сом факты, которые он не смог бы получить по обычным каналам. Маркус был мастером держать людей за горло и стравливать их друг с другом, а для этого подобные сведения были ему очень полезны.
Всем троим было за пятьдесят, старые девы, потому что Маркус не хотел, чтобы кто-нибудь спал с его секретаршами. Он требовал абсолютной преданности от них и получал ее. Друг друга секретарши ненавидели, и это наилучшим образом устраивало Маркуса.
— Пришел мистер Ламонт, — раздался по селектору голос его старшей секретарши Фебы.
— Пусть войдет, — ответил Маркус. Некоторых людей Маркус специально заставлял ждать. Но Хоукинс Ламонт был не из их числа.
Одетый в белое, Ламонт вошел в кабинет Маркуса, напоминавший скорее гостиную с антикварной мебелью, чем рабочее место магната звукозаписи. Он прошел прямиком к увлажнителю, стоявшему на инкрустированном столике орехового дерева, и выбрал себе толстую гаванскую сигару.
— Не возражаешь? — поинтересовался Хоук, уверенно усаживаясь в обтянутое велюром кресло.
— Не стесняйся, — ответил несколько озадаченный Маркус.
В свои пятьдесят девять лет Маркус выглядел довольно сильным мужчиной. Хотя для своего роста — чуть ниже метра восьмидесяти — он был килограммов на пятнадцать полнее, чем следовало бы, его искуснейший портной-англичанин умело скрывал это. Почти лысый, голова в форме яйца, лицо оливкового оттенка, тонкая верхняя и удивительно толстая нижняя губа, торчащий нос, загадочные непроницаемые глаза со свисающими вниз ресницами. Родился Маркус в Бейруте, но вот уже сорок лет жил в Америке, тридцать лет из которых считался ее гражданином. Он был сказочно богат, необычайно могуществен — по всему свету люди, занятые в бизнесе, в котором он преуспел, трепетали перед ним. Да, теперь он здорово отличался от того молодого двадцатилетнего паренька, приехавшего в Нью-Йорк в 1948 году с сотней долларов в кармане, но с сердцем, твердым как сталь. Маркус много повидал в жизни, он рос в охваченной войной Европе и знал все о темных сторонах человеческой натуры. Их семья из богатых превратилась в нищих, красавица-мать стала проституткой, а брат забавой для половых извращенцев.
Маркус желал денег И власти. За тем и другим он отправился в Америку.
Он добился своего.
— Крис Феникс приехал, — начал Хоук, — Монделла на месте. А Рафилла прилетела?
— Она уже здесь, — сообщил Маркус. — В „Эрмитаже“. — Внимательно глядя на Хоука, Маркус откинулся на спинку кресла, сложил вместе изящные пальцы с наманикюренными ногтями. — Так что игра начинается, мой друг.
Хоук попыхивал сигарой. Он знал Маркуса уже более пятнадцати лет, но в глубине души чувствовал, что по-настоящему совсем не знает его. И никто не знал. У Маркуса не было близких друзей, хотя Хоук и считал себя его самым близким, насколько это было возможно, другом. Он сухо, почти нервно рассмеялся.
— Какая игра? — поинтересовался Хоук. Его разбирало любопытство — почему Маркус так хотел заполучить на сегодняшний прием именно этих трех звезд. Особенно Рафиллу.
Выражение лица Маркуса осталось непроницаемым.
— Любая игра, в которую я захочу поиграть, — медленно произнес он. — Вообще любая игра.
КРИС ФЕНИКС1970–1972
В течение двух лет „Дикари“ в общем-то валяли дурака, хотя и у них появились свои поклонники, особенно среди девушек. Вроде бы и неплохо, но этого было мало, чтобы заиметь менеджера, агента, контракт на выпуск пластинки, деньги и даже малейшее признание в индустрии шоу-бизнеса, где заинтересованности в них не было.
Иногда им удавалось подрядиться на выступления в клубах в окрестностях Лондона. В маленьких клубах, больших сараях, на танцевальных площадках, короче говоря, везде, где только возможно. Время от времени они играли на свадьбах или днях рождения. Конечно, все это прибавляло им опыта, но не давало средств к существованию, поэтому все четверо продолжали работать. Крис бросил мытье окон и вместе с Базом устроился спасателем в крытый бассейн. Оба они были хорошими пловцами, работа не утомляла, хотя раздражал запах хлорки и крики школьников. Баз приставал ко всем симпатичным женщинам, появлявшимся в бассейне, но по-прежнему жил с Цветиком. Крис обнаружил, что стал более разборчивым, ведь ему было уже почти двадцать пять, поэтому знакомство с женщинами у него теперь не обязательно заканчивалось постелью. А вообще недостатка в женском обществе у них не было. Стоило только показать девушке гитару, как милашка уже готова была растаять.
Их темнокожий барабанщик Раста Станли работал посыльным на небольшой радиостанции. Эта работа позволяла ему потихоньку таскать записи новых альбомов, которые Крис переписывал, после чего Раста так же, тайком, возвращал их обратно.
Басист и клавишник Олли Штольц работал в библиотеке.
За годы, проведенные вместе, они превратились в сплоченную четверку. Крис был движущей силой, мрачный Баз со своими причудами являлся источником черного юмора, Раста был легкомысленным шутником, а серьезный и старательный Олли любил животных и пожилых леди.
