Мать настояла, чтобы он нашел какую-нибудь работу, а не выстаивал за пособием по безработице.
— Пора тебе заняться делом, — непреклонно заявила она. И Крис нашел себе место мойщика окон, но каждый день дрожал от страха, когда поднимался в люльке вдоль стены огромного многоэтажного здания, в котором размещались различные конторы.
— Займись чем-нибудь другим, — предложил Баз. Сам он на лето нашел себе работу сторожа в живописном парке и мог на работе каждую минуту наслаждаться природой. — Вот я, если бы захотел, то ловил бы на работе птичек штук по двадцать в день. Да и милашки там тоже попадаются.
Все дело было в том, что Крис испытывал громадное чувство вины. Он открыл для себя радость секса, но ему было стыдно, что занимается он этим с матерью лучшего друга. А еще его старший брат собирался жениться — в доме стоял кавардак, а Эйвис вела себя так, словно намечалась свадьба королевских особ.
Невеста Брайана Дженнифер была дочерью бухгалтера. Собирался жениться Брайан, но Эйвис проела плешь всем остальным членам семьи, напоминая, как они должны быть одеты и как вести себя в присутствии семьи Дженнифер.
Криса выбрали шафером, и мать заставила его взять напрокат фрак. Фрак оказался слишком тесным и источал ужасный запах застоявшегося пота. Стоя позади брата в церкви, Крис думал, что настанет день, когда он будет покупать себе костюмы, надевать их всего один раз, а потом отдавать кому-нибудь, может быть, даже Брайану, если тому повезет.
Лето продолжалось.
Продолжалась и любовная связь Криса с миссис Дарк.
Баз заявил, что сыт Англией по горло и хочет уехать куда-нибудь за границу, скажем, в Испанию.
— Мы там хорошо повеселимся. Полно дешевой выпивки и девочек, а еще я слышал, что там можно найти работу — будем играть там на гитарах в ресторанах и барах. Есть смысл сбежать туда подальше от нашей холодной зимы. А кроме того, — Баз заговорщицки подмигнул, — если ты в ближайшее время не трахнешь кого-нибудь, то у тебя просто яйца лопнут и никакая холодная зима не поможет их остудить.
Базу даже в голову не приходило, какая бурная любовная связь бушует в его доме.
Взвесив все за и против, Крис решил, что это неплохая идея. Ему уже исполнилось семнадцать, а никаких перемен в жизни так и не произошло. Он ненавидел свою работу, ненавидел то двойственное положение, в котором оказался благодаря Дафне, ему надоело видеть мать, приходящую каждый день с покрасневшими, потрескавшимися руками после уборки в домах богачей. Он терпеть не мог слушать постоянные споры сестер, ненавидел еженедельные воскресные визиты Брайана и его чопорной жены. Но самое страшное было то, что он начал терять интерес к музыке.
— Ладно, так и сделаем, — решил Крис.
— Получим массу удовольствия! — воскликнул Баз, и на лице его в кои веки промелькнула радостная улыбка.
Эйвис возражала, когда Крис сообщил ей о своем решении.
— Ты слишком молод, чтобы отправляться в эти чертовы чужие страны. Они ведь там едят собак, а в домах у них отвратительная грязная вода.
— Да пусть едет, — подал голос Хорас, отвлекаясь от телевизора. — Пора ему становиться на ноги, он уже вырос, да и характер у него есть.
Дафна Дарк восприняла новость спокойно. Она даже добавила им денег на покупку подержанных мотоциклов и снабдила финансами, чтобы они смогли пересечь Ла-Манш и добраться до Бельгии.
У Криса было странное чувство, что он больше никогда не увидит ее.
БОББИ МОНДЕЛЛАНью-Йорк, 1966
В шестнадцатилетнем возрасте Бобби Монделла был симпатичным, правда, толстым (вес его был около девяноста килограммов), очень популярным певцом. Его называли Сладкоголосый Малыш Бобби, и за период с двенадцати лет, когда Бобби начал профессионально заниматься пением, и до шестнадцати, когда его карьера закончилась, у него вышло несколько хитов в стиле „кантри энд вестерн“
А потом произошла ломка голоса, и не успел он моргнуть глазом, как от Сладкоголосого Малыша Бобби отвернулись и звукозаписывающая компания и менеджер, и все его так называемые друзья.
У Бобби намечалась запись еще двух пластинок, но в Нашвилле его покровитель и менеджер мистер Леон Рю разорвал оба контракта, выдал Бобби чек на шесть тысяч долларов плюс двадцать пять долларов наличными, посадил в самолет и отправил Бобби назад в Нью-Йорк к тетушке Берте, откуда и забрал его пять лет назад.
Сладкоголосый Малыш Бобби не понимал, что с ним произошло. Еще совсем недавно он записывал пластинки, расходившиеся громадными тиражами, а вот теперь летел на самолете домой. Бобби привык делать то, что ему говорили, и ему казалось, что все так и должно происходить, и, только когда самолет приземлился в аэропорту Кеннеди, где не оказалось ни встречающих, ни ожидавшего лимузина, до него медленно начало доходить, каково истинное положение вещей. От него просто избавились. Потихонечку. Аккуратненько. Теперь он предоставлен самому себе. Но самое забавное заключалось в том, что ему это нравилось. Никто не давит, нет этой бесконечной изматывающей работы. Он был свободен! И возвращался домой к своей любимой старой тетушке Берте.
