Нова приехала к нему домой утром, опять без предупреждения, но на этот раз одна. На ней был белый шелковый костюм, зеленая блузка, а дополняли наряд аксессуары из крокодиловой кожи.
— Что вы собираетесь надеть? — спокойно спросила она, словно они просто продолжали прерванный разговор.
— В каком смысле?
— На концерт в „Боул“?
— Гм… костюмер подобрал мне несколько кожаных костюмов.
— Кожаных? — Нова элегантным движением взметнула вверх брови.
— У них сексуальный вид. — Бобби рассмеялся, стараясь подбодрить себя. — Во всяком случае, так говорят.
— Но ведь в коже жарко.
— Тем не менее в этой одежде мне предстоит выступать.
На губах Новы появилась легкая улыбка.
— Я так не думаю.
Бобби потянулся и медленно сел. Физические нагрузки были большими, но результат стоил того. Нова Ситроен в гостиной его квартиры инструктировала своего личного портного, чтобы тот снял с Бобби мерку и занялся его одеждой.
Он будет одет так, как хочет она. Бобби инстинктивно понимал, что ее выбор будет верным.
Портной с решительным видом и сантиметром в руке вошел в отделанный зеркалами спортивный зал.
— Миссис Ситроен точно знает, что вам нужно, — сказал он, разматывая сантиметр.
— Да, а я точно знаю, чего она хочет, — пробормотал Бобби, тяжело дыша.
КРИС ФЕНИКС1977
Сводчатая артистическая уборная была полна людей, сидевших за длинным деревянным столом, уставленным банками с пивом, бумажными стаканчиками, тарелками с хрустящим картофелем и засохшими бутербродами. И помещение, и угощение отнюдь нельзя было назвать шикарным. Но „Дикари“ заканчивали свое первое турне и еще не научились выдвигать требования.
Перед Базом стояла персональная бутылка шотландского виски, преподнесенная восторженным поклонником. Баз сидел в углу и активно прикладывался к ней.
— Он напьется, — недовольным тоном заметил мистер Теренс.
— Ни в коем случае, — возразил Крис, — это только улучшит его голос.
Мистер Теренс недоуменно поднял брови.
— Иди и поговори вон с той девушкой. Она из „Ивнинг ньюс“. Скажи ей что-нибудь остроумное. Он промокнул лоб носовым платком в горошек.
— Черт! — выругался Крис. Он ненавидел подобные тусовки перед концертом. И почему ему надо ублажать всех этих репортеров и прочих прихлебателей, когда ему хотелось только одного — сосредоточиться на предстоящем выступлении. Он несколько раз пытался объяснить это мистеру Теренсу, но тот заявлял, что пресса — это очень важно, игнорировать ее нельзя. Да и почему, собственно говоря, этим должен заниматься он, а не кто-нибудь другой из ансамбля?
— Крис. — У журналистки из „Ивнинг ньюс“ были гладкие, прямые волосы, неровные зубы и аристократический акцент. — Объясните мне, что такое чувствовать себя первым?
— Это чертовски великолепно, — ответил Крис.
— Отлично! — Она что-то записала в потрепанном блокноте. — А теперь скажи, очень ли тебя расстраивает, когда критики ругают вашу музыку?
— Что-то я не слышал, чтобы нас ругали, — сказал Крис, отправляя в рот пригоршню жареного картофеля.
— В последнем номере музыкального обозрения вышла статья о вашем выступлении в Манчестере. Сейчас я вспомню… — Склонив голову набок, журналистка сунула в рот кончик карандаша. — Там есть примерно такая фраза, что звучание Криса Феникса — это нечто среднее между больным горлом и противотуманной сиреной в шторм.
— Великолепно!
Вынув карандаш изо рта и вновь продемонстрировав Крису неровные зубы, журналистка сказала:
— А что-нибудь еще ты можешь добавить по этому поводу?
— Да пошли они… Ведь не эти чертовы критики покупают наши пластинки.
Яростно чиркая карандашом в блокноте, она согласно кивнула.
— Это верно. Мне нравится такое отношение.
Крис огляделся по сторонам, ища взглядом мать и остальных членов семьи. Предполагалось, что сегодня вечером они будут здесь, во всяком случае, большинство из них, включая дорогого братца Брайана. Крис передал Эйвис контрамарки и четко объяснил, куда идти, но что-то никого из них не было видно.
К нему подскочил Раста.
— Видишь вон тех двух милашек? — спросил он, указывая на двух девушек, стоявших у края толпы. — Может, займемся: ты одной, а я другой? Если согласен, то я прямо сейчас с ними и договорюсь. А то если их приметит Баз, тогда пиши пропало.
Крис бросил взгляд в дальний конец уборной на двух очень привлекательных, но очень молоденьких девушек.
— Соплячки, — разочарованно бросил он.
— Да ладно тебе, — возмутился Раста, — могу поспорить, что им по крайней мере шестнадцать. Вполне взрослые.
— Мне нравятся те, которым больше двадцати и у которых есть мозги, — отрезал Крис. В его жизни не будет больше никаких Уиллоу. За последний год он переспал со многими девицами, скрупулезно отбирая их, отметая слишком молодых и тех, которые, похоже, сами не соображали, что делают. И всегда интересовался: „Ты предохраняешься или мне самому принять меры?“
И все в этом плане у него проходило хорошо.
