Уже в январе Света получила целых три мелодии, к которым ей предлагалось написать слова. Одну из них целиком написал Илья ещё к прошлому альбому. На вопрос:
– А про что писать? – Илья только хмуро пожал плечами, заставив Свету, ещё абсолютно неопытную в таких делах, впасть в лёгкий ступор.
Обсуждение с Кирой, которая предоставила ей ноты своей композиции, прошло немногим конструктивнее.
– Понимаешь… – задумчиво произнесла та. – Вот почему одно делать можно, а другое нельзя?
Света, терпеливо хлопая глазами, смотрела на неё.
– Вот что такое любовь? – продолжала Кира.
Ответа она так и не получила и потому продолжила:
– Кто придумал запреты? Почему общество осуждает наши желания, даже если они никому не приносят вреда?
Она задала ещё несколько вопросов из тех, которые раньше могла позволить себе обсуждать только с Ильёй. Впрочем, как раз-таки именно эти она боялась обсуждать, почему-то, именно с Ильёй, и от того они так и лезли из неё, даже если Киру спрашивали совершенно о другом.
Из всего сказанного Света поняла только, что песня должна быть про любовь и про то, что чего-то делать нельзя.
Третий разговор был самым простым. Ещё одну композицию к середине зимы подготовил Марат и он просто сказал:
– Песня про настоящую дружбу. Про таких парней, как Илья, которые всегда готовы тебя поддержать.
Все трое были приятно удивлены, увидев результат. Илья – потому что текст вышел брутальным, и не испортил музыки. Марат – потому что песня действительно была про дружбу и про людей, которые всегда готовы поддержать.
А Кира… Кира перечитывала свой текст много раз и каждый раз к горлу подступал ком. В её песне говорилось о черте, которую она хочет и не может перейти. О зле, которое живёт в её сердце, и которое она готова победить, если только это поможет ей оказаться рядом с тем, кому не нужна её любовь.
Первый выездной тур начался в первых числах марта. К тому моменту из трёх готовых песен успели записать только одну – ту, за которую отвечал Марат. Вместе с Виталиком они довольно быстро подготовили музыкальную часть, поймали Киру, чтобы она записала вокал, и до отъезда дело уже было готово. Материалы отдали директору, который обещал, что сведением будут заниматься профессионалы, и со спокойной душой отправились в поездку.
В окна гастрольного автобуса заглядывали золотистые лучи солнышка, снег во всю таял, обещая скорый приход тепла. Кира сидела на одном из сидений, повёрнутых в центр салона, и наблюдала, как Илья с Виталиком на двоих разбирают какую-то мелодию. Бурно обсуждают очередной проигрыш, смеются, приводя сравнения из истории рока, причём большинство названий для Киры не значат ничего.
Кира наблюдала, слушала и скрипела зубами. И думала о том, что Илья далеко не так молчалив, как хотел казаться.
В прошлую поездку, когда Илья оказался чужим в собственной группе, он то и дело сидел один в углу автобуса, наигрывая что-то на гитаре. Кира и рада была бы пойти тем же путём, да только не могла – пианино с собой в дорогу не возьмёшь.
Она достала наушники и включила плеер, надеясь отвлечься, но, как на зло, заиграла та самая единственная песня, которую они успели написать перед отъездом. Слова про дружбу сейчас раздражали как никогда, и Кира торопливо вынула кассету, спрятала в сумку и достала другую. Это оказалась запись из последнего альбома. Кира принялась перематывать её на то место, где должна была быть её любимая песня об одиночестве.
– Что слушаешь? – донёсся сбоку мягкий и негромкий голос Марата.
Кира дернула плечом, не желая отвечать, но перемотку остановила и один наушник всё-таки сняла.
– Ничего послушать не успела, – соврала она. – Да у меня и с собой похоже только наше, и это уже успело осточертеть.
Марат порылся где-то в глубинах косухи и, достав оттуда кассету, протянул её Кире.
– Вот, – пояснил он. – Моя подборочка, в поезде люблю включать.
Кира благодарно кивнула и, щёлнув кассетой, начала слушать с середины. Ей попался Наутилус – «Крылья».
Кира замерла, прикрыв глаза и думая о том, что такая музыка действует на неё гораздо лучше, чем энергичный металл, который любили Раф и Илья.
Она сидела с опущенными веками и вслушивалась в слова, не обращая внимания на то, что Марат подсел поближе к ней. И того, как пристально и напряжённо глядел на них Илья, тоже не знала.
Глава 11
Ближе к концу второго тура Илью разобрало на огромную эпическую балладу.
Вообще-то, во-первых, Илью всё время на что-нибудь разбирало, и с тех пор, как он преодолел осенний творческий кризис, наработок у него всегда было больше, чем возможностей записать или сыграть на концерте.
Во-вторых, как он говорил потом, написать подобную музыкальную сагу всегда было его мечтой. Поэтому получалось, что замысел как бы и не спонтанен.
Ноты и кустарную запись, сделанную в гостиничном номере на магнитофон, Илья переправил Свете с просьбой написать слова и примерным пояснением, что «это точно должно быть что-то эпическое».
