Руперт удивленно поднял брови, словно только что узнал о возрасте своей спутницы.
— Ради Бога, — прошептал он, — если кто-то спросит, то вам обеим по восемнадцать.
— Хорошо, Руперт, — с готовностью согласилась Одиль.
— А мне двадцать один, — добавил он как бы между прочим.
Рафилла кивнула, глаза ее стреляли из стороны в сторону.
— А сколько лет Эдди? — невинно поинтересовалась она.
— Слишком стар для тебя, — фыркнул Руперт.
Они присоединились к Эдди Мафэру и группе его друзей. Девушки за их столом все смахивали на участниц движения „Слоан рейнджерс“, которых Рафилла видела гуляющими в Найтсбридж и на Кингз-роуд. Она обрадовалась, что надела в этот вечер короткую черную юбку и белый свитер с воротником — по крайней мере, она отличалась от остальных и выглядела определенно старше пятнадцати.
— Как насчет шампанского? — предложил Эдди, наливая в ее бокал шипучую жидкость.
Рафилла решила, что она тоже ему понравилась, и по ее телу пробежал легкий, возбуждающий холодок. Руперт сидел далеко от них вместе с Одиль, так что ей ничего не грозило. Рафилла нерешительно сделала глоток. Вкус был чудесным.
— Выпей. Ты же моя девушка, — подбодрил ее Эдди, глядя прямо в глаза.
Рафилла внимательно посмотрела на него. Очень симпатичный, желтовато-бледные щеки, длинные светло-каштановые волосы. На Эдди был синий блейзер, белая рубашка, темные брюки, галстук в синюю и красную полоску. Рафилла подумала, что он, наверное, всего на год старше Руперта.
— Эдди, — гнусаво затянула девица из „Слоан рейнджерс“, сидевшая возле него с другой стороны, — пойдем попляшем.
— Извини, Фиона, но я уже обещал Рафилле.
Фиона недовольно надула губы.
— Черт! Я просто тащусь от „Ху“.
Рафилла прыснула. Она не могла себе представить, что Фионе может нравиться что-то, кроме загородных прогулок с ньюфаундлендом, обнюхивающим ее промежность.
— Что тебя так развеселило? — спросил Эдди.
— Ничего.
Он взял ее за руку и поднялся.
— Так идем танцевать?
— Я просто тащусь от „Ху“, — передразнила Рафилла девицу.
— Идем, идем, — буркнул Эдди, но потом улыбнулся.
Они танцевали весь вечер. Медленные танцы, быстрые, самбу и даже вальс! И только уже в половине второго ночи слегка разозлившийся Руперт заставил их поехать домой.
— Я хотел бы снова увидеть тебя, — прошептал ей на ухо Эдди Мафэр, когда они уходили. — И как можно быстрее. Я позвоню тебе.
Рафилла кивнула, прекрасно понимая, что мама, безусловно, будет возражать, если такой взрослый и умудренный опытом парень, как Эдди, позвонит ей, чтобы назначить свидание. Ей разрешалось только ходить с одноклассниками в кино, вот и все. К досаде Рафиллы, она всего лишь один раз в жизни целовалась, да и то в спешке. Тот парень был помощником садовника, он, конечно, симпатичный, но у него были черные передние зубы, а на руке не хватало пальца, что портило впечатление.
Одиль не терпелось расспросить Рафиллу, но она все-таки сумела сдержаться, пока они не приехали домой, а Руперт не ушел в свою комнату.
— Ну, — сразу воскликнула она, — рассказывай! И ничего не пропускай.
Рафилла понимала, что и рассказывать-то особо нечего. В конце концов, они ведь просто танцевали.
— Он обещал позвонить мне, — только и выдавила Рафилла.
— Еще бы, он, наверное, просто обезумел от любви и страсти к тебе.
— Не знаю.
— Должна знать.
— Откуда?
Глаза Одиль округлились.
— Ты же танцевала с ним все медленные танцы — Одиль несколько помялась, потом продолжила. — А у него… ну, ты понимаешь… у него встал?
— Ну и вопросик!
— И все-таки?
Рафилла почувствовала, что ее разбирает смех, к тому же она была уверена, что покраснела, несмотря на то что Одиль была ее лучшей подругой и они делились буквально всем.
— Да, — выдала она в конце концов, — он торчал, как сержант на строевой подготовке!
— О Боже! — Одиль затряслась от смеха. — И ты пойдешь к нему на свидание, если он позвонит?
— Пойду, — с вызовом ответила Рафилла. — Почему бы и нет?
БОББИ МОНДЕЛЛА1975
— Нет, — возразил Бобби.
— Да ты просто упрямый сукин сын, — фыркнула Шарлин, нервно затягиваясь сигаретой. — Ну почему?
— Мы уже много раз говорили с тобой об этом, — спокойно ответил Бобби. — И ты знаешь мое мнение на этот счет. У меня есть определенные обязательства перед Америкой Аллен.
— Черт возьми! — Шарлин резким движением затушила сигарету в изящной хрустальной пепельнице. — „Блю кадиллак рекордз“ и Маркус могут сделать для тебя гораздо больше. Почему ты не хочешь послушать меня?
— Потому, что ты неправа, — так же спокойно ответил Бобби. — Меня вполне устраивает „Соул он соул“.
— Эта компания не сможет поднять тебя на первую строчку хит-парадов. — Шарлин потянулась к красивой серебряной шкатулке, стоявшей на дорогом кофейном столике из красного дерева, и вытащила оттуда очередную сигарету. — Что ты на это скажешь?