Поймав такси, Бобби загрузил туда багаж (три чемодана, набитые яркими сценическими костюмами), забрался сам и направился в Куинз, где жила тетушка Берта.
Надо заметить, здесь оказалась одна проблема: тетушка Берта скончалась шесть месяцев назад, оставив шесть кошек и тридцатилетнюю дочь по имени Фанни, которая была еще толще Бобби.
Фанни встретила его не слишком любезно.
— Что тебе нужно, парень? — воскликнула она, стоя в дверях. Руки Фанни упирались в пышные бедра, огромная грудь вздымалась от возмущения.
— Я приехал домой, — просто ответил Бобби.
— Куда ты приехал? Это больше не твой дом, — завопила Фанни, вызвав любопытство соседей, которые начали высовываться из окон. В округе все знали, кто такой Сладкоголосый Малыш Бобби. Разве не хранила старая Берта на подоконнике его фотографию в рамке? Разве она не рассказывала о нем с гордостью? Все знали, что Берта забрала к себе Бобби в возрасте всего двух лет, после того как умерла ее сестра.
Да, все это знали.
— А где тетя Берта? — тихо спросил Бобби. Он уже начал испытывать усталость и голод, не говоря о подавленности — ведь все-таки страшно было осознавать, что тебе всего шестнадцать лет, а для тебя все кончено, даже если это и означало свободу.
— Что ты мне мозги полощешь про тетю Берту! — В голосе Фанни уже звучала ярость. — Да она померла полгода назад, а ты даже цветов не прислал на ее похороны. Как же, звезда, черт бы тебя побрал!
Бобби почувствовал, что на глаза навернулись слезы. Пять лет он прожил вдали от своей тети, записывал пластинки, сочинял песни, давал концерты. И все это время был уверен, что в один прекрасный день вернется домой. И вот этот день настал, а Фанни говорит, что тетя Берта умерла.
— Мистер Рю должен был сказать мне об этом, — пробормотал Бобби, — не могу поверить.
— Думаешь, я тебе поверю, братик?
— Но мне правда никто не сказал.
— Очень подходящее объяснение. — Голос Фанни был полон сарказма. — Но я думаю, что просто для такой звезды, как ты, подобные пустяки — смерть члена семьи — не имеют значения.
В этот момент водитель такси — не вынимавший изо рта жвачку пуэрториканец — подтащил к порогу все три чемодана Бобби. Он несколько раз согнул ноги в коленях, размял кисти, потом заговорил:
— Платить будете? Или мне подождать, а может, пока пообедать или перекинуться в картишки?
— Этот парень здесь не останется, — решительно заявила Фанни, указывая на Бобби. — Можешь отнести его вещи назад в машину.
Пуэрториканец усмехнулся.
— Эй, леди, я что, похож на носильщика? Хотите, чтобы его чемоданы оказались снова в машине? Пожалуйста, можете их сами туда отнести, мамаша.
— Не смей называть меня мамашей, — огрызнулась Фанни, награждая водителя свирепым взглядом.
— Тогда платите, леди, — спокойно заметил водитель.
И тут Бобби неожиданно вспомнил о чеке. Шесть тысяч долларов за пять лет тяжелой работы. Вытащив чек из кармана, он протянул его Фанни.
— Он твой, если ты пустишь меня в дом.
Фанни уставилась на чек, пожирая глазами сумму, посмотрела его на свет, словно сомневаясь в подлинности, и наконец вымолвила:
— Входи, братик, с водителем я разберусь.
Фанни жила с Эрнестом Кристалом — крупным мужчиной ростом за сто девяносто и весом добрых сто двадцать килограммов. Бывший футболист-профессионал, Эрни понемногу занимался то тем, то другим, был два раза женат, имел нескольких детей. В данный момент он жил у Фанни и ничем особо не занимался.
Эрнест бросил взгляд на чек на сумму шесть тысяч долларов, который Фанни все еще держала перед глазами, и лицо его радостно засветилось.
— Эй, где ты взяла это?
— Вернулся Сладкоголосый Малыш Бобби.
— Черт побери! Может быть, на этот раз мне все-таки улыбнется удача!
Спустя две недели, после того как Эрнест оформил себя и Фанни официальными опекунами Бобби, они поженились. И Эрни сразу же начал таскать Бобби по звукозаписывающим компаниям. Но тут он уже опоздал. Никто больше не хотел и слышать о Сладкоголосом Малыше Бобби. Он был уже вчерашним днем. Толстый подросток с детским лицом и сломавшимся голосом.
Разозлившись, Эрнест нанял адвоката выяснить, что случилось с остальными деньгами Бобби, заработанными за пять лет, в течение которых его делами управлял мистер Леон Рю. Ведь не могло же это быть всего шесть тысяч. Да и в самом деле так не было. Но мистер Леон Рю обезопасил себя различными юридическими документами, на основании которых большая часть денег, заработанных Бобби, принадлежала ему. Да плюс к этому он владел правами на все песни, написанные Бобби.
— Поганый делец и ублюдок! — пожаловался Эрнест на мистера Рю Фанни. — Да и мать твоя, надо думать, была недалекого ума. Отправила мальчишку просто так, теперь он вернулся, а взять с него нечего.
— Но у нас есть шесть тысяч долларов, — возразила Фанни.