несколько золотых цепочек. — Не пялься на них, они этого не любят И никаких автографов, даже если это нужно для твоей умирающей в Небраске мамы. Усек?
— Да, мистер Клайн.
— Если они будут баловаться наркотиками, не обращай на это внимания. — Как бы невзначай Николс добавил: — Ну а если им будет нужна шлюха, то отправляй их ко мне. Не вздумай что-нибудь продавать. Одна жалоба, парень, — и ты вылетишь отсюда как пробка. И я не посмотрю на то, что ты работаешь у нас уже несколько лет.
— Понял, сэр.
На секунду у Бобби мелькнула мысль сказать Николсу, что он и сам когда-то был знаменитостью. Рангом пониже, конечно, но все же он погрелся в лучах славы.
Но здравый смысл подсказал Бобби, что не стоит делать этого. Во-первых, Николс ни за что не поверит. А во-вторых, какой прок от того, если все узнают, что он был когда-то знаменит?
Нет. Свою тайну он сохранит при себе. После того как Бобби покинул Нашвилл и мистера Рю, он не спел ни одной ноты, не написал ни единой строчки. Музыка осталась в прошлом.
Мужской туалет для избранных гостей — или, как его иначе называли в клубе, „Дворец Сеймура“ — был отделан с большой фантазией: черный гранитный пол, раковины из черного мрамора, сверкающие писсуары, серебристые стены, украшенные фотографиями в рамках, изображавшими Мэрилин Монро на каждой стадии ее карьеры. Николс передал Бобби ключи от знаменитого шкафчика Сеймура, где тот обнаружил пульверизаторы с лосьонами после бритья и дорогими одеколонами, расчески и широкие гребни, початую бутылку коньяка „Корвуазье“, стеклянную шкатулку с белым порошком, скорее всего кокаином, и разными таблетками.
Бобби задвинул шкатулку с кокаином и таблетками подальше и вытащил то, что, по его мнению, могло понадобиться, и запер шкафчик. Бобби очень мало общался с Сеймуром — низеньким, угрюмым негром лет пятидесяти, который, если верить персоналу клуба, с удовольствием разговаривал только со своими знаменитыми клиентами.
Подготовившись, Бобби спустился вниз на кухню, где служащие закусывали перед открытием клуба.
Заметив его, Рокет помахал рукой. Поэтому, получив из рук помощника шеф-повара тарелку спагетти, Бобби сел за столик к своему другу-официанту.
Рокет, выпускник Школы сценического искусства, был честолюбивым актером. Итальянец по происхождению, чуть старше двадцати, длинные, блестящие волосы, живые, пытливые глаза.
— Я слышал, что тебе сегодня подфартило, — заметил Рокет своим ровным, но гнусавым голосом. — Здорово попасть наверх, да?
— Это точно.
— Жалко, ты не узнал об этом раньше, а то мог бы подготовиться, — Рокет понизил голос до шепота. — Это помогло бы нам обоим получить доход.
— Я подготовился, — возразил Бобби.
— Нет, — не согласился Рокет, — ты не понял меня. В этом туалете можно по-настоящему хорошо заработать. У тамошних клиентов денег полно, они не знают, что с ними делать, и постоянно что-нибудь покупают. Как ты думаешь, почему Сеймур прилип к этому месту? Да он там просто король, деньги гребет лопатой. — Рокет украдкой огляделся и продолжил: — Дай мне часок, я попробую найти себе подмену и тогда достану все, что тебе может понадобиться. Ну а прибыль — пополам.
У Бобби вовсе не было желания связываться с наркотинами, он хорошо понимал, что из-за этого следует ждать одни неприятности. Кроме того, Николс недвусмысленно дал ему знать об этом.
— Нет, — Бобби покачал головой, — это слишком опасно, а я не хочу остаться без работы.
— Да ты понимаешь, что рискуешь потерять работу именно из-за того, что не предоставишь клиентам то, чего они пожелают, — с уверенностью заявил Рокет. — Послушай, ведь старый Сеймур уже давно работает там, верно? А все потому, что оказывает подобные услуги этим знаменитым засранцам. И если ты не будешь этого делать, то, поверь мне, пулей вылетишь отсюда. Они такие, эти богатеи.
Бобби вспомнил о запертом шкафчике Сеймура. Пожалуй, в словах Рокета была правда.
— Не дрейфь, Бобби, мы обстряпаем это дельце, — надавил Рокет, почувствовав, что Бобби колеблется. — Может быть, у нас всего один сегодняшний вечер, так давай им воспользуемся, а?
Работая в этот вечер в мужском туалете для избранных гостей, Бобби словно перенесся в другой мир. Он привык к постоянной толкучке в туалете потных, шумных посетителей, которые в лучшем случае могли оставить ему чаевые в сумме от десяти центов до доллара. А сейчас он с интересом наблюдал, как в туалет изредка заходят роскошно одетые кинознаменитости, рок-звезды, известные спортсмены, продюсеры, модельеры, банкиры, политики, директора и прочая преуспевающая публика.
Помня о словах Николса Клайна, Бобби старался не пялиться на посетителей, но это было очень трудно, ведь прямо перед тобой мелькала череда таких знаменитых лиц. Большинство посетителей входили и выходили, некоторые вообще не оставляли чаевых, а другие небрежно бросали десятку или двадцатку, словно для них это был сущий пустяк. Джефферсон Лионкаре, знаменитый темнокожий певец, сунул в руку Бобби бумажку в сто долларов, подмигнул и воскликнул, как бы подбадривая:
— Сегодня — туалет, а завтра — весь мир.