— Знаешь что? — мягко заметил Бобби. — Ты испортишь голос, если будешь продолжать курить.
— Ты не хочешь говорить об этом, да? — Шарлин презрительно усмехнулась. — Не хочешь признать, что „Соул он соул“ — это просто мелкая рыбешка в большом пруду, а „Блю кадиллак рекордз“ и Маркус Ситроен — это акулы, черт побери.
— О да, он акула, это уж точно.
— Но ты же никогда не встречался с ним, — возразила Шарлин. — Ведь власть и сила — это не всегда плохо.
Бобби внимательно посмотрел на нее. За два с половиной года Шарлин очень изменилась. Перед ним была уже не та энергичная девушка с большими глазами, какой он увидел ее впервые, а двадцатидевятилетняя ухоженная, холеная женщина. Хорошенькая — да. Беззащитная — нет. Нежная — да. Но только тогда, когда все получалось так, как она хотела.
Бобби по-прежнему был дружен с ней. Он все еще любил ее, но не был уверен, любит ли он Шарлин сегодняшнюю.
— Я вчера разговаривал с Рокетом. — Бобби постарался сменить тему разговора.
— С этим негодяем! — фыркнула Шарлин.
И с каких это пор Рокет стал „этим негодяем“? С того самого дня, когда она бросила его? Или с тех пор как он женился на Романе Уандерс — темнокожей актрисе, которая была на десять лет старше него?
— Похоже, тебя не интересует, как идут его дела.
— Бобби, — она наклонилась к нему достаточно близко, чтобы Бобби сумел рассмотреть безупречный макияж и заметить тоску в ее огромных карих глазах. — Все, что я хочу, так это чтобы ты стал частью семьи „Блю кадиллак рекордз“ Это самый верный путь для тебя. Я это знаю. Подумай, как было бы здорово, если бы мы смогли работать вместе. Мне действительно хочется выпустить альбом вместе с тобой.
— Я поговорю с Америкой. Может быть, она пригласит тебя в студию и мы вдвоем сделаем что-нибудь для „Соул он соул“.
Лицо Шарлин словно окаменело.
— Это невозможно.
— Почему?
— Не валяй дурака. — Шарлин поднялась с дивана и подошла к стеклянным дверям своей квартиры на Парк-Авеню. За квартиру платил Маркус Ситроен, который полностью владел Шарлин.
Распахнув двери, она вышла на балкон. Перед ней предстала панорама Нью-Йорка.
— Иди сюда, Бобби, — позвала Шарлин, — иди и посмотри на то, чего ты лишаешься.
Единственное, чего был лишен Бобби в этой жизни, так это любимой женщины, а Шарлин уже не годилась на эту роль.
Выйдя на балкон, Бобби был вынужден признать, что вид отсюда открывался восхитительный. Но разве должна женщина продавать себя за этот вид и пару популярных пластинок?
Да, Маркус сдержал свое обещание. Шарлин была восходящей звездой, и ей это очень нравилось. В глубине души Бобби считал ее пластинки просто популярной чепухой. Шарлин никогда не обладала хорошим голосом, но у нее всегда были душа и чувства. Сейчас Шарлин звучала так, словно записывала песни по частям, но, похоже, это никого не волновало. Публика любила ее, так что при помощи Маркуса Ситроена она превратилась в популярную певицу.
Стоя на балконе, Бобби почувствовал себя плохо.
— Что-то я расклеился, — сказал он, расстегивая воротник рубашки.
— На обед-то хоть останешься? — поинтересовалась Шарлин. В голосе ее прозвучали нотки разочарования.
— На это я не рассчитывал. У меня встреча с Америкой.
— Естественно, — Шарлин направилась назад в комнату, Бобби последовал за ней. Вдруг она неожиданно обернулась. — Ты спишь с ней?
— А вот это, леди, не твое дело, — резко бросил Бобби.
— Чем-то она тебя, безусловно, удерживает. Иначе с чего бы ты стал отказываться от лучшего предложения в своей жизни?
— Есть такая маленькая штука, которая называется верность. В-Е-Р-Н-О-С-Т-Ь. Запомни это слово, в один прекрасный день оно может тебе понадобиться.
В тот же день Бобби встретился с Рокетом и его женой Романой в ресторане, славившемся своими жареными цыплятами с горохом.
Рокет выглядел отлично, слава актера нью-йоркской школы пошла ему на пользу. Он по-прежнему невысок, смугл и весел. Но теперь в нем чувствовалась уверенность, у него появился свой стиль. Дела его шли настолько удачно, что он даже мог играть только то, что ему нравится. На Рокета был большой спрос, и он буквально упивался этим.
Темнокожая Романа была серьезна, она зарекомендовала себя как прекрасная характерная актриса. Познакомились они на съемках кинофильма в Джорджии, и Бобби до сих пор подозревал, что Рокет женился на ней только для того, чтобы отделаться от Шарлин.
Он с горечью вспоминал тот вечер, когда у них произошел окончательный разрыв. Шарлин уже несколько недель встречалась с Маркусом Ситроеном, возвращаясь домой под утро заторможенной и неразговорчивой. Бобби не знал, что делать. Наконец он не выдержал, позвонил Рокету в Лос-Анджелес и сообщил о проблеме с Шарлин.
— У меня еще два дня съемок, и я вернусь. Все будет в порядке, — уверенно заявил Рокет.
Да, он вернулся, и как раз этой ночью Шарлин заявилась домой в шесть часов утра.