К тому времени каждый из участников группы уже представил для нового альбома по песне, а некоторые даже по две или три. Кира ограничилась одной, которую за прошедшее время успела нежно полюбить. Марат предложил две, но обе в процессе оказались доработаны Виталиком. Наблюдая за тем, как в группе продвигается процесс сочинительства, Кира вообще стала обращать внимание на то, что хотя инициатором большинства идей по-прежнему выступал Илья, заканчивал их всегда Виталик, и хотя, конечно, решение тоже было за Ильёй (не считая, естественно, продюсера, пожелания которого вообще никто не принимал всерьёз), реализовывал его именно Виталик, и как итог, каждая композиция проходила проверку именно у него.
Песню Киры тоже перекладывали на гитару совместными усилиями Илья и Виталик, но автором, без обсуждений, было решено записать одного Киру. Как потом подозревал Кира – её тогда уже опасались трогать, потому что, хотя на всех постерах и фотографиях группа и появлялась в полном составе, на концертах помимо названия группы – «Агония» – уже начинали выкрикивать и лично её имя.
Илья был творцом, немного деспотом, но никак не дураком.
Единственная его претензия к Кире была озвучена в апреле и к творческой составляющей имела мало отношения.
– Ты когда волосы отрастишь? – спросил он.
– О… – Кира даже покраснела. Она и сама замечала, что на фоне товарищей по команде со своей неизменно аккуратной стрижкой до середины ушей выглядит немного сахарно. Правда, подозревала, что если её золотым кудрям дать волю и отпустить до лопаток, она вовсе превратится в какого-то эльфа. – Дай я хоть доучусь, – попросила «скидку» она. Финальные экзамены в консерватории планировались на июнь.
Илья дал добро и настаивать не стал, но после сдачи экзаменов вместо поздравлений сразу сказал:
– Помнишь, что ты обещала?
Кира помнила. А от самого вопроса и от тона, которым он был произнесён, у неё, почему-то, пробежали мурашки по спине.
Тем временем, одни гастроли плавно перетекали в другие. К июню материала уже вполне хватало на альбом. Все песни были отрепетированы в промежутках между выступлениями, и Илье не терпелось запустить их в массы.
Однако, продюсер отделывался обещаниями.
Песня, которую успел записать Марат, стараниями его звуковиков была обработана до неузнаваемости, и результат этого творчества у половины группы вызывал искреннее недоумение – Илья и Виталик единогласно обозвали её попсой. Барабанщик, по обыкновению, промолчал. Марат обиделся, но ничего не сказал. Кира обиделась за Марата, но лоббировать тему тоже не стала, потому что времени на запись альбома им всё равно никто не давал, Дашков обрадовал весь коллектив перспективой сразу двух новых туров: один, августовский, предполагал выступление на рок-фестивале в восточной Европе, а другой, двухмесячный, состоял из поездки в Германию.
Последняя новость произвела фурор, и в то же время, уже через несколько дней Илья обнаружил, что его развели: он, как и все, хотел съездить в Европу, и тем более, хотел там прославиться. Вот только предложенный Дашковым график записи нового альбома не включал вообще.
Не считая этого обстоятельства, первое за этот год турне всем понравилось. Речь уже не шла ни о каком номере на пятерых, и таким составом парни кучковались только, чтобы отметить удачно прошедший концерт. Все пятеро были переполнены идеями новых песен, и по возвращении атмосфера в группе царила жизнерадостная. Даже наметившийся было конфликт между двумя парами участников в группе рассосался в мае, когда всем коллективом праздновали день рожденья Ильи.
Все были переполнены надеждами на новые поездки, и попытки Ильи урезонить энтузиазм и напомнить о том, что надо работать в студии, особого отклика не нашли.
Поскольку Виталик сразу согласился со всем, что пытался донести до него Илья, но явно ничего не собирался делать, чтобы изменить ситуацию, Илья пошёл искать поддержки у Киры.
– Не понимаю, что тебя не устраивает, – вяло отвечала та. Кира только что закончила сдавать сессию, со всей ответственностью принялась отращивать волосы, вот только после концерта и последующего вечера с группой у неё основательно болела голова, так что приходилось сидеть, запрокинув её далеко назад и держать на лбу выданный лично Дашковым компресс.
– Что меня не устраивает? – мрачно переспрашивал Илья. – То, что он хочет нас выработать, срубить на нас бабки и выкинуть, а себе завести новых зверушек.
– Ты сейчас рассуждаешь, прям как Раф, – бурчала в ответ Кира. Вопрос с бабками оставался спорным и немного больным. После ухода первой половины группы, гонорары музыкантам подняли, но на концертах неизменно творился такой коллапс, что кому-то в голову нет-нет да и приходил вопрос о том: а сколько на самом деле Дашков получает с их гастролей?
Математиков среди музыкантов не нашлось, и потому конфликт пока толком не дозрел. И наверное вообще бы не встал, если бы Илье позволили спокойно писать альбом.