чем не самке, а самцу.
– Ш-шум! Ш-ш-шум-м! Не надо ш-шума! – старик закрывал уши. В том месте, где у него были жабры, «второй рот» вибрировал, издавая шипение вперемешку с бульканьем. Похоже, что именно жабры сходили с ума от резких звуков.
«Зачем он тогда прикрывал уши? Может, просто рефлекс? С тех времен, когда он еще был человеком».
Пора было пускать в ход тяжелую артиллерию – железный стул прицельно полетел в колбу. Конечно, следом можно было бы запустить и стол, который Макс использовал в качестве артиллерийского склада для пробирок. Только вот силенок поднять его не хватит, а глушить «симфонию» никак нельзя!
А вот и еще снаряд – барабанщик схватился за фоторамку. Едва не запустил ее следом, но увидел, что на ней изображен этот же старик. Он был сфотографирован в лесу, возможно, даже на поляне, у входа в бункер. На голове такие же, как сейчас, седые и жидкие волосы. Тот же ворот лаборантского халата, но глаза… глаза живые, человеческие. Светятся радостью, потому что рядом с ним – девчушка лет пяти, внучка. Косички в разные стороны, веснушки вперемешку с румянцем, губки горят.
Идеальные семейные отношения.
Макс замер, не в силах продолжать то, что начал. Он не знал, кто они, но эти двое совершенно точно были вполне нормальными людьми в прошлом. Дедушка наверняка работал в этой лаборатории, а девочка… девочка, возможно, приехала к нему на каникулы. Он устраивал ей экскурсии сюда, в лабораторию. В обход руководства – это как пить дать. Судя по оборудованию, здесь проводились не совсем законные эксперименты, поэтому заведение стопудово было закрытым для посещений обычными гражданскими. Но добрый дедуля находил возможность для того, чтобы приводить сюда свое маленькое сокровище. Ни в чем не мог ей отказать!
Но потом что-то пошло не так – лабораторию оставили все.
Кроме них!
Пока Макс смотрел на фотку, дед времени даром не терял. Пара прыжков – и он снова оказался напротив драммера. Толкнул его на дверь, привалившись сверху. Нож – в паре сантиметров от вздувшегося бугра артерии на шее. Максовой шее.
– Послушай, я не хотел причинять вам вреда… Я не знал…
Барабанщик протянул монстру фото. На мгновение глаза старика снова приобрели осмысленность, но только на секунду – он схватил рамку и ударил ей Макса по лицу. Стекло треснуло, на губе барабанщика разверзся бардовый гранд-каньон. Вкус меди растекся на языке.
– Вы ш-ш-шеее наш-ш-ш тут брош-шили-и. Вы-ы-ы-у-у-у! – вдруг завыл каннибал, но фотку не бросил – аккуратно поставил на разгромленный столик.
Макс силился отвести нож, но тот все ближе врезался ему в горло. Старик был на редкость силен – точно мутант. «Или я дохляк, – подумал Макс. – Скорее – и то, и другое».
– Я… мы… мы не бросали никого, мы сами… кхррр! – было ясно, что договорить он просто не сможет. Этот тип не желал его слушать. И кем бы он не был до этого, хорошим человеком или не очень, сейчас перед барабанщиком был маньяк-каннибал, ужас во плоти.
«И он убьет меня, если я не пришью его вперед».
– Шшшшдохниии! – заревел старик и налег на нож. Кровь текла по подбородку драммера, а теперь еще и по шее. Капала на грудь.
– Хотел ведь по-хорошему! Правда, хотел… – свободной рукой Макс рванул первый попавшийся предмет. Это оказался рычаг рубильника, который висел у двери за спиной. Его ручка опустилась аккурат на макушку деда, с хрустом войдя в податливую черепушку. Как ложка в скорлупу сваренного вкрутую яйца.
Темнота.
19
Мигнули лампочки. Через секунду освещение вернулось – вместе с сиреной!
Завыло так, что хотелось блевануть даже Максу, а чувствительному на звуки старику и подавно. Монстр сразу упал на бетон и захлюпал своими жабрами. Драммер пнул его со злости – задал направление к отступлению.
Но каннибалу и так было не до непрошеного гостя. Тело его трясло, он выгибался, словно деревянный человечек в руках неумелого кукловода провинциального театра. В такт ему бесновалась тварь в «колбе» – ее тоже лихорадило от звука сирены.
Виу-у-у!!! Ви-и-иу-у-у!
Макс медленно осел на пол, пытаясь прийти в чувство. Дыхание вернулось, но не сразу – все-таки старик мощно сдавил ему шею. Глотал воздух, словно дельфин, выброшенный волной на пустынный берег.
Дед тем временем пополз по полу в обратную сторону. Сначала барабанщик подумал, что он хочет добить-таки Саню, который в своих попытках привстать на лежанке преуспел настолько, что вот-вот свалится на пол.
Но каннибал проигнорировал его свисающую руку и пополз к колбе.
– Ш-ш-шум! – запричитал он. – Они ш-шумят! Ш-шум – нельзя, нельзя ш-шум-м-м!
Тварь в колбе поддакивала ему фонтанами, брызги от которых разлетались по помещению. Она корчилась, извивалась, но при этом выбраться из сосуда не могла.
– Ш-ш-шум-м – плохо… Ш-ш-шум-м убивает, – старик упал на колени перед колбой. Слезы хлынули потоком из «лунных камней».
