— В тебе есть примесь негритянской крови, милочка? — поинтересовалась как-то предводительница кучки тех самых задавак Фенелла Стивенсон, когда девушки принимали душ.
— Что? — переспросила Рафилла, кутаясь в полотенце и завязывая его на груди.
— Не мешало бы здесь иметь полицию, — фыркнула Фенелла. — Чтобы сюда не пускали черномазых.
Рафилла почувствовала, как красна прилила к лицу. Фенелла была слишком полной, и Рафилла решила отыграться на этом.
— Фанни, — произнесла она спокойным, глубоким голосом, — мне кажется, что им не стоило бы пускать сюда жирных.
Разразившаяся драка привела бы в возбуждение любого стороннего наблюдателя. Забыв о всяких приличиях, девушки налетели друг на друга, и прикрывавшие наготу полотенца свалились на холодный каменный пол.
— Черномазая сучка! — завопила Фенелла.
— Жирная белая лохань с дерьмом! — не осталась в долгу Рафилла. Они мутузили друг друга, драли за волосы, царапались.
Дерущихся обступила толпа возбужденных девушек, подбадривая их возгласами и советами. Ничто так не разгоняет скуку, как хорошая драка.
— Что здесь происходит? — раздался гневный голос воспитательницы, пробирающейся сквозь толпу к месту схватки.
Рафилла быстро подхватила с пола полотенце и завернулась в него.
— Извините, мадам, — ответила она. У Рафиллы была рассечена губа, а под глазом начал набухать синяк. — Я просто поскользнулась на кафельном полу, а Фенелла помогала мне подняться.
— Это правда, Фенелла? — громовым голосом потребовала ответа воспитательница, не поверив ни единому слову Рафиллы.
— Да, мадам, — подтвердила Фенелла, закутываясь в полотенце. Ее вполне устраивала ложь Рафиллы.
— Господи! — воскликнула Рафилла, глядя на воспитательницу широко раскрытыми невинными глазами. — Вам надо что-то сделать с этими скользкими плитками. Вы же не хотите, чтобы в один прекрасный день кто-нибудь подал на пансион в суд за это?
Воспитательница бросила на нее гневный взгляд и поджала губы. Она невзлюбила Рафиллу с самого первого момента ее появления в пансионе, потому что та напомнила ей другую девушку, обучавшуюся здесь несколькими годами раньше. Ее звали Лаки Сант или Сантанджело, как оказалось на самом деле. Лани была достойной дочерью отца-гангстера, она с самого начала учебы доставляла пансиону одни только неприятности. Именно из-за Лаки начальство пансиона было вынуждено поставить на окна дополнительные запоры, чтобы пресечь визиты ночных посетителей.
Да, в Рафилле таилась точно такая же опасность. Возможно, ее, как и Лаки, придется исключить из пансиона, несмотря на то что она падчерица лорда Эгертона.
Но оказалось, что Рафилла закончила семестр с наивысшими оценками по иностранным языкам и английской литературе, получив еще и похвальную грамоту от учительницы пения. Они подружились с Фенеллой, Рафилла порекомендовала ей диету, которая здорово помогла. После той злосчастной драки девушки выяснили, что у них имеются общие знакомые, а в Англии они живут совсем недалеко друг от друга. Девушки подружились, хотя, конечно, никто не мог заменить Рафилле ее лучшую подругу Одиль.
Когда наступили каникулы, Фенелла пригласила Рафиллу провести выходные в их поместье в Оксфордшире. Отец Фенеллы был крупным торговцем недвижимостью, а мать ради развлечения обожала устраивать балы. Увидев впервые леди Стивенсон, Рафилла с трудом удержалась от смеха, в наряде этой огромных размеров женщины было столько всяких оборок, рюшек и воланов, сколько не бывало даже в нарядах гомиков, наряжающихся женщинами!
В субботу вечером леди Стивенсон устраивала костюмированный бал для пятисот своих самых близких друзей.
— Мамуля устраивает такие балы два раза в год, — сообщила Фенелла. — Она говорит, что видит каждого в ином свете, когда они в маскарадных костюмах.
Рафилла нарядилась в костюм чикагского гангстера, позаимствовав у одного из братьев Фенеллы брюки и пиджак, которые были велики ей на несколько размеров, черную рубашку, белый галстук и мягкую бежевую шляпу, под которую упрятала свои длинные темные волосы. Без макияжа она была похожа на симпатичного озорного юношу.
Когда на балу появился Эдди Мафэр в костюме пирата, Рафилла тяжело вздохнула. Она понимала, что он ни за что не узнает ее в нынешнем наряде.
Но все обернулось совсем иначе. Эдди бросил на Рафиллу всего один взгляд и тут же подошел к ней.
— Ну и скучища на этих балах, — пробормотал он. — А мы ведь встречались с тобой раньше?
Рафилле трудно было поверить в такую удачу.
— Да, — быстро ответила она.
Оглядевшись вокруг, Эдди продолжил:
— Встретимся с тобой здесь через час. Надеюсь, у меня к этому времени поднимется настроение. Чертовски скучно вот так проводить вечер.
А ведь мог бы этак загадочно посмотреть на нее. Или, по крайней мере, сказать что-нибудь вроде: „Как я рад видеть тебя снова“ или „Ну как ты?“.
Рафилла с трудом дождалась, пока пройдет этот час, ежеминутно глядя на часы. Час этот показался ей вечностью, но, когда все-таки наступило назначенное время, она была готова к встрече с Эдди.
