Но он опоздал, Рокет был готов закончить разговор.
— Мне пора спать, приятель, надо выспаться, завтра с самого утра съемки. Я в этом кинофильме словно попадаю домой — крысы, грязь, маньяки на улицах. Все, как в родном городе!
— Послушай, — попытался вставить Бобби, — я просто хотел сказать тебе… я теперь пою…
— А здесь целыми днями поют птицы. Калифорния. Совсем другой мир. Передай Шарлин, чтобы она завтра позвонила мне. Люблю вас обоих.
И после этого телефонного разговора Бобби никак не мог уснуть, слишком велико было возбуждение, его обуревала радость, казалось, он может свернуть горы. Усевшись за старенькое пианино, купленное на первые деньги, полученные от продажи песен, Бобби взял несколько аккордов, потом они слились в мелодию, к которой сами собой пришли стихи.
Он написал простую, лирическую песню, полную его чувств к Шарлин.
А сама Шарлин заявилась домой в пять утра с остекленевшим взглядом.
— Что происходит, черт побери? — угрюмо спросил Бобби и подумал: „Я начинаю напоминать заезженную пластинку“.
Шарлин была явно навеселе, зрачки ее карих глаз были расширены и устремлены в одну точку.
— Бобби, Бобби, Бобби, — пропела она, — красавчик Бобби-бой!
— Шарлин! — он схватил ее за плечо. — Что с тобой?
Глядя на него невидящим взглядом, она спросила:
— Со мной?
— Чем он накачал тебя?
Шарлин принялась хихикать.
— О… тебе не надо этого знать, Бобби. Бобби — хорошенький черный мальчик, ему не надо знать о таких нехороших штучках! — На Шарлин напала икота, она закачалась и начала падать.
Бобби подхватил ее на руки и отнес на кровать в ее с Рокетом спальню.
Шарлин уставилась на Бобби, на ее пухлых губах появилась идиотская усмешка.
— Ну и видок у тебя, — резким тоном произнес Бобби.
— За-а-то у меня есть контракт на запись, — пропела Шарлин. — Я превзойду Дайану Росс. Звезда, малыш, звезда. О-о-о, Бобби. — Вытянув руки, она обняла его за шею и притянула к себе. — Хочешь, отметим это? Хочешь поцеловать меня? Хочешь переспать со мной? Знаю, что хочешь. Ты всегда хотел этого, не так ли, малыш?
Это был верный шанс. Шарлин сама предлагала ему то, о чем он всегда мечтал.
Две вещи останавливали Бобби: она — подружка его лучшего друга и то, что Шарлин ничего не соображает. Когда это произойдет — а Бобби верил, что в один прекрасный день судьба сведет их вместе, — то это будет только после их разрыва с Рокетом, а самое главное, она будет знать, что делает.
Он желал Шарлин.
Но только на этих условиях.
ЛОС-АНДЖЕЛЕС, 1987Суббота, 11 июля
Сибил вернулась домой с фотосеанса довольно рано. Она была при полном макияже, пышные белокурые волосы завиты. Похоже, Сибил уже забыла об их ссоре и находилась в прекрасном настроении.
— Ну как твой очень модный фотограф? — с сарказмом поддел ее Крис.
— Прекрасно. — Сибил рассмеялась. — Очень модный, очень веселый и очень обходительный. Боже мой, Крис, сейчас все так напуганы СПИДом, что сексом никто не занимается.
У Криса не было желания обсуждать проблему СПИДа, одно только это слово ввергало его в панику. Он где-то услышал, что когда ложишься в постель с новым человеком, то это то же самое, как если вступаешь в половую связь со всеми его партнерами по сексу, какие были у него в течение последних семи лет. Боже мой! Да это же сотни людей, а может, даже и тысячи, а уж какая масса микробов! Просто ужас! Это и было одной из причин того, что у него было всего две любовницы — Сибил в Америке и Астрид в Англии. Со случайными половыми связями было покончено.
— Пойду наверх переоденусь, — предупредила Сибил. — Когда мы уезжаем?
Она явно собиралась ехать вместе с ним в поместье Новарон, хотя Крис не припоминал, чтобы он приглашал ее. Но, черт побери, у него не было настроения для нового скандала.
— Хоук приедет через полчаса. Ты будешь готова?
Сибил усмехнулась.
— По роду работы мне приходится переодеваться очень быстро. Можешь посмотреть.
В автобусе было душно, и Максвелл Сицили обрадовался, когда автобус свернул с Пасифик Коаст Хайвей и, преодолев легкий подъем, выехал на открытую площадку, где всем было приказано выйти.
Воздух здесь был приятным и свежим, легкий ветерок с океана охлаждал вечернюю жару. Оглядевшись вокруг, Максвелл заметил множество охранников, которые разбивали персонал ресторана на небольшие группы и рассаживали в микроавтобусы, сновавшие взад и вперед между площадкой и поместьем.
Люди из ресторана усаживались в микроавтобусы по восемь человек, называя свои имена охранникам, которые проверяли их в длинном списке, а женщина в форме передавала эти имена по рации кому-то невидимому.
— Хуже, чем в тюрьме, — пошутил один из официантов.
— Откуда ты знаешь? — хмыкнул другой.
„Это верно, — подумал Максвелл, — откуда им знать это?“ Угрюмые реальности тюремной жизни не имели ничего общего с этим солнечным днем в поместье миллиардера, окна которого смотрели на белые верхушки волн Тихого океана.
