Сегодня я совершаю посадку на Марс. Корпус посадочного модуля «Эстер» вибрирует, когда его касается атмосфера. Позади меня в кресле штурмана сидит Хелен. Она объявляет о приближении к поверхности Марса.
– По моему сигналу, 3:30 до зажигания.
– Подтверждаю. 3:30.
Во рту у меня пересохло, но руки крепко сжимают штурвал. Остальные члены экипажа молчат, но им открывается такой же вид на красную поверхность, летящую нам навстречу. Я отвожу взгляд и вместо этого смотрю на секундомер, чтобы быть готовой к сигналу Хелен.
– Пуск. 3:30.
– Подтверждаю.
Числа на экране сбрасываются, и начинается обратный отсчет.
Слева от меня в кресле второго пилота сидит Леонард. Он зачитывает все тот же порядок действий, что и Рафаэлю в тот первый полет.
– Маневр наведения, четыре двигателя. Равновесие моментов. Дроссель привода регулятора тяги минимальный. Дроссель, автоматическое управление. Кнопка ракетного топлива, сброс. Кнопка ракетного топлива… Хорошо.
Вместо ответа я щелкаю соответствующими переключателями. Все это похоже на посадку на Луну, но в то же время опыт совсем иной. Я собираюсь сесть на Марс. Последовательность действий мне знакома, но из-за марсианской атмосферы все происходит по-другому. Она слишком тонкая, чтобы в ней была возможна жизнь, и может нас убить за секунду.
– Так. Выход с орбиты, сброс. Режим автоматического поддержания ориентации, три на контроль спуска. Показатели аварийной системы наблюдения – четыреста плюс один.
Числа обратного отсчета стремительно тают.
– Зажигание.
Я сжимаю штурвал, запуская четыре реактивных двигателя.
Они с ревом оживают. Один из колонистов у меня за спиной взвизгивает. Я предполагаю, что от звука, потому что за наш полет мы уже не раз успели ощутить, как спинки сидений врезаются в спину. Гравитация вжимает меня в кресло, и я напрягаю брюшные мышцы, чтобы кровь не отлила от головы. Я осторожно разворачиваю корабль, и мы начинаем настоящий спуск.
Марс прячется под нами. За стеклом иллюминатора проносятся плазменные полосы. Я смотрю то на горизонт, то на показатели высоты.
– Сбавляю обороты.
Леонард кивает в мою сторону.
– Высота полторы тысячи метров. 30,5 метра в секунду.
Я начинаю считать в уме, но быстро переключаю внимание обратно на пульт управления. На этом корабле у меня одна задача, и с математикой она не связана. Сегодня я совершаю посадку на Марс.
– Девятьсот четырнадцать метров, скорость 21,3.
Сзади раздается голос Хелен.
– Подтверждаю. Даю добро на посадку.
И это хорошо, потому что на этом этапе команда «отбой» была бы довольно хлопотной для всего экипажа. Если вообще возможной. Я еще больше сбрасываю скорость, опуская посадочный модуль все ниже и ниже. На высоте в 305 метров я замечаю блестящий купол базы «Брэдбери», который выделяется на фоне ржаво-красного ландшафта.
Я и впрямь на верном пути, слава Богу. Я выравниваю корабль так, чтобы база была ровно в центре сетки, вытравленной на стекле обзорного иллюминатора. Горизонт ровный. Я сбрасываю скорость, но не очень быстро, чтобы не приземлиться мимо цели.
– Двести двадцать девять метров. Снижение со скоростью 7,6 метра в секунду.
Все еще довольно быстро. Я еще снижаю скорость, и пейзаж под нами обретает текстуру: острые пики и гладкие песчаные дюны. Опора линий связи «Брэдбери» манит к себе, но посадочную площадку занесло пылью. Было слишком наивно надеяться, что она останется нетронутой.
Под нами прокручиваются марсианские пейзажи, и по их контурам пробегает темный силуэт. Я расплываюсь в улыбке, приветствуя его, как старого друга.
– Вижу тень.
– Тридцать целых пять десятых метра, скорость снижения 0,9, движение вперед 3.
Я облизываю пересохшие губы и веду корабль вперед, пока мы не оказываемся над тем местом, где должна быть посадочная площадка. В нижней части иллюминатора кружится охристая пыль, словно Марс тянется поздороваться.
– Двенадцать и два метра, снижение 0,73. Подняли пыль, – голос у Леонарда такой ровный, словно он это каждый день делает. – Площадка здесь.
И правда, выхлопными газами сдуло пыль, и под нами обнажился красивый плоский квадрат, такой же кирпично-красный, как и остальной пейзаж. Я сбавляю тягу и опускаю.
Нас.
Вниз.
С глухим ударом ножки посадочного модуля опускаются, и перегрузка спадает. На приборной панели мигает лампочка, как будто статус полета неясен.
– Посадочные огни.
– Отключение двигателя. – Я отрываю руки от штурвала и ставлю его в нейтральное положение. А еще я снова могу дышать. Четыре щелчка переключателей, и я могу наконец сказать эти два прекрасных слова. – Двигатель отключен.
Нужно еще пройти кучу послеполетных процедур, но главное, что мы живы. Мы на Марсе. Пассажиры за моей спиной начинают ликующе кричать. На фоне их восторженных возгласов отчетливо слышен голос Натаниэля:
– Baruch ata Adonai, Eloheinu…[93]
А он еще говорит, что еврей из него никудышный…
Я широко улыбаюсь и целую секунду смотрю в иллюминатор на несущиеся над пейзажем клубы пыли под дымчато-оранжевым небом, но долг зовет. Я включаю микрофон и вызываю перелетный модуль.
