– Жертв не избежать, – пробормотала я.
И скорее почувствовала, чем увидела кивок Рока. В его интонациях снова прорезалась вкрадчивость, о которой я иногда забывала.
– Единственное, что точно принесет освобождение от страданий, – окончание войны.
Мне вдруг вспомнился боров в свинарнике. Как я стояла над ним и думала, что быстрая смерть – это тоже своего рода милосердие. Только такое милосердие и остается в войне – жестокой и бессмысленной бойне.
Я больше не хотела никого хоронить, не хотела никого лечить от ран. Я жаждала одного – чтобы все это закончилось. И могла поставить точку в истории, написанной кровью, прямо сейчас.
Никто из моих близких больше не пострадает.
Решение было принято. Я вынырнула из темных, пропитанных ядом мыслей и удивленно моргнула. Как давно я стою на краю поля возле высохшего дуба? Если бы не присутствие мужа рядом, я бы испугалась, отшатнулась от выступающих над землей толстых вековых корней дерева. Но ощущение руки Рока на талии, как всегда, придало уверенности и силы.
Пути назад нет.
Мысль показалась мне чужой, но всего на мгновение. Конечно, дороги назад нет. Я это знаю.
Медленно, очень медленно я опустилась на колени. Ладони легли на траву, а пальцы вспороли землю. Она забилась под ногти, поцарапала кожу, но я этого почти не почувствовала. Я уже падала в ту темноту, которую не мог развеять свет звезд на небе. Оказавшись в этой черноте – пугающей, непривычно холодной – я в ужасе оглянулась.
– Я не понимаю, куда идти! – вырвалось у меня.
– Вовсе нет, – коснулся уха шепот Рока. – Ты знаешь, что делать. Доверься дару.
Я втянула носом воздух, сосредоточилась. В темноте проступили нити. Они были зеленого цвета и не пульсировали так сильно, как я привыкла, но пронизывали всю землю и уходили далеко за горизонт. Туда, где я лишь мельком могла что-то уловить внутренним взором.
В сердце заполз страх – липкий и раздражающий.
– Ты знаешь, что делать.
И я потянулась к этим далеким нитям – всем сердцем, душой. Они, словно услышав мой зов, открылись мне навстречу. На мгновение я заколебалась. Затопившее меня чувство гармонии, единства со всем живым было прекрасно. Я впервые ощутила себя лишь песчинкой в пустыне, крошечной частью чего-то по-настоящему большого.
– Кара…
Рок напомнил о себе нетерпеливо, с легкой тревогой. Собравшись с духом, я сделала то, что отозвалось болью в теле и душе. Принялась разрывать нити – те, что были далеко от меня, те, что доверчиво потянулись, когда я позвала их.
Это было так странно. Частью разума я понимала, что делаю, но в то же время будто видела себя со стороны. Я, стоя на коленях, зарываюсь руками в землю. Пальцами нащупываю невидимые нити, тяну за них и добираюсь до тех, что пронзают земли кирков.
Земля, звери, люди – для моего дара все было едино.
Все сплетено в узор, главное – найти нужные узлы.
Я, не открывая глаз, видела, что по ту сторону границы вражеская земля начинает иссыхать. Как хищный зверь, вышедший на охоту, нутром чуяла, где заканчивается моя территория и начинается чужая. Сожженные нити наполняли меня каким-то жадным торжеством, ненасытностью. Я, словно в забытьи, рассмеялась и ухнула в темноту еще глубже. Она больше не пугала, нет. Она стала частью меня.
Дойти до дна и оттолкнуться? А может быть, и не отталкиваться вовсе?
– Кара, возвращайся! – В голосе Рока зазвучала тщательно скрываемая паника. – Кара!
Я снова рассмеялась – счастливо, как сумасшедшая. Жизнь больше не казалась мне привлекательной. В смерти столько очарования. Что, если разорвать еще больше нитей?
– Кара, ты затронешь наши земли!
Ну и что с того? Это ведь так весело!
Я тонула в вязкой, густой, как болото, тьме. Она текла в моих венах вместо крови, заполняла зрачки. Я теряла себя, не понимала, кто я и что делаю.
А возможно, наконец-то, наоборот, обрела смысл жизни.
– Кара!
Я почувствовала, что кто-то трясет меня. Смутно ощутила пощечину, затем – горячий, полный отчаяния поцелуй. Кто-то звал меня с того берега, но не мог дозваться. Вместо этого он и сам падал в бушующий океан мрака.
В Роке было слишком много тьмы. Он не мог ей противостоять.
Обнявшись, мы летели в бездну. Такой конец был бы логичен для нас обоих.
И вдруг что-то яркое, наполненное светом и жаром вторглось во тьму. Миг – и меня поволокло наверх, а вместе со мной и Рока.
Открыв глаза, я тяжело дышала. И не сразу поняла, что лежу под звездным небом на зеленой траве. Надо мной высился высохший дуб. Его ветки ненадолго заслонила собой голова Чайки. Ее рыжие волосы были растрепаны и кое-где будто стояли дыбом. В глазах девочки впервые сверкала… злость.
– Спасибо, – проговорила я и закашлялась: в горле першило. – Как ты догадалась?