Бобби очень захотелось пожать ему руку. Вот это название для песни! Только песен он больше не писал.
„Но почему?“ — спросил он сам себя. Да, он потерял свой сладкий детский голос, но ведь не способность сочинять. Почему бы снова не вернуться к этому… хотя бы просто для собственного удовольствия? И писать не кантри-энд-вестерн, как заставлял его мистер Леон Рю, а соул, самую сладкую музыку соул. Его музыку.
В последнее время он слышал много записей Джеймса Брауна и Ареты Франклин. Эти певцы, несомненно, умели преподнести песню.
Что ж, он вполне мог бы сочинять в стиле соул. В голове его постоянно крутились новые мелодии. Может быть, все-таки пришло время заняться этим?
Ну вот, сначала он уедет от Фанни, потом напишет песню. Просто так — для себя.
Его мечты были прерваны появлением тощего, с окаменелым лицом парня — рок-звезды. Он был одет в тесную куртку из шкуры леопарда, оранжевые брюки и сапоги на высоком каблуке.
— Где Сеймур?
— Он отсутствует, — ответил Бобби, довольный тем, что его не назвали „толстяком“, хотя это было правдой.
— Черт, и без тебя вижу, — бросил парень, разглядывая себя в большое, в полный рост зеркало. — А где старик?
— Думаю, заболел. — Бобби узнал в парне Дела Дельгардо, ведущего вокалиста группы „Кошмары“.
Звезда рока вытянул тонкие губы и поправил брюки.
— Он оставил мне мои лекарства?
— Какие лекарства?
Дельгардо прищурился, уставившись на Бобби.
— Не прикидывайся идиотом, а то наживешь неприятностей на свою задницу. Вы, проклятые черномазые, всегда заодно. — В голосе Дельгардо появились истеричные нотки. — Мне нужны мои лекарства, и побыстрее. За них уплачено.
Бобби подавил в себе желание расквасить физиономию этому костлявому типу. Этим бы он ничего не добился, только вылетел бы с работы.
Глубоко вздохнув, он подумал о стеклянной шкатулке, запертой в шкафчике Сеймура. Что делать? Отдать шкатулку, не дожидаясь, пока этот псих начнет вопить?
Бобби открыл шкафчик, вытащил шкатулку и протянул ее Дельгардо.
— Вот это?
— Как это ты еще не додумался предложить мне стать на колени и поклянчить? — раздраженно бросил Дел, насыпал несколько кучек белого порошка на черный мрамор раковины и стал жадно втягивать носом.
Бобби отвернулся. Он всего один раз пробовал наркотики, но за два года работы насмотрелся на то, что они делают с людьми, и для него этого было вполне достаточно, чтобы никогда не прикасаться к ним.
— Давай со мной, — приказал Дельгардо, внезапно подобрев.
— Нет, спасибо. Это не для меня.
— Давай, тебе говорят! — настаивал Дел.
— Не могу, меня выгонят с работы.
Дел Дельгардо вновь показал свое истинное лицо.
— Тебя выгонят, если ты будешь перечить мне, жирный ублюдок.
Бобби захотелось, чтобы кто-нибудь зашел в туалет, иначе он вынужден будет набить морду этому хлыщу. Но никто не заходил.
— Я кому сказал! — с угрозой повторил Дел.
Бобби подумал, как же старый Сеймур выходит из подобных ситуаций. И тут пришло спасение. В туалет вошел мужчина средних лет в смокинге, и внимание рок-звезды переключилось на вошедшего.
— Привет, Маркус, — приветствовал его Дел. — Ты как раз вовремя. Давай, присоединяйся поскорее.
К великому удивлению Бобби, этот весьма приличного вида человек подошел к Дельгардо, потрепал его по обтянутому шкурой леопарда плечу, словно они были лучшими друзьями, достал из внутреннего кармана небольшую золотую трубочку и вдохнул через нее белый порошок.
Бобби облегченно вздохнул. Он больше был не нужен. Кризис миновал. И он радостно принялся протирать мраморные раковины.
— Мой альбом раскупили во всех магазинах… черт побери, раскупили. Ведь так, Маркус? Правда? — начал допытываться Дел.
— Да, конечно, — ответил мужчина с легким европейским акцентом.
— И значит, я переплюнул Мина? А?
— Мы делаем деньги. И это главное, не так ли?
— Да, — как-то неуверенно согласился Дел. Для него самым главным было превзойти по объемам продажи своих пластинок Мика Джеггера и „Роллинг стоунз“. Деньги его не волновали.
— Не пора ли вернуться к нашим дамам? — ласковым тоном поинтересовался Маркус.
Дел Дельгардо в последний раз жадно понюхал порошок.
— Да, пошли. Почему бы и нет? — Он бросил последний взгляд на свое отражение в зеркале и, оставшись довольным увиденным, слегка пошатываясь, вышел вместе со своим спутником из туалета.
Сразу же после их ухода в дверь прошмыгнул Рокет.
— Ты знаешь, кто это был? — возбужденно спросил он.
— Дел Дельгардо. Жуткий ублюдок.
— Да не он, тот, другой.
— А кто это?
— Маркус Ситроен. Владелец компании звукозаписи „Блю кадиллак рекордз“ Могущественный человек. Вот — Рокет принялся опорожнять карманы — достал сигареты с травной, таблетки, снотворное. — Это все, что смог раздобыть на сегодня. Будем надеяться, Сеймур поболеет еще пока.