребятни среди яблонь?
Я подняла голову от утоптанной сапогами узкой тропинки, ведущей к вековому высохшему дубу, и взглянула на Рока. Его голубые глаза больше не казались мне льдистыми. Я видела в них теплоту, в которой хотелось раствориться.
– Многое ты услышал?
– Достаточно, чтобы понять, что произошло.
Я кивнула, не желая продолжать эту тему. Она была слишком болезненной. Враждебность, с которой столкнулись одаренные, вызывала у меня злость. Я пыталась ее подавить, опасаясь, что она может принести беду, но бороться с собой – дело нелегкое и изматывающее.
– Нет, меня беспокоит волнение среди знати.
Взгляд скользнул по раскинувшемуся передо мною зеленому полю. Совсем скоро оно заколосится, а затем даст богатый урожай. Каждое зернышко, брошенное в землю, взойдет, превратится в символ жизни – горячий хлеб, согревающий зимой лучше огня в камине.
Что посеешь, то и пожнешь. К чему приведет наша война с кирками? Мое противостояние с вождями?
– Кто-то посмел восстать против тебя?
Рок спросил об этом как всегда ровно, но я уже научилась считывать его эмоции, скрывающиеся под маской спокойствия, поэтому легко поняла: он жаждал уничтожить того, кто поднял на меня меч.
Месть в исполнении Рока всегда была изящной, но беспощадной. То, что я делала, поддавшись чувствам, он совершал хладнокровно и обдуманно. Возможно, мы хорошо уравновешивали недостатки друг друга.
– Пока нет. Но есть те, кто вносит смуту в головы людей.
– Почему?
Короткий обмен репликами заставил меня усмехнуться. Кажется, мы с Роком научились понимать друг друга с полуслова.
– Боятся одаренных и женщину на троне.
Рок нагнулся, сорвал травинку и задумчиво покрутил ее в пальцах свободной руки. Его взгляд не отрывался от чистого ясного горизонта. Крики детей, разговоры слуг, звуки скотного двора – все осталось позади. Здесь, среди поля, мы были одни.
Я ненадолго прикрыла глаза и втянула свежий весенний воздух. Рядом с Роком мне даже дышалось проще.
– Значит, недостаточно боятся.
Рок смял травинку и бросил ее под ноги. Я с легким недоумением смотрела на его бесстрастное лицо, силясь понять, что он имеет в виду.
– Рок, скажи прямо, – со вздохом попросила я.
– Ты пытаешься стать своей, Кара. Желаешь договориться с каждым по-хорошему, но правда заключается в том, что тебя не принимают. Никогда не примут.
– Прости?
Голос сел, поэтому вопрос прозвучал глухо, бесцветно.
Рок остановился. Левая рука легла мне на талию, вынуждая взглянуть ему в глаза, а правая все так же крепко сжимала мою ладонь. От близости сердце забилось чуть чаще, голову немного затуманило.
– Прежде тебя называли белой лисицей, теперь – ведьмой.