„Мне уже семь лет, — с удивлением подумала Рафилла, — я почти взрослая“
Люсьен подхватил дочь на руки и крепко поцеловал.
— Я люблю тебя, моя сладкая, — произнес он своим глубоким, звучным голосом. — Ты делаешь мою жизнь такой счастливой. Не забывай об этом.
И он отнес ее на руках в прихожую, где стоял самый большой, самый лучший, сверкающий красный велосипед, какие ей только приходилось видеть.
С радостным криком Рафилла бросилась к велосипеду. Как замечательно завершался день ее рождения!
Позже, когда подружки разошлись по домам — за исключением Одиль, остававшейся на правах лучшей подруги ночевать, — Рафилла и Одиль сидели у ног Анны, которая готовилась к вечернему выходу. Девочкам очень нравилось наблюдать, как она накладывает косметику, укладывает наверх роскошные косы, надевает изящные бирюзовые с бриллиантами серьги и такое же ожерелье.
Рафилла понимала, что ее мама очень красива, и невероятно гордилась этим.
Вскоре появилась миссис Макди, чтобы забрать девочек.
— Ради Бога, дайте маме побыть одной, — проворчала она.
Они спустились по лестнице в библиотеку, где Люсьен разговаривал с отцом Одиль Генри — известным французским политиком. Мужчины были хорошими друзьями, впрочем, как и соседями, и сегодня вечером собирались отправиться вместе на важный обед с политиками. Мать Одиль Изабелла в данный момент гостила у родственников в провинции.
— Что же вы за непоседы такие! — с улыбкой пожурил девочек Люсьен.
Девочки начали оправдываться, что они очень послушные, за что каждая и была вознаграждена большим стаканом запрещенной кока-колы. Это вызвало бы неудовольствие миссис Макди, она считала, что девочкам не следует пить никаких шипучих напитков, особенно на ночь.
В библиотеку вошла Анна в платье из светло-сиреневого шифона.
— Я готова, — произнесла она, как бы извиняясь. — Надеюсь, что не заставила вас долго ждать.
Мужчины рассыпались в комплиментах по поводу того, как она прекрасно выглядит, и Анна выслушала их с благодарностью и улыбкой.
Рафилла чувствовала себя счастливой, каким прекрасным получился ее день рождения.
— Нам пора ехать, — объявил Люсьен, — нельзя опаздывать. — Он внимательно посмотрел на дочь: — Ты как-то изменилась, моя сладкая. Ах да, я знаю, в чем дело, — добавил Люсьен со смехом. — Ты выглядишь так, словно тебе уже семь лет!
Все засмеялись, и взрослые направились к двери. Люсьен распахнул дверь и посторонился, пропуская вперед жену.
— Ох, дорогой! — воскликнула Анна. — Я кое-что забыла. Идите к машине, я буду через минуту.
— Мы поедем на машине Генри, — сказал Люсьен, проявляя своим видом нетерпение. — Поторопись.
Анна улыбнулась отцу Одиль и сказала:
— Ты не позволил Люсьену сесть сегодня за руль, Генри? Подозреваю, что это ради меня!
С этими словами она поспешила по лестнице вверх.
Рафилла приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать отца, но все равно не смогла дотянуться. Люсьен поднял ее на руки и прошептал:
— Спокойной ночи, моя маленькая девочка.
— Папа, но я же уже выросла, — запротестовала Рафилла.
— Ну что ж, — он нежно поцеловал ее, — в таком случае, спокойной ночи, моя большая девочка.
Затем Люсьен и мистер Роне вышли из дома, спустились по ступенькам и сели в серебристый „мерседес“, принадлежавший Роне.
Девочки стояли в дверях и махали им вслед, но в это время сзади подошла миссис Макди и сурово заявила.
— Вы простудитесь! А виновата буду я. Быстро поднимайтесь наверх. Живее.
Рафилла послушно повернулась, готовая выполнить то, что приказала няня. Так же поступила и Одиль.
Анна как раз спускалась по лестнице. Платье из сиреневого шифона развевалось, Анна торопилась, потому что не хотела заставлять Люсьена и Генри ждать Никогда она еще не выглядела такой прекрасной.
И вдруг раздался громкий взрыв. Он донесся с улицы И звук его был таким сильным, словно на крышу дома упала бомба.
А потом со страшной силой разлетелись окна, все попадали на пол, осыпаемые острыми осколками стекла.
Рафилла увидела, как мама начала падать с лестницы, все происходило так, словно она видела это в замедленном кино.
Куски стекла впились Рафилле в ноги, вызвав невыносимую боль. Она заплакала.
— Папа, — закричала девочка, холодея от ужаса. — Папа! Спаси нас! Пожалуйста, спаси нас!
КРИС ФЕНИКС1968
Открыв для себя секс относительно поздно, Крис с большим энтузиазмом увлекся им, удивляя этим даже лучшего друга.
— Ну ты даешь! — воскликнул Баз. Они валялись на пляже популярного испанского курорта на Майорке. — Трахаешься без остановки. Я-то хоть передышки устраиваю.
Крис рассмеялся. Уже два с половиной года он находился вдали от дома, был предоставлен самому себе, и это время, включая те полтора года путешествий на попутных машинах по Европе, придало ему новое чувство уверенности. Теперь он бы уверен не только в том, что может существовать самостоятельно, не выпрашивая денег у матери на карманные расходы, но и в том, что мог соблазнять самых хорошеньких девушек. Нельзя сказать, что он был высоким и симпатичным в обычном понимании этого слова, но сейчас ему уже почти двадцать и у него — собственный стиль. Приятная внешность, пепельные волосы, стройное загорелое тело.