И Максу внезапно стало жалко его. Да, маньяка, мутанта, каннибала и того самого урода, который едва не скормил его друга по частям другой твари, – все равно жалко!
Драммер встал и нажал на рубильник – свет снова мигнул, сирена стихла.
– А теперь слушай сюда, рванина, – сказал Макс. – Слушай внимательно – от этого будет зависеть, чем все закончится. Для тебя и твоей… колбы.
И старик слушал. Внимательно.
20
– Ты, кстати, «данар» мне теперь должен!
– А? За что?! – не понял басист, а у Макса уже просто не было сил развивать шутку. Замолчал.
Разговор с каннибалом был трудным, но недолгим. В итоге разошлись миром – Макс забрал Саню со стола, оставив деда с внучкой зализывать раны после визита. Как бы ни был зол на них Макс, но убить семейство все же не смог. Перед глазами у него все время вставали лица с фотографии – живые, счастливые. Таким людям Максим всегда завидовал, тем более что сам он с подругой давно уже пробовал завести детей, но все не получалось, но не об этом сейчас. Не о грустном.
Все же они выбрались. «Ихтиандр» настолько обрадовался тишине, что милостиво согласился проводить их до прохода в тоннель, который, по его словам, вел к «мош-шту». Макс был без понятия, что это значило, но другого маршрута у них все равно не было. В любом случае к «мош-шту» – это на поверхность, а им очень нужно было на поверхность.
Саня хромал – нога стала выглядеть хуже, чем раньше, посинела и здорово распухла. С другой стороны, это могло быть обычное дело для подобных случаев. «Я ведь не доктор. Надо было найти помощь, найти людей. Хоть кого-нибудь», – думал Макс.
«Кого-нибудь» они действительно нашли, только вот это были не люди…
Бридж. В плену теней
По небу плавали сумрачные тени. Они то сходились в одно большое грозовое облако, то разлетались, будто стайки рыб, в стороны. У самого горизонта клубилась грязно-бардовая дымка, ограняя собой кольцо света, бьющего с неба. Это выглядело удивительно и походило на портал. Словно что-то страшное и чужое желало прорваться сюда, в наш мир. Иногда из кольца вырывались ярко-алые всполохи.
Я смотрел на это необычное зрелище из небольшого зарешеченного окна, расположенного почти над самым потолком, прихватив со столика мощный армейский бинокль. С трудом верилось, что все это происходит на самом деле – нигде раньше я не видел, чтобы по небу стелилась молния, бьющая из земли. Разряды имели цикличный характер – после двух-трех частых ударов затихали на несколько минут, чтобы потом вновь повториться. Будто кто-то передавал таким образом «морзянку» в небесную канцелярию. Что ж, возможно так оно и было. Я уже ничему в этой жизни не удивлюсь.
В убежище Ожогина было уютно и сухо, покидать его, несмотря на спартанское убранство и грязь, не хотелось. Но там, снаружи, в этом чуждом простому человеку месте, продолжали находится Макс и Саня. Одни.
– Мы должны их спасти! – выпалил я, со злостью глядя на Ожогина. – Наши друзья там! Неужели вы не понимаете?
Хозяин лениво пожал плечами, отпил из стакана, сказал:
– Пожалуйста. Разве я вам запрещаю? Идите, спасайте. А я тут пока перекантуюсь. Мне моя жизнь еще дорога.
От полного безразличия в голосе мне стало паршиво. Он словно издевается над нами. Ведь знает же, гад, что едва мы ступим за порог, как нас тут же или дикие звери сожрут, или аномалия перемелет в пыль. А скорее всего – все и сразу. Мы как дети малые в этом чужом мирке.
Хотя, наверное, в чем-то он и прав – кто мы такие, чтобы он сломя голову бросился нам помогать? Привел в безопасное место – и на том спасибо. Обещал телефон – так вот он! Что еще надо? А то, что какой-то Выброс назревает, из-за которого связь не работает, не его вина.
Я вновь выругался. Надо срочно что-то придумать! Иначе пацанам хана!
– От Выброса есть защита? Типа костюма или еще чего?
Ожогин посмотрел на меня как на придурка.
– Какая к черту защита? Ну, попробуй шапочку из фольги смастерить, вдруг поможет.
– Хоть бы предупредить их как-то… – от досады ладони невольно сжались в кулаки.
– Смирись, – спокойно произнес хозяин убежища. – Их нет. Зона забирает все, к чему успеваешь привыкнуть.
– Да к черту! Я хотел…
– Отойди от окна! – рявкнул Ожогин.
– Что?
– Начинается.
– Но почему я не могу посмотреть на…
– Глаза сожжешь! – крикнул капитан и отдернул меня от смотрового окна. Руки у него было твердые, словно вырубленные из камня.
– Что за чушь? – возмутился я, потирая плечо, за которое он меня схватил. – Как я их могу…
Стены дома завибрировали. Издали начал доноситься низкий гул, пробирающий до самых внутренностей. Голову словно стянуло железным обручем, перед глазами запрыгали кровавые «зайчики». Воздух стал свинцовым. Вибрация начала пробирать так сильно, что затрещали пломбы в зубах.
– Что это? – не в силах сдержать страха, прошептал Лева.
Ожогин зловеще прошептал:
– Выброс!