Телетайп снова ожил. Мы обе подпрыгнули от резкого шума, а потом рассмеялись.
– Каждый. Раз. – Флоренс прижала руку к груди, продолжая смеяться. – Каждый.
От смеха я удачно подлетела к аппарату. Когда настоящий буквенный мусор сменился кодовым посланием, я склонилась над телетайпом, мысленно расшифровывая сообщение.
ьбюфящ. вю нтбсшпвры аагпс: элчгю л ъц фцщсы с яяь, нны нхы аюешщпия юр ачщягу. ээи ыихрй чрой. эюйтйм тэщбонгм зыаюоъщвишнэюц явътг б тыхасоююфярьл, дгюди эл еюц юдюдфлшщ эг юьхзапйищ вюеткррхщ? ью ъсщзтэ фуафюи эцииъщх, шыгп в ыихрй юрзтпбя, дгю съя элчяузн юх тыюрзытшхюр.
Перевод:
Прости. Ты абсолютно права: никто и не думал о том, как это повлияет на экипаж. Мне очень жаль. Можешь прислать дополнительный отчет с подробностями, чтобы мы все обсудили на следующем совещании? Мы найдем другое решение, хотя я очень надеюсь, что оно никогда не понадобится.
Я была так настроена на дальнейшие споры, что в груди у меня остался сидеть комок ярости, которому не было выхода. Но вместе с тем я почувствовала облегчение и счастье (как же мне повезло выйти замуж за человека, который хорошо меня понимал), а еще стыд (я должна была догадаться, что он поймет, ведь Натаниэль – самый лучший).
Дорогая Эльма!
Я специально буду искать квартиру с видом на деревья. И спасибо, что напомнила: я и правда воспринимаю все зеленое на Земле как должное. Думаю, что мы все так делаем, когда жизнь кипит. А когда вдруг вспоминаешь, что наша планета для Солнечной системы огромное исключение, это здорово отрезвляет. Ты видишь, как хрупка наша жизнь.
Очень тебя люблю,
Натаниэль
А потом последовала еще одна-единственная строчка «мусора»:
м щ вгч ырйсмщ зтюм заэрб ы гхдт щ юды убив уюкщяцриж бтывюднж гптбххй у ъсюэюфт. аюйньгмюгр, рт фюеыбш хныши пцйл.
Я и так каждый день думаю о тебе и обо всех возможных способах умереть в космосе. Пожалуйста, не говори такие вещи.
На этот раз я не стала ждать и шифровать тоже ничего не стала, потому что ответ на все у меня был один.
Спасибо. Я тебя люблю.
Я отодвинулась от телетайпа и заметила, что Флоренс смотрит на меня поверх своей книги. Она склонила голову набок.
– И?
– Он извинился. Попросил дополнить отчет и указать подробности о том, как все это влияет на членов экипажа, – я сложила присланные им страницы и погладила складку пальцами – так, словно на самом деле это тыльная сторона его ладони. – Он сделает доклад на следующем совещании.
– Ого, – Флоренс покачала головой и снова открыла книгу. – Чудеса, да и только. Мужчина с толикой здравого смысла.
И пройдет два года, пять месяцев, три недели и четыре дня, прежде чем я снова его увижу. Не то чтобы я высчитывала.
Глава двадцать первая
ПРОДОЛЖАЕТСЯ СУД ПО ДЕЛУ «СИГНУС»
Автор: Роберт Алден
Специально для «Нэшнл Таймс» Канзас-Сити, штат Канзас, 14 декабря 1962 г.
Сегодня продолжился судебный процесс над шестью мужчинами, которым были выдвинуты обвинения в вооруженном захвате ракеты Международной аэрокосмической коалиции в прошлом году. Правительство Соединенных Штатов Америки попросило перенести суд в Канзас-Сити из соображений безопасности.
Тридцать два вооруженных охранника, в том числе шестеро солдат с автоматами, столпились в маленьком зале. Здание суда оцепили кордоны войск Организации Объединенных Наций, на входе проводился обязательный обыск.
Мужчина, которого обвиняют в предводительстве группировки, – привлекательный чернокожий мужчина 34 лет, страховой агент по профессии. Полиция считает его ключевой фигурой в заговоре, а также главным участником многих других террористических актов.
В углу смотрового купола (который, несмотря на название, куполом не являлся) Рафаэль играл на гитаре. Звук отражался от граней додекаэдра и распространялся вокруг нас. Мы все, кроме Паркера и Камилы, тянулись к куполу в свободное от работы время. Я парила под самой верхушкой с томиком «Богов Марса» из судовой библиотеки. По причинам, которые остаются для меня туманными, на нашем корабле не было первой книги серии, а на «Пинте» она была.
Иногда центр управления полетами принимал весьма загадочные решения. К счастью, совсем не обязательно читать «Принцессу Марса», чтобы понять, что происходит в сиквеле. Куда труднее было игнорировать странный лопающийся звук, который Терразас уже очень долго издавал губами.
Почему-то во время путешествия на Луну я этого не замечала, но – Господи Боже – он постоянно так делал, стоило ему задуматься.
Я взглянула в его сторону поверх книги. Он плавал с блокнотом – наверняка вносил корректировки в сценарий своего следующего радиоспектакля.
– Ты ведь даже ничего не ешь.
– Что?
Он поднял голову.
– Этот звук просто… Можешь перестать? Пожалуйста?
– Какой звук?