— Самое лучшее, что я сделал в своей жизни, так это уехал из Англии, — заметил Баз.
Крис перевернулся на горячем песке и заметил двух хихикающих девушек в бикини, стоявших у воды.
— Не могу с этим не согласиться, дружище, — ответил он и, прищурившись, стал разглядывать девушек. — Ты какую бы из них трахнул?
Баз удивленно посмотрел на него.
— А что, ты для разнообразия решил предоставить выбор мне?
— Да, почему бы и нет? — великодушно согласился Крис.
— Тогда вон ту, с большими сиськами, — решил Баз.
— Нет, сделай любезность, уступи ее мне. Ты же любишь тощих.
— А сегодня что-то на пухленьких потянуло.
— Перебьешься.
Друзья рассмеялись. Девушки заметили, что их разглядывают, но не подали вида.
— Тогда наезжай на них, — сказал Крис.
Баз вздохнул со стоном.
— Да я еще с прошлой ночи не отошел от этой маленькой похотливой шведской сучки. У меня вообще ничего не шевелится.
Баз утратил свою жуткую смертельную бледность и теперь смахивал на цыгана. Длинные черные волосы он не расчесывал, а в правом ухе носил золотую серьгу и был настолько худым, что выпирали ребра.
— Черт побери! — с притворным негодованием воскликнул Крис. — Почему наезжать всегда должен я? — Поднявшись, он развязной походкой направился по песку к хихикающим девушкам. — Привет, милашки, — уверенно начал он, — говорите по-английски?
Да, они говорили по-английски. Приехали на каникулы из Ливерпуля.
Крис и Баз давно уже убедились, что самыми доступными девицами были англичанки. Потрепался с ними, туда, сюда — и все в порядке. За ними шли скандинавки: шведки, датчанки и финки — с этими все тоже было просто. Местные испанские сеньориты были недоступны, а немки и француженки слишком много о себе воображали. С американками дело обстояло довольно сложно, надо было ухаживать за ними, выпендриваться, что отнимало много времени и денег, а это отнюдь не прельщало ни База, ни Криса.
После легкого трепа Крис подвел двух хохотушек к Базу познакомиться, и вскоре уже вся компания веселилась на горячем песке, употребляя „Сангриас“ (смертельная смесь из красного вина, фруктов и лимонада).
К заходу солнца перешли к более серьезным делам, отправившись по живописной аллее, ведущей вдоль пляжа в тихую рощу, где уже через пять минут после интенсивных любовных игр наступил решающий момент.
Криса возбуждала близость с каждой новой девушкой. Всякий раз при этом он вспоминал о дразнивших его сестрах Эдвард и о других девушках из школы, которые называли его странным и не обращали на него внимания. Близость с новой женщиной означала для него близость с ними со всеми, что доставляло ему радость.
— Мы увидимся позже? — спросила новая знакомая, неуклюже натягивая бикини.
— В какой гостинице ты живешь? — в свою очередь спросил Крис, избегая отвечать на ее вопрос.
Девушка назвала гостиницу, и Крис кивнул, давая понять, что знает это место.
— А сколько ты еще пробудешь здесь, милашка?
— Еще шесть дней, — с готовностью и радостью ответила девушка. — Так мы увидимся позже?
Так, значит, не надо шесть дней появляться на этом пляже и возле той гостиницы, и все.
— Очень хотелось бы, но сегодня вечером не смогу. — Крис с сожалением вздохнул. — Тогда, может быть, завтра?
Вот так все обычно и происходило. Трахнул — и в сторону, кто следующая? А вечерами они работали, выступали в местном ресторане, играли на гитарах и пели, а потом обычно поздно ночью отправлялись на тусовки в клуб или дискотеку, где вместе с другими музыкантами забавлялись в свое удовольствие. Своим умением играть на гитарах они уже завоевали здесь прочную репутацию, и все приезжающие музыканты охотно встречались с парнями из Англии.
Друзья жили на Майорке уже почти год, снимая однокомнатную квартиру Погода здесь была потрясающей, выпивка дешевой, нескончаемый поток туристов не давал скучать, не говоря уже о постоянном разнообразии женщин. А до этого они путешествовали по Бельгии, Германии, Франции, Италии, подрабатывали и наслаждались каждой минутой обретенной свободы.
Но, к сожалению, их не знали в среде профессиональных музыкантов. Это тревожило Криса гораздо больше, чем База, который, казалось, был вполне доволен своей нынешней жизнью на солнечном курорте и совсем не скучал по Англии. А Крис ясно представлял себе, что если они собираются создать рок-группу и добиться успеха, то делать это нужно отнюдь не на испанском курорте, занимаясь только милашками. Нравится это Базу или нет, но в скором времени им все равно придется вернуться домой. Ведь именно в Англии был сейчас бум рок-музыки, и Крису очень хотелось быть частью этой жизни. Постоянно рождались новые группы, иногда они держались на пике популярности всего пару недель, и все же это было лучше, чем совсем ничего. „Мьюзикл экспресс“ и „Рекорд миррор“ пестрели рассказами о восходящих звездах: заблистал вокалист ансамбля „Джефф Бек груп“ Род Стюарт, на ведущие позиции выходили такие группы, как „Ху“, „Йес“ и „Лед Зеппелин“.