Уиллоу вела себя как самая настоящая сварливая баба. Когда Крис ничего не представлял собой, она с радостью согласилась развестись, но как только его дела пошли в гору, сразу же появился въедливый адвокат и посыпались различные претензии. Вот стерва! Да какое она имеет отношение к его с таким трудом заработанным деньгам? Крис не возражал против оказания материальной помощи своему сыну Во, но требования Уиллоу были просто чрезмерными. Ладно, даже на них можно было бы согласиться, если бы он на самом деле зарабатывал кучу денег. Но фактически все его заработки, за исключением гонораров от публикации песен, делились на четыре части, и это уже после того, как мистер Теренс отхватывал свой жирный куш в тридцать пять процентов. Да еще всякие расходы, включая разъезды, дорожных администраторов, звукооператора, осветителя, рекламу, костюмы, секретаря, телохранителей и так далее. И, наконец, эти грабительские налоги.
Честно говоря, Крис оставался почти таким же нищим, каким и был всегда.
С каждым днем он все больше и больше осознавал, что если они хотят заработать действительно большие деньги, то надо отправляться в Америку.
Мистер Теренс обещал, что как раз сегодня вечером среди публики будут присутствовать несколько крупных шишек из американских компаний звукозаписи. „Отлично, мы покажем им, на что способны, — решил Крис. — Продемонстрируем настоящий рок-н-ролл!“
— Кристофер! — воскликнула тучная женщина в лиловом платье с многочисленными воланами и рюшками. — Мне очень нравится твоя музыка.
— Крис, — поправил он, слегка отодвигаясь под ее бурным натиском.
— А… Но ведь это уменьшенное от Кристофера, мой дорогой мальчик. Я права?
Черт побери, кто эта расфуфыренная старуха?
— Нет, — ответил Крис, оглядываясь в поисках кого-нибудь, кто мог бы спасти его.
— У нас сегодня вечером небольшая вечеринка в „Аннабел“. Будет просто чудесно. Ты можешь присоединиться к нам?
„Аннабел“. Он слышал об этом месте. Самый шикарный ночной клуб Лондона, где собираются все богатые бездельники со своими пташками. Бывают и королевские особы.
„Аннабел“. Вот это да! Но только не с этой экстравагантной леди, которая вполне годится ему в матери.
— К сожалению, не смогу, — ответил Крис, подпуская в голос нотки огорчения. — Очень жаль, но я сегодня встречаюсь со своей мамой.
— Проклятье! — взвизгнула толстая леди. — Фенелла просто безумно хочет познакомиться с тобой.
— Что ж, тогда ей придется подождать, не так ли? — отодвигаясь от нее все дальше, Крис столкнулся с раскрасневшимся мистером Теренсом.
— Что она тебе сказала? — поинтересовался мистер Теренс, сгорая от любопытства.
— Кто?
— Леди Стивенсон.
— Это так ее зовут?
— Ну так что?
— Она хотела, чтобы я присоединился к ней в клубе „Аннабел“.
— Пригласила только тебя?
— Не знаю.
Мистер Теренс нервно хихикнул. Уж больно быстро „Дикари“ завоевывали популярность и могли в результате этого вырваться из-под его влияния. Он не знал, что делать, события развивались так стремительно. Мистер Теренс даже не сообщал им примерно о половине полученных предложений. Сейчас для „Дикарей“ главным была Америка, а он ничего не предпринимал в этом направлении, потому что, зная амбициозность Криса, предполагал, что если они уедут в Штаты, то уже никогда не вернутся. И даже контракт с „Дикарями“ не был серьезным препятствием для этих опытных, цепких американских адвокатов, которые сразу приберут к рунам его мальчиков.
Мистер Теренс находился в смятении. Он бросил быстрый взгляд на База, который с довольным видом расправлялся в своем тихом уголке с бутылкой шотландского виски, и эта картина его несколько успокоила. Базу Америка не понравится, как и вся эта избитая сентиментальность, присущая ей. Да он оказывает Базу услугу, утаивая от них все заманчивые предложения.
— Пошли, — Олли схватил Криса за руку, — уйдем отсюда. Во всем этом цирке перед выступлением нет ничего хорошего. Лучше настроим инструменты.
Олли всегда стремится к порядку, такой правильный и серьезный. Он завел себе рыжеволосую подружку, которая играла на виолончели, и терпеть не мог, когда она произносила слово „поп-бизнес“.
— Ты прав, — согласился Крис. — Давай заберем остальных и отыщем тихий уголок где-нибудь за сценой.
— Я утащу Расту, а База возьми на себя.
— Договорились.
Когда Крис проходил мимо леди Стивенсон, она поймала его за руку.
— Крис, милый, — ворковала она, словно они были старыми и близкими друзьями, — ну хотя бы поздоровайся с моей дочерью Фенеллой и ее подругой Раффи.
Крис очутился лицом к лицу с двумя молоденькими девушками, на которых совсем недавно Раста пытался обратить его внимание.
— Привет, — бросил он, едва взглянув на них.
— Послушай, Крис, милый, — продолжила леди Стивенсон. Ее двойной подбородок запрыгал поверх воланов и рюшек. — Может быть, ты все-таки сможешь присоединиться к нам попозже? Обещаю, что скучать ты не будешь, у нас собирается очень интересная компания. Несколько американцев из мира музыки, с которыми, я уверена, ты должен познакомиться. Музыканты из группы „Дорфманс“, Маркус Ситроен, ох, ну и, конечно же, Шарлин — известная, — тут леди Стивенсон понизила голос, — темнокожая певица.