– «Годдард[94]», база «Брэдбери». «Эстер» совершила посадку.
– Поздравляю, «Брэдбери», – по голосу Халима Малуфа слышно, что он широко улыбается: – Посадка прошла идеально.
– Спасибо, – он говорил правду. – Рада оказаться на поверхности.
Я отстегиваю ремни и чувствую, как болят мышцы лица. Все потому, что я улыбаюсь как дурочка. Марс. Я на Марсе. Леонард уже встал со своего кресла и теперь хлопает меня по плечу.
– Отличная работа, Эльма.
– Спасибо.
Я выбираюсь из кресла, неуклюже передвигаясь в марсианском скафандре.
Хелен наклоняется вперед со своего места, одной рукой все еще держась за пряжку ремня. Она смотрит в иллюминатор, чуть приоткрыв рот. Когда я встаю, она качает головой и быстро моргает, чтобы сдержать слезы. Заметив, что я смотрю на нее, она застенчиво пожимает плечами и похлопывает по своей папке с расчетами.
– Я всю дорогу с них глаз не сводила.
Я наклоняюсь над ее креслом и обнимаю ее.
– У тебя еще есть время. ЦУП предусмотрели пятнадцать минут на то, чтобы поглазеть.
Пятнадцать минут на поцелуи…[95] Я все еще не люблю эту песню, но идеи в ней неплохие. Я направляюсь в хвост модуля. Колонисты встают со своих мест и проходятся по своим бортовым инструкциям. Я иду по проходу, и Натаниэль поднимает взгляд, сжимая в руках шлем.
Его улыбка могла бы снабдить энергией целую планету. Правда, на данный момент население Марса составляет всего двадцать человек, но все же.
– Отличный полет, доктор Йорк.
– Что ж, спасибо, доктор Йорк. А пока ты его не надел… – я кладу руку ему на запястье, заставляя опустить шлем, наклоняюсь вперед и целую своего мужа.
И, честно говоря, мне плевать, что на нас смотрит вся планета.
Мы не единственная супружеская пара на корабле, так что я, возможно, спровоцировала на лобзания и остальных. Хелен с Рейнардом такие душки. Не уверена, что ЦУП планировал этот перерыв для поцелуев, но им следовало это предусмотреть. Во всяком случае, они хотя бы признали, что после того как мы преодолели миллионы километров пути, нам нужно было просто побыть людьми, пусть даже и всего пятнадцать минут.
А потом, как настоящие профессионалы, коими мы все и являемся, мы возвращаемся к работе. Мы очень быстро завершили послеполетные процедуры, подготовили багаж к выгрузке и трижды проверили герметичность скафандров.
Леонард встает у люка и отдраивает его.
– Дамы и господа… добро пожаловать на базу «Брэдбери».
Он открывает люк, и ветер заносит в салон янтарную пыль. Жаль, что я не могу почувствовать ее запах.
Я вкладываю руку в руку Натаниэля и сжимаю его перчатку.
Он наклоняется, упершись своим шлемом в мой. С выключенным микрофоном, чтобы его слышала только я, он говорит:
– Мне скафандр жмет в одном месте. Возможно, мне потом нужна будет твоя помощь.
В этот момент терморегулятор в моем скафандре словно выходит из строя, потому что меня бросает в жар.
– Я сделаю все, что в моих силах, как ученый и как твоя жена, чтобы справиться с этой проблемой.
– Эльма? – Леонард жестом подзывает меня к люку: – Окажешь мне честь?
– О… – лицо у меня все еще красное из-за… проблемы Натаниэля. – Ты ведь командир миссии.
Он подмигнул.
– Я уже стал первым. А ты – Леди-Астронавт Марса.
Я быстро моргаю, сдерживая слезы, массы которых теперь хватает, чтобы они стекали у меня по щекам, ныряю в люк и останавливаюсь на верхней ступени лестницы. Марс. Куда ни глянь, до самого горизонта простирается пейзаж в пыльно-лососевых, охристых и розовых оттенках с вкраплениями глубокого фиалково-синего. Три ступени вниз. Четвертый шаг, и правой ногой я ступаю на поверхность Марса.
Мои ноги стоят на поверхности Марса.
Я на Марсе.
А за моей спиной стоят и другие желающие поскорее оказаться на планете. Я отхожу от лестницы, чтобы освободить место остальным. Почему-то я ожидала (частично), что все это будет похоже на прогулку по Луне, но здесь гравитация сильнее. Пыль вздымается клубами, которые удерживает атмосфера, а не поднимается дугой, как в лишенном трения вакууме. Мне ужасно хочется остаться здесь и просто глазеть, но нам предстоит работа.
Нам предстоит работа здесь, на Марсе.
Я направляюсь к тому борту посадочного модуля, где находится грузовой отсек. Ко мне присоединяется Рейнард, и мы вместе начинаем отдраивать люк. Натаниэль с ящиком в руках машет мне рукой и идет в сторону базы «Брэдбери», и больше мы с ним до вечера не увидимся.
Когда я рассказываю о работе космонавтов на телевидении или радио, складывается впечатление, что это нечто очень эффектное. Но на самом деле мы тратим бо́льшую часть времени на уборку и техническое обслуживание. Сегодня мы занимаемся этим на Марсе.