Терразас почесал нос карандашом.
Меня спас Рафаэль. Он показательно, как в замедленной съемке, повторил этот звук губами.
– Я тебя люблю, конечно, но все-таки это отвратительно.
Терразас рассмеялся, качая головой.
– Я ведь не… Я так делаю?
– О черт. Эльма…
Леонард так резко захлопнул рот, что было слышно, как щелкнули его зубы. Он держал «газету» так крепко, что телетайпная бумага смялась под его кулаками.
Я опустила книгу.
– Что такое?
– Ничего.
Он одарил меня улыбкой, которой я ни на секунду не поверила, и расправил страницу. От резкого движения он начал медленно вращаться вокруг своей оси.
Флоренс оторвалась от вышивки.
– Статья о протестах или о суде?
– Да нет, тут ничего такого. Я… Я, м-м-м, просто вспомнил, что хотел, чтобы Эльма помогла мне немного в лаборатории. Но это подождет.
Ну, это уже явно был какой-то бред. Я закрыла книгу, а Рафаэль перестал играть. Я оттолкнулась и подплыла поближе к Леонарду.
– Что за суд?
– По поводу «Сигнуса». Ничего нового, – он поморщился и перевернул страницу. – Слушай, Флоренс. Похоже, у тебя на Земле появился поклонник. Джин Родденберри[68] говорит, что ты вдохновила его на создание персонажа в его новом проекте.
– Что ты недоговариваешь?
Я сунула книгу в один из карманов летного комбинезона.
Леонард откинул голову назад и взглянул на звезды. Флоренс замерла, занеся иглу над тканью.
– Скажи уже ей. Знаешь же, что она от тебя не отстанет.
Леонард вздохнул и опустил голову, возвращаясь к странице с рассказом о суде.
– «…Помимо всего прочего был поднят вопрос о возможной причастности сотрудников МАК к крушению ракеты «Сигнус 14». Хотя так называемая Леди-Астронавт вышла из этой истории героиней, наши недавние расследования позволили выяснить, что у нее в анамнезе есть психическое заболевание».
Меня захлестнуло волной холодного отвращения. Мне хотелось думать, что я ослышалась, но я слишком хорошо знала Землю. Я знала, что услышала все верно с невероятной, ужасающей ясностью. Я пошутила:
– Учитывая выбранную нами профессию… это можно сказать о любом из нас.
– Так, значит, это правда.
Флоренс яростно проткнула ткань иглой.
– Это… – я сглотнула и скрестила руки на груди. О Боже. Мне так хотелось солгать, но я горжусь, что не стала этого делать. – У меня были проблемы с тревогой.
– Были.
Флоренс фыркнула.
Она, конечно, имела на это право, но я все равно ощетинилась.
– Сейчас это не проблема.
– И в ЦУП знают. Да?
– Ну. Я ведь замужем за главным инженером. – Хотя я годами скрывала от Натаниэля самое страшное. – Так что да. Паркер и Камила тоже знают.
Флоренс уставилась на меня, а потом снова склонила голову к шитью. Единственным ответом мне было жужжание вентиляторов.
Я прочистила горло.
– Ну… – надо было перестать говорить это слово, но порой мои южные корни оказывались сильнее меня: – Здесь есть и плюс. Это отвлечет внимание от Леонарда.
– Который вообще не должен был оказаться под пристальным вниманием. – Игла Флоренс яростно вонзалась в ткань и вылетала из нее, и с каждым уколом свет отражался от ее серебряного бока. – Наверное, здорово, когда тебе необязательно все время быть идеальной.
От изумления я то ли рассмеялась, то ли всхлипнула.
– Ты шутишь? Как думаешь, откуда вообще взялась тревога? Я еврейка. Женщина в науке. Нет ни дня, когда я могу себе позволить быть неидеальной.
– «Милтаун» – признак совершенства?
– Как ты… – я опустила веки, как будто так могла скрыться от чужих глаз. – Это есть в газете.
– Флоренс… – голос у Леонарда был низким и напряженным.
– Нет. Ей ведь обязательно нужно влезть и занять чье-то место. Ты думаешь, что никакой связи нет…
1, 1, 2, 3, 5, 8, 13… Теперь можно было не беспокоиться о том, что подумают другие. Я уже знала, что они думают. Дыхание у меня сбилось. Я напрягла легкие, вдохнула глубже и открыла глаза.
– О, господи! Да что мне, черт возьми, сделать, чтобы ты увидела, что я добросовестно делаю свою работу?
Флоренс развернулась в воздухе лицом ко мне. За ней по дуге тянулась нить.
– Ты все еще не понимаешь. Злилась ли я, что Хелен выпнули? Да. Но спроси себя, почему ЦУП решил убрать с миссии именно тайваньского штурмана, а не белого?
Я открыла было рот, чтобы возразить, но мне ничего не приходило на ум, так что я просто висела с разинутым ртом.
– Я… я понимаю. Но там были и другие причины, помимо того факта, что Хелен не белая. Для пиара мы с Паркером должны были оказаться на одном корабле.
– Ну конечно. Давайте придерживаться этой теории.
Флоренс коротко кивнула.
– Слушай… если бы дело было именно в этом, они бы избавились от Леонарда при первом же намеке на неприятности.
– Совсем беда, – Флоренс взглянула на Леонарда. – Ты ее слышишь?
– Слышу.
Возможно, так я просто пыталась отвлечь внимание от себя. Не знаю.