Девочка встала с колен, отряхнула юбку и, не смотря на нас, направилась к замку. От ее взгляда, брошенного через плечо, мне стало не по себе. Казалось, со мной только что попрощались, с сожалением вычеркнув из своей жизни.
Черта пересечена. Обратного пути нет.
Где-то вдалеке будто бы раздался протяжный женский плач. Я даже огляделась – никого. Только мы с Роком.
– Кара, как ты?
Я сжала кулаки, впилась ногтями в кожу. Это немного отрезвило, позволило прийти в себя. Женский плач смешался с детским криком и истаял в ночи. Я, будто после долгой разлуки, посмотрела сначала на мертвый дуб, затем – на Рока. Его лицо исказила тревога.
– Все хорошо, – хрипло ответила я и закашляла. Казалось, пепел еще стоит в горле. – Не думала, что это будет настолько тяжело.
С севера дохнуло резким злым ветром. Он забрался под ткань мужской рубашки, что я носила, и заставил зябко повести плечами. Накидку я благополучно где-то потеряла.
Рок, заметив, что я замерзла, снял с себя плащ и набросил на меня. А затем абсолютно естественным, бесконечно родным жестом притянул к себе. Я уткнулась ему в шею. Его голос тоже звучал хрипло. И непривычно взволнованно.
– Ты шагнула далеко за грань своих сил. Вернее, той части, что используешь.
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь, я говорил тебе, что ты не осознаешь своей силы? Сегодняшний вечер тому доказательство. Ты можешь больше, гораздо больше того, что обычно себе позволяешь.
Могу гораздо больше…
– Ты королева, Кара. Истинная королева, пред которой падет на колени весь мир.
Я не была уверена, что мне нужен весь мир. Но прозвучало это с таким трепетом, неприкрытым восхищением и затаенным страхом, что я лишь молча кивнула. Пусть будет так. Иногда я тоже уступала Року, не желая спорить.
Прежде чем вернуться в замок, мы еще какое-то время постояли рядом с дубом – символом моего начала и конца, символом моего перерождения. В прикосновении к некогда живому теплому стволу, а нынче иссохшему, местами рассыпающемуся в труху, я черпала странное, пугающее спокойствие, будто часть моей души тоже задубела. И теперь жаждала, чтобы мир вокруг стал таким же – простым и понятным.
Ощутив под пальцами неровности коры, я усмехнулась. Только сейчас наконец-то осознала то, о чем давно, еще в самом начале нашего знакомства говорил Рок: в смерти есть своя красота, завораживающая и притягательная.
Глава 16
Если одна из сторон совершает грубую ошибку, партия, как правило, быстро заканчивается.
1488 год, 9-й месяц, королевский замок Тринадцати кланов
Я в ужасе отбросила прочитанное письмо, будто ядовитую змею. Каждое слово в нем жалило и впивалось в сердце острыми клыками.
«Ваше Величество, счастлив сообщить, что Ваше приказание выполнено. Смею надеяться…»
Я прижала кончики пальцев к пульсирующим болью вискам, застонала и уронила голову на стол.
«Касательно судьбы мальчика…»
«Жду ваших дальнейших распоряжений!»
«Тело спрятано в реке».
Мне пришлось засунуть кулак в рот и укусить себя за побелевшие костяшки пальцев, чтобы сдержать рвущийся наружу крик. Как я могла отдать приказ об убийстве Надежды, вдовы Воина? Когда?!
Память услужливо подбросила этот момент, почему-то подернутый дымкой, словно все происходило во сне.
– Ваше Величество, желали меня видеть?
– Вар, проходите. У меня для вас поручение. О котором никто не должен знать.
– Польщен вашим доверием, Ваше Величество! Нужно снова кого-то спрятать или спасти от костра?
– Напротив. Я хочу, чтобы вы убили тех, кого уже спасли.
– Простите?
– Вы не ослышались. Избавьтесь от вдовы Воина и его сына. Детали меня не волнуют.
Вар бледнеет, кусает губы, но молча кивает. Тяжело встает со стула и, поклонившись, идет к двери. Он хватается за ручку, и что-то, не дающее мне покоя, какая-то напряженная внутренняя борьба резко обрывается. Я окликаю Вара:
– Стойте!
– Ваше Величество? – Он в удивлении оборачивается и смотрит из-под нахмуренных бровей, опасливо и настороженно.
– Не трогайте ребенка, – шиплю я. Слова даются с трудом, будто ради каждого из них мне приходится разбирать каменный завал в сознании.
– Но вы же только что…
– Не… трогайте… ребенка… – Слова произносить все тяжелее.
Я хватаюсь за край стола и сжимаю его так сильно, что кажется, дерево вот-вот треснет.
Вар бледнеет еще больше. Его пугает мое поведение – я это вижу. В то же время, похоже, от меня исходит какая-то сила, потому что он не решается спорить и поспешно выскальзывает за порог, как старая борзая, получившая взбучку от хозяина.
Я еще долго тяжело дышу, затем моргаю и обыденно приступаю к делам.
Я распрямилась на стуле и откинулась на его спинку. В воспоминании было что-то не то, но я никак не могла понять, что именно. Не могла вспомнить, почему приняла такое решение. Что мною руководило?
Стук в дверь заставил нервно вздрогнуть. Взгляд метнулся к порогу.