Эдди Мафэр опоздал на двадцать минут, при этом ничуть не смутился и не извинился даже. Взяв Рафиллу за руку, он вывел ее на улицу к стоявшей у края дороги открытой спортивной машине и уселся за руль, не потрудившись даже открыть дверцу для Рафиллы.
Она сама открыла дверцу и уселась рядом с Эдди, размышляя, стоит ли рассказывать Фенелле о своем приключении. А не хватятся ли ее, когда не найдут после окончания бала?
Ну и что? Наплевать. Она почти три года мечтала об Эдди, и вот этот момент наступил. И ничто не сможет испортить его.
Поворачивая одной рукой ключ в замке зажигания, а другой доставая сигарету, Эдди небрежным тоном спросил:
— Итон или Харроу?
— Что?
— Где ты учишься?
— А-а. В пансионе „Ле Эвир“ в Швейцарии.
Внезапно притормозив, Эдди с удивлением спросил:
— Ведь это женский пансион?
— Конечно, женский. — Рафилла сняла шляпу, и ее длинные волосы рассыпались по плечам.
— Боже мой! — воскликнул Эдди.
— Что с тобой?
Закашлявшись от табачного дыма, Эдди выдавил из себя:
— Ничего, ничего.
— Ты действительно узнал меня? — спросила Рафилла, заподозрив неладное.
Эдди откашлялся.
— Разумеется.
— Рафилла, — напомнила она.
— Я знаю, — с раздражением бросил Эдди.
С Эдди Мафэром творилось что-то странное. Рафилла подумала, что чем быстрее доставит ему удовольствие, сделав минет, тем лучше.
Спустя два часа они лежали голые под скомканными простынями в холостяцкой квартире Эдди Мафэра в Челси.
Они приехали сюда час назад, а дальше все развивалось в бешеном темпе. Фужер неразбавленной водки, стереозаписи Билли Джоэла, исполнявшего „Just the Way You Are“. А потом секс. Никаких поцелуев. Никаких любовных игр. Никаких ласк. Просто голый секс.
Рафилла была совсем неопытна в этих делах, но даже она поняла, что с Эдди что-то не так, когда он начал тыкаться в нее мягким пенисом. Одиль как-то сказала о подобном случае: „Пенис длиной два дюйма, но зато пальцы очень ловкие“. Но у Эдди ко всему еще и не было ловких пальцев.
Рафиллу это отнюдь не смутило, она понимала, что должна помочь ему справиться с этим неприятным затруднением. И инстинктивно она произнесла как раз те слова, которые он и хотел от нее услышать:
— Я девственница. Я никогда раньше не была в постели с мужчиной.
Насчет девственницы она не солгала. Да, собственно говоря, и насчет постели тоже. На пляже — да. В лесу — да. И во многих других местах. Но вот в постели действительно никогда.
— Ты такой… мужественный, — сказала Рафилла, тяжело дыша, — мне так хорошо с тобой.
И тут буквально свершилось чудо. Эдди почувствовал такой прилив мужской силы, которого не испытывал очень давно. А Рафилла отбросила в сторону все мысли о том, чтобы сохранить девственность для мужа. Сейчас она могла думать только об Эдди. Она любила его. Вот и все.
БОББИ МОНДЕЛЛА1977
— Черные, — сказала Нова Ситроен. — Шелковые.
Портной кивнул.
— И белые. Абсолютно белые. Все должно быть в обтяжку.
— Я понимаю.
— Дюжину рубашек, дюжину пар брюк. И никаких других цветов.
— Хорошо, миссис Ситроен.
— Да, застежки делайте на левую сторону.
Портной и бровью не повел.
— Слушаюсь, миссис Ситроен.
Элегантным жестом руки Нова отпустила портного.
Когда он ушел, она принялась расхаживать по гостиной пентхауса „Сенчури Сити“. Взяв сигарету, Нова не прикурила ее, а просто теребила наманикюренными пальцами.
Сегодня был великий день.
Она так долго ждала его.
Бобби, весь покрытый потом, взмолился:
— Хватит, — простонал он.
— Еще немного, — не сдавался его личный тренер. — Это упражнение нужно для рук.
— Мне уже ничего не нужно, — задыхаясь, вымолвил Бобби, бросил гири и рухнул на спину.
— Тогда до завтра, — попрощался тренер — небольшого роста мужчина с внушительными мускулами и улыбкой садиста.
— Буду с нетерпением ждать! — сыронизировал Бобби.
„Да… — подумал он, — вот что значит быть номером один“. Черт побери, да жизнь была куда более прекрасной, когда он был толстым и работал смотрителем в мужском туалете.
А сейчас она превратилась в сплошную работу — изнурительную, выматывающую, постоянно требующую поддерживать форму.
И эта ежедневная каторга включала занятия танцами, уроки пения, физические упражнения и работу с тяжестями для совершенствования тела.
А еще рекламные фотографии, парикмахеры, консультации с диетологами, и в завершение всего ежедневный бег трусцой по нескольку часов.
И еще, конечно же, Нова.
Нова Ситроен.
Что за удивительная женщина!
Закрыв глаза, Бобби подумал о последнем годе своей жизни.
Он заключил сделку с дьяволом, и весь его мир буквально перевернулся за одну ночь.
Америка расстроилась, узнав о предательстве Бобби. Она почувствовала просто невероятную боль и обиду.