„Дикари“. У них был собственный имидж. Крис — энергичный, сексуальный, небрежно одетый, с длинными пепельными волосами и светло-голубыми глазами.
Баз — полная противоположность, угрюмый, воплощение чего-то сатанинского.
Олли — невинное лицо, очки, как у Джона Леннона, каштановые локоны до плеч, улыбка херувима.
Раста — сгусток энергии, нахальный взгляд.
Девушки любили их. Девушки приходили потанцевать, но стояли на месте и глазели на них.
Когда они выступали на сцене, в их действиях чувствовалась хорошая сыгранность и слаженность. Раста — ударник, Олли — бас-гитара и клавишные, Крис и Баз, чередуясь, — соло: перемена позиций — то отход на задний план, то выход на передний — это у них было четко отработано.
„Дикари“ исполняли все популярные хиты, все четверо пытались петь, но вскоре стало ясно, что вокал лучше всего выходит у Криса. С гитарой Крис вытворял все, что было угодно его душе, но в вокале не позволял себе этого, копируя лучшее у Рода Стюарта, Мика Джаггера, у американских исполнителей соулз и звезд рок-н-ролла.
Мог он исполнять и строгую „Jumping Jack Flash“, и мрачную „Gasoline Alley“, и заводную и бесшабашную „Ain’t Too Proud to Beg“, и трогательную „Your Song“.
— Наша беда в том, что мы не делаем ничего своего! — заявил как-то Баз, когда они стояли у края бассейна и наблюдали за детишками, которых обучали плавать. — Ты понимаешь, что я имею в виду?
Крис понимал это совершенно четко, но тут его вины не было. Публика хотела слышать знакомые песни, и больше ничего.
— Надо писать свои песни, — решительно продолжил Баз, — а не исполнять чужие хиты. Пусть Олли попробует, у него может получиться.
Крис кивнул. Ему не хотелось ничего говорить об этом, но он сейчас работал над несколькими собственными идеями, у него уже было несколько своих песен, которые очень хотелось попробовать исполнить. Но он держал это в тайне, боясь, что остальные поднимут его на смех.
Баз заметил полногрудую брюнетку, появившуюся из женской раздевалки.
— Хорошенькая парочка сисек, — небрежно бросил он. — Готов поспорить, с ней приятно было бы побултыхаться.
— А видел ли ты когда-нибудь сиськи, которые тебе не понравились бы? — откликнулся Крис.
— У нас должен быть свой материал, — повторил Баз. — Черт побери, это единственный шанс обратить на себя внимание.
— Я знаю, — согласился Крис. — Кстати, я… — но фразу он не закончил, потому что заметил краешком глаза тонущего пловца. Не раздумывая ни секунды, Крис нырнул в бассейн и быстро поплыл к барахтающемуся мужчине, который лупил руками по воде в глубокой части бассейна и, похоже, был в панике.
Заплыв за спину тонущего, Крис ухватил его под мышки и потащил в безопасное место к краю бассейна.
Но это оказалось непростым делом. Мужчина на самом деле решил, что ему пришел конец, и теперь отчаянно молотил руками и ногами, борясь за жизнь, не понимая в панике, что Крис пытается его спасти.
Они вместе ушли под воду, где мужчина внезапно перестал дергаться и мертвой хваткой вцепился в Криса, обхватив его руками и ногами и таща за собой на дно. Между ними завязалась схватка, потому что Крис пытался освободиться от объятий тонувшего, который в безумном страхе вцепился в него.
Дело могло кончиться плохо, не вмешайся Баз. Решительно, словно камикадзе, Баз бросился в бассейн, и, ухватив тонувшего за шею, он, собрав все силы, оторвал его от Криса.
Все трое с шумом вынырнули на поверхность, Баз с Крисом подхватили мужчину с двух сторон и оттащили к краю бассейна. Стоявшие у края люди помогли им выбраться, и Крис немедленно начал делать бедняге искусственное дыхание.
— Черт возьми! — воскликнул Баз. — Такой номер заслуживает дополнительной платы за риск.
— Безусловно… вы оба такие храбрые, — проворковала брюнетка, на которую Баз положил глаз несколькими минутами раньше. Сквозь ее мокрый купальник просвечивали очень симпатичные, набухшие соски.
Тонувший вздохнул несколько раз и попытался сесть. Стоявшие вокруг школьники зааплодировали.
Крис внимательно посмотрел на человека, которого они спасли. Несмотря на его теперешнее состояние, лицо мужчины показалось Крису знакомым.
— Мистер Теренс? — неуверенно спросил Крис.
— О… Боже… вы спасли… мне жизнь, — пробормотал мужчина. — Меня схватила судорога… невероятная боль. Я не мог двигаться, я…
— Мистер Теренс? — уже уверенно переспросил Крис, потому что точно узнал агента из сферы шоу-бизнеса, в доме которого убиралась его мать.
Терри Теренс поднял взгляд на симпатичного молодого парня. Может быть, он умер и уже находится в раю? О… он всегда любил таких молоденьких.
— Да, — мечтательно ответил Терри. — Мы знакомы?
Мистер Терри Теренс уже больше не жил в доме на Карлтон-Хилл. Он переехал в более роскошную квартиру на Эбби-роуд, как раз рядом со знаменитой студией звукозаписи, где „Битлз“ записывали свои пластинки.