[44]. Я могла нарисовать у себя в воображении наш корабль, S-IVB, Марс и Землю и избавить эти объекты от всего лишнего, пока перед моим внутренним взором не останется только чистая, изящная математика космического пространства.
С Земли Малуф сказал:
– Хорошо. Вас понял. Солнце находится с правой стороны S-IVB и смотрит в ваш передний иллюминатор. А вы… С учетом ваших данных, выходит, что оно на положительном направлении вашей оси X. Подтверждаете?
– Подтверждаю. Но Йорк считает, что мы можем выйти на импульс, не меняя углов подвеса.
Я пролистала свою папку до справочной страницы, просто чтобы перепроверить свои расчеты.
– Можно изменить положение БИИ с помощью программы P52, и тогда все получится. S-IVB отклоняется по тангажу… Во время пертурбационного маневра он отклонится примерно на десять градусов от своего последнего положения.
Флоренс тем временем нажала какую-то кнопку на компьютере, и аппарат начал издавать громкий лязг, сопровождаемый щелчками электронных ламп.
Паркер поджал губы и кивнул Терразасу.
– Как думаешь, два целых и четыре десятых метра в секунду – нормально?
– Так мы уйдем от ступени и сохраним нужное положение. – Терразас наклонился вперед, чтобы выглянуть в иллюминатор. – Она все еще там.
Паркер кивнул и включил микрофон.
– Канзас, нам придется отложить наведение в сторону Марса. Сначала выполним небольшой маневр.
– Принято, Паркер. Мы понимаем. – На фоне у Малуфа слышался приглушенный гул голосов в центре управления полетами. Я изо всех сил прислушалась, но не могла различить голос Натаниэля. – Сможете нам предоставить новые данные об углах подвеса, когда ось X будет направлена на стартовый двигатель?
– Оставайтесь на связи, – Паркер обернулся ко мне через плечо: – Тебе для оптического визира[45] хватит обзора?
– Так точно.
Заглянуть за горизонт Земли я не могла, но у меня еще был вариант с солнцем, если затенить секстант.
– Нинья 1. Вызывает Канзас.
– Слушаю вас, Канзас.
– Паркер, сможете нам передать углы, как появится возможность?
Паркер закатил глаза. Я прекрасно понимала его чувства. В космосе на все требовалось куда больше времени, чем думали в ЦУП. Когда он отвечал, голос у него был очень спокойный.
– Йорк уже занялась визиром, так что данные будут точными.
Не отрываясь от работы, я пробормотала:
– Спасибо.
– Мой старик всегда говорил: сделай все правильно или делай заново.
Я измерила последний угол и отодвинулась от иллюминатора.
– Ладно. Если навести визир прямо на S-IVB, то крен получается 105, тангаж 275, а рыскание около 325.
Паркер сперва повторил числа мне, а потом снова повернулся к микрофону и повторил все Малуфу. Тот повторил ему эти данные в ответ, следуя утомительной космической традиции.
– Запускаю двигатель, скорость 2,4 метра в секунду, радиально вверх.
Двигатели под нами ожили, и я хлопнулась задницей о сиденье, потому что внезапно наши тела снова обрели вес. Гравитация была лишь частичная, но после девяти часов в невесомости мне казалось, будто мы снова оказались на Земле. Когда Паркер уменьшил тягу, я по инерции подлетела вверх, упершись плечами в ремни. Вот почему во время маневров мы обязательно пристегивались.
– Канзас, тяга на 7,7 по оси X, плюс 00001 по оси Y; по оси Z все нули. Углы подвеса: крен 180, тангаж 310 и рыскание 020.
– Принято. Что теперь со стартовым двигателем? Он быстро уплывает от вас? Или как?
Паркер наклонился вперед, чтобы выглянуть в иллюминатор.
– Терразас, тебе видно?
– Подожди, – Терразас тоже наклонился вперед. – Вот он. Мы в девяноста градусах от его оси X. Нас разделяет примерно триста метров, и это расстояние растет.
Паркер взглянул за спину Терразаса, на меня.
– Так достаточно далеко? Звездное поле чистое?
Я прислонилась лбом к иллюминатору и выглянула в темноту. Брызги топлива из S-IVB висели вокруг ступени подобно искусственным звездам, образуя четкий нимб, но темное ночное небо вокруг нас было ясным.
– Так точно.
– Канзас, говорит Нинья 1. Кажется, у нас тут есть просвет. Мы немного отстали с программой P23, но я предлагаю начать прямо сейчас.
– Принято, Паркер. Спасибо. Когда вам будет удобно, можете передать показания детектора излучения? А насчет P23, можно начинать. Кажется, ваша первая звезда под номером тридцать один будет видна до 05:15. Конец связи.
Звезда номер тридцать один. По арке до Арктура и прямо до утра[46].
Глава четырнадцатая
ДИКТОР: Американская радиовещательная компания представляет выпуск «Хэдлайн Эдишн» с Тейлором Грантом[47]. 2 ноября 1962 года.
ГРАНТ: Сегодняшняя речь генерала Брэдли в Канзас-Сити стала одним из важнейших для обеспечения обороны событий. Он обратился к Женскому национальному пресс-клубу и заявил собравшимся дамам, что в обозримом будущем Соединенные Штаты Америки должны посвятить значительную часть бюджета военной готовности. Урегулирование гражданских беспорядков в стране и за рубежом играет важнейшую роль в обеспечении стабильной основы для экономического роста.
Прошло две недели с запуска, когда случилась первая неисправность.
По пути в командный модуль я влетела в невесомый туалет и тут же схватилась за дверной косяк, резко затормозив. В центре крошечного отверстия плавал вращающийся шарик мочи, окруженный сопутствующими спутниками.
– О, ради всего святого!
Я отодвинулась назад и оглядела узкий коридор, который тянулся по всей длине «Ниньи», в попытке обнаружить преступника, но виновник засора просто-напросто скрылся.
У нас был гравитационный туалет в центробежном кольце, но им должны были пользоваться члены команды, дежурящие в командном модуле. Теоретически. На практике всем быстрее было спуститься в кольцо, чем возиться с туалетом в невесомости. Но это не значило, что можно взять и позволить ему выйти из строя. Как бы мне ни хотелось проигнорировать эту ситуацию, именно я обнаружила проблему. К тому же у меня было время, а значит, мне предстояло все исправить. Дело в том, что на корабле нас было всего семеро. Вряд ли среди остальных были желающие заниматься прочисткой унитаза. А оставить все как есть – это верный способ заставить всех меня ненавидеть. Опять.
По справедливости, заниматься этим должен был виновник, но мой гнев мог подождать. Первым делом нужно было задержать мочу.
Спутники-экскременты – это, конечно, мерзко, но, на самом деле, от них проблем было куда меньше, чем от жидких отходов. Никому бы не понравилось, если шарик мочи «со свистом» будет носиться по коридору. Отчасти потому, что это отвратительно, но, что важнее, такое количество жидкости вполне могло вызвать неисправность электрических систем. И воздухозаборника. Ну, и все-таки это мерзко.
Пытаясь увернуться от капель, я оторвала кусочек туалетной бумаги. Первым делом нужно было разобраться с маленькими сферами, чтобы я могла наклониться ниже к унитазу и не покрыться мочой. В странном танце я водила туалетной бумагой по воздуху, ловя на ходу маленькие капельки. Бумага пропиталась почти сразу.
Нет ничего более отвратительного, чем чужие выделения. Я засунула бумагу в мешок для утилизации и потянулась за новой порцией, чувствуя, как кожа стягивается от этой мерзости. Понятно, что я не могла все убрать одной туалетной бумагой, потому что это истощило бы наши запасы. Унитаз был спроектирован таким образом, что отходы втягивались в резервуар с помощью вакуума, поэтому туалетная бумага нужна была только для завершения своих дел.
Я проскользнула в ванную, открыла маленький шкафчик и взяла чистый мешок для мусора. Открыв его, я запихала внутрь немного бумаги, чтобы получилось что-то вроде подушки. Обеими руками я раскрыла мешок и опустила на главный шар.
Похоже на ловлю бабочек сачком. Только очень мерзко.
Когда моча коснулась бумаги, ее поверхностное натяжение нарушилось. Часть впиталась, пока импровизированная подушка не достигла предела вместимости, а остатки начали крутиться рядом. Зажав отверстие мешка, я вложила его в новый мусорный пакет. Потом я стала кусочком бумаги, как своеобразной перчаткой, ловить в воздухе спутники и засовывать туда же.
Ну правда. Неужели так сложно убрать за собой?
Задача хоть и была мерзкой, но времени у меня много не отняла. Я засунула мешок в отсек для отходов. Обязательно подниму эту тему на собрании в понедельник. Черт, да я бы даже за ужином это обсудила. Я схватила спиртовую салфетку и стала вытирать руки. Мне казалось, что они покрыты пленкой грязи, особенно под ногтями.
Унитаз рыгнул. Из отверстия выплыла дуга мочи, словно длинный желтый кусок резины. Она сжалась и образовала еще одну сферу.
– Вы прикалываетесь?
Я схватила новый мешок и напихала туда еще туалетной бумаги.
Когда я поднесла мешок к сфере из мочи, унитаз снова отрыгнул. Я вздрогнула. Совсем чуть-чуть, но этого оказалось достаточно, чтобы край мешка задел сферу. Моча зацепилась за мою руку, окутав кожу теплой, жидкой перчаткой. Я тяжело сглотнула и стиснула зубы. Как. Же. Мерзко. Стараясь не совершать резких движений, я потянулась чистой рукой за туалетной бумагой и подтолкнула в мешок очередной шар. Одна его часть вошла в пакет, а другая коснулась моей руки. Поверхностное натяжение шара нарушилось, и огромная часть его содержимого оказалась в мусорном мешке.
Теперь мне уже было плевать на сохранение наших запасов, поскольку меня волновала лишь чистота моих рук.
Еще мне нужно было поскорее разобраться с мешком, чтобы сосредоточиться на проблеме с самим унитазом. Потому что делать все то же самое еще раз я не собиралась. Более или менее высушив руки и собрав всю летающую по туалету жидкость, я бросила мусорный мешок в отсек для утилизации отходов. Потом придвинулась поближе к унитазу и вытянула ноги в коридор.