— Джордж! — раздался жалобной крик Клои — толстушки, сидевшей за столом администратора в ресторане „Лиллиан“. — Подожди!
Опустив голову и сделав вид, что не видит и не слышит эту глупую корову, привязавшуюся к нему, Максвелл пробормотал свое имя охраннику и забрался в микроавтобус.
Клои протиснулась сквозь толпу, ей удалось попасть в этот же автобус и устроиться рядом с ним.
— Ух! — воскликнула она. — Ну и денек! Мы еще не начали работать, а я уже устала!
Максвелл уловил запах пота, смешанный с запахом дешевых духов. Духов, которыми пользовались шлюхи. Именно такие духи тюремная охрана за приличные деньги тайком продавала этим несчастным созданиям.
Клои положила свою пухлую руку на руку Максвелла.
— Тебе придется сегодня следить за мной, Джордж, — проворковала она. — Ты будешь следить за мной, а я за тобой. Не хочу пропустить концерт, я найду нам хорошее местечко, чтобы мы смогли посмотреть его. Как тебе понравилась моя идея?
Клои заерзала на сиденье и прижалась к Максвеллу, обдав его запахом пота и дешевой парфюмерии.
Максвелл промолчал. Клои была еще одним небольшим раздражающим штрихом, от которого следовало избавиться, когда настанет время.
Два представителя компании „Блю кадиллак рекордз“ и молодая женщина, работающая по связям с общественностью, прибыли в отель „Эрмитаж“, чтобы сопровождать Рафиллу в поместье Новарон на вечерний концерт.
Рафилла заставила их прождать в вестибюле отеля сорок пять минут, и все трое покрылись потом от волнения.
Наконец она появилась, одетая в свободные брюки цвета хаки и скромную блузку, длинные темные волосы завязаны сзади в узел. Ее сопровождал мальчик-посыльный, который нес пластиковую сумку с ее нарядом для концерта — черное платье простого покроя.
Рафилла отказалась как от услуг гримерши, так и от услуг парикмахера.
— Очень странно, — заметила при этом Труди — женщина, занимавшаяся связями с общественностью, — никогда не слышала об артистках, которые отказываются от подобных услуг.
Оба служащих компании сыпали любезности в адрес Рафиллы. Труди стояла позади, изучая ее. Конечно, разве требуется макияж и парикмахер, если ты так выглядишь? Рафилла была просто прекрасна, гораздо лучше, чем на фотографиях, это нельзя было не признать. Обычно бывало наоборот: фотографии превращали в красавиц заурядных женщин, но Рафилла была здесь исключением.
— Как только приедем, сразу проверим звучание, — сообщил один из служащих компании, помогая Рафилле сесть в лимузин. — А потом у вас будет как минимум два часа, чтобы отдохнуть перед концертом.
— Очень хорошо, — спокойно ответила Рафилла.
Труди отметила про себя, что певица не слишком разговорчива.
— Вы будете выступать после Бобби Монделлы, перед Крисом Фениксом.
Рафилла промолчала. Бобби и Крис. Два имени из ее прошлого. Крис и Бобби…
К сожалению, только один из них помнит ее.
Спид собрался рано. У него была шоферская униформа. У него была машина. И несколько часов свободного времени.
Впрочем, насчет этого он не волновался. Можно было посмотреть один из фильмов со Сильвестром Сталлоне или „Полицейский из Беверли-Хиллз-II“. Спид любил ходить в кино. Первым делом он обычно покупал попкорн, леденцы и кока-колу. Сидя в темном кинозале, наблюдая за мелькающими на экране событиями, он ощущал себя одним из героев. Потрясающе! Спид чувствовал себя круче Клинта, благороднее Уоррена, честнее Редфорда, забавнее Чеви.
Спид часто думал, что выбрал не ту профессию. Ему бы быть киноактером. Нет, не просто актером, а кинозвездой. Да, именно кинозвездой.
Он с сожалением осознал, что сегодня ему не удастся сходить в кино. Слишком большой риск. Разве можно оставить лимузин? А вдруг его угонят?
Да, ему предстояло скоротать время так, как он того пожелает, но только в пределах салона машины.
По дороге в Уэствуд Спид купил жареного цыпленка и направился в сторону пляжа, а по пути приобрел еще „Пентхауз“ и „Плейбой“.
Водитель лимузина оказался болтуном, голова у него была забита идеями, а рот буквально не закрывался.
— Вели ему заткнуться, — прошептал Бобби Саре. — Он мне надоел.
— Вы не могли бы помолчать, — вежливо обратилась Сара к водителю. — Мистер Монделла очень устал. И вообще он любит тишину.
— А, тишину! — радостно воскликнул водитель. — Однажды я написал песню под названием „Тишина“. Могу вам спеть!
— Нет! — резко возразила Сара, пообещав себе больше никогда не пользоваться лимузинами этой компании. Руководство компании могло бы по крайней мере проверять своих водителей и не пользоваться услугами несостоявшихся сочинителей сценариев и песен.
— Понял, — с обидой в голосе ответил водитель, хотя, похоже, он вообще ничего не понял. — Умолкаю.
— Вот и хорошо. — Но для полной гарантии Сара нащупала кнопку, с помощью которой поднималось стекло, отделяющее водителя от пассажиров, и нажала ее.