английский.
Рафилла почувствовала приступ тошноты.
— Где она сейчас?
— В доме для престарелых. Она там уже несколько лет. Теперь настала моя очередь позаботиться о ней. Я не буду разводиться с ней, она этого не заслужила. Она умирает, Рафилла. И когда она умрет, я буду свободен. Но до этого…
Рафилла здесь ничего не могла поделать, ей осталось одно: постараться понять его. Сама того не желая, она даже стала восхищаться подобной преданностью. Вместе с Джон Джоном она вернулась к Луису к большой радости Тинто, так как карьера их дуэта стремительно развивