Поднявшись на третий этаж своей обшарпанной хрущёвки, он отпер дверь. Дверь в комнату родителей была приоткрыта – отец лежал на животе. Спал, подмяв под себя мать одной рукой.
Илья раздражённо дёрнул краешком губ. Отец не так уж часто выпивал, но сегодня явно была одна из таких ночей – видимо, решил отметить выходной.
Илья прошёл на кухню, пошарил в холодильнике. Не нашёл ничего и не решился взять стоявший на подоконнике "Доширак" – если его купил отец, то наверняка матери и себе. Лучше не создавать проблем. Илья поставил чайник, но пить ничего не стал. Через пару минут понял, что его невыносимо клонит в сон. Забрался в свою комнату и, не снимая куртки, опустился на узкую кровать. Всё кругом казалось потрёпанным, неопрятным и старым, хотя он и не смог бы ответить себе на вопрос, в чём именно выражается это ощущение. Чтобы не смотреть на протёршуюся, посеревшую от времени штору, он отвернулся лицом к стене, накрыл голову подушкой и почти что сразу погрузился в сон.
В понедельник Кира поняла, что не договорилась с Ильёй о следующей встрече – и даже не взяла у него телефон. Это чувство уже утром отозвалось в сердце болезненно-тягучей потерей и лёгким страхом: а вдруг всё, что произошло с ней в выходные, не будет иметь никакого продолжения? Вдруг Илья передумает и найдёт себе другую вокалистку? Хотя Илья первым обратил внимание на её голос, теперь Кира снова и снова прокручивала в голове вчерашний вечер и думала, что показала товар вовсе не лицом. Вначале она подошла к делу не слишком серьёзно, предположила, что требования в новой группе будут такие же, как в «Витражах», и всем будет на неё плевать. Теперь от этого было неловко. И от того, что Илья потратил немало времени на замечания и отработки. С каждой минутой Кира всё больше боялась, что её больше не позовут. К окончанию третьей пары она осадила себя и решила, что просто поедет в гараж и спросит напрямую.
Увы, но двери гаража оказались закрыты, с другой стороны не доносилось ни звука.
Кира отвернулась и растерянно огляделась по сторонам, не зная, что делать теперь. Побродила ещё по окрестностям, постучалась в гараж ещё раз – с тем же результатом. И, вздохнув, поехала домой.
Во вторник занятия начинались с первой пары, так что Кира впопыхах сбежала по лестнице около восьми утра и, с размаха распахнув дверь, едва не заехала ею Илье по голове.
– А, привет, – сказал тот, не сделав и шагу навстречу и даже не отклеившсь от стены. Таким голосом, как будто возле этого места можно было встретить кого-то ещё. – Я тебе тексты привёз, – он протянул Кире толстую стопку исписанных корявым подчерком тетрадных листов. – Учи.
Глава 5
И сама эта встреча, и полученные тексты вогнали Киру в лёгкий шок. Впрочем, по разным причинам.
Встреча – потому что ей в страшном сне не могло присниться, что кому-то будет не лень в восемь утра прошвырнуться до её дома, чтобы стоять и ждать возле двери, когда она отправится на занятия. А если бы она выехала раньше? Кира хотела было спросить об этом Илью, а заодно, наконец, спросить телефон, но тот умчался так же быстро, как и появился.
С другой стороны, тексты она пыталась разобрать в течение всего оставшегося дня, напрочь забыв о том, что надо бы думать и об учёбе. И дело тут было не только в ужасном почерке творца, но и в том, что набор словосочетаний и образов был настолько примитивен, что оставалось только удивляться, где вообще Илья раздобыл этого поэта. Кира старательно утешала себя тем, что в «Витражах» тексты были не лучше, но почему-то ситуация её разочаровывала. От Ильи она ожидала большего. «Хотя с чего бы?» – тут же спрашивала себя. «Человек тебе ясно сказал, что двух слов не может связать». Аргумент не убеждал. Вспоминая ту песню, которую Илья напел ей в сквере, Кира не могла поверить, что её написал настолько поверхностный человек, как автор этих стихов – и что автор той мелодии мог согласиться воспроизводить такую дребедень.
Увы, чем больше Кира думала, тем больше её терзало подозрение, что тогда, в сквере, Илья напевал ей такую же белиберду на английском языке, как та, которую пела в гараже она сама.
Под вечер вся эта ситуация в комплексе потребовала от неё заехать в гараж. Сомнения в том, что она застанет там Илью, были, тем более, что они никак не договорились об очередной встрече. Но Кира уже как-то начинала привыкать к этой непонятной нестабильности отношений и к тому, что человеческий язык Илья, видимо, понимает так же плохо, как на нём говорит – иначе как можно было вообще предложить кому-то петь «это» под видом стихов?
Приготовившись изложить всё это последовательно и максимально конструктивно, Кира постучала в дверь гаража, распахнула её и зависла с открытым ртом. Все пятеро ребят уже сидели на своих местах.
– Давай быстрей, мы только тебя ждём, – небрежно поторопил её Илья.
Кира твёрдо решила не вестись. Хотя, под прицелом пяти пристальных взглядов, очень хотелось послушаться.
– Илья, выйдем, поговорим.
Илья тяжко вздохнул, снял через голову гитару, прислонил к табуретке, стоявшей у него за спиной и, приблизившись к Кире, вышел во двор.
Когда он проходил мимо, на Киру пахнуло жаром и терпким незнакомым запахом, от которого почему-то всё тело – абсолютно всё – напряглось.
Стараясь не обращать внимания на эту странную реакцию, Кира вышла следом за ним. Пронаблюдала, как Илья прислоняется спиной к стене и достаёт из пачки сигарету. Как бросает на Киру быстрый взгляд и убирает сигарету назад.
– Что-то не так? – спросил он.
– Пока что, всё, – призналась Кира, напрочь забывшая о решении говорить конструктивно. – Во-первых, я не собиралась сегодня оставаться допоздна.
– То есть, ты нас кинешь?
– Нет, подожди! Я бы конечно нашла время, если бы ты просто сказал мне про репетицию несколько часов назад.
– А я и сам не знал, – Илья расслабленно пожал плечами. Глаза его при этом задумчиво изучали пачку сигарет, но когда он поднял взгляд на Киру, он оказался пронзительным и серьёзным. – У парней выдалось свободное время, вот и зашли. Очень сложно собрать вместе шесть человек, Кира. Поэтому, если у меня это получается, я бы предпочёл тратить время не на болтовню, а на музыку.
– Возможно, было бы легче, если бы ты о сборах заранее предупреждал?
– Кира, – перебил её Илья. – Давай об этом потом поговорим? Как только парни разбегутся – я весь твой.
На последних словах у Киры почему-то мурашки пробежали по спине, но она стиснула зубы и твёрдо решила не реагировать.
– Ладно. Ещё ты не дал мне свой номер. Но главная проблема в другом. Эти слова… Где ты их вообще достал?
– Это такой важный вопрос? – Илья приподнял бровь. Потом демонстративно посмотрел на вход в гараж, красноречиво показывая, что там их ждут.
– Это… – Кира глубоко вздохнула, заставляя себя успокоиться. – Я просто не могу петь этот бред! – холодно произнесла она.
– Ааа, вот оно как… – в голосе Ильи прозвенела злость и Кира тут же пожалела о резкости своих слов. – Давай договоримся так, – тем не менее, продолжил Илья. – Если тебе не нравятся эти слова – найди того, кто напишет другие под тебя. Или напиши сама. Мне всё равно. А пока других текстов у тебя нет, давай ты будешь петь то, что я дал. Идём? – почти примирительно закончил он.
Никакого желания мириться Кира не чувствовала. Но под напором несокрушимой энергетики оппонента вздохнула и подтвердила:
– Идём.
И снова они провели в гараже добрых шесть часов. По крайней мере, когда Кира вышла наружу, стояла уже глубокая ночь.
Когда музыка начинала звучать, для Киры переставало существовать всё – время, домашние дела, университет и завтрашний день. С ней никогда не бывало такого ни в 'Витражах', ни в консерватории, и она пока не понимала, почему так. Илья дотошно относился к каждой партии и часто останавливал команду посреди мелодии, так что через некоторое время Кира поняла, что замечания, высказанные ей в прошлый раз, вовсе не были придирками. А если и были – то это отношение касалось не только её. Оставалось лишь гадать, как Илья умудряется отследить каждую линию, при этом не забывая о собственном мотиве.
Когда звучало его соло, у Киры перехватывало дух. Дима и Раф тоже играли хорошо, но их Кира слушала, чуть опустив веки, погружаясь в музыку и наслаждаясь ей наедине с собой. Илью она слушала с распахнутыми глазами, в эти минуты она не могла не смотреть на него. Илья сам был струёй этой музыки. А в иные моменты, когда он что-то объяснял кому-то из других гитаристов, и не находя нужных слов, принимался сам наигрывать на гитаре нужный фрагмент, по телу Киры бежала сладкая дрожь, и невольно появлялась мысль, что всё, что они делают тут впятером, Илья мог бы сделать сам. «Мог бы, если у нас бы было пять Ильи».
Усмехнувшись собственным мыслям, Кира подставила лицо прохладному осеннему воздуху. Какое-то время стояла так, вглядываясь в потемневшее небо, в надежде увидеть звёзды, которых в их городе отродясь не было. А затем закусила губу, обнаружив, что сзади к ней приникло чужое горячее тело.
– Вот ты где, – произнёс Илья немного хрипло, но в целом, как ни в чём не бывало. – Я боялся, что уже сбежала.
– Я не Золушка, чтобы растворяться в ночи в двенадцать часов, – хмыкнула Кира. – И ты же обещал мне разговор.
– Да, обещал, – подтвердил Илья.
Кира развернулась к нему лицом.
Илья почему-то молчал и только внимательно смотрел на неё. И Кире тоже не хотелось слов. Не хотелось вспоминать о проблемах и разногласиях, не хотелось ничего выяснять. Только стоять вот так и смотреть на него. Можно даже всю ночь.
– Я провожу тебя домой, – как будто это подразумевалось само собой, и в то же время с тенью неуверенности, произнёс Илья.
– Конечно, – согласилась Кира. Но тут же опомнилась. – Только при одном условии, если дашь мне свой телефон. Я уже подзадолбалась гадать, застану тебя в гараже или нет.
Илья недовольно закусил губу.
– Я могу сам за тобой заехать завтра, – предложил он, но Кире не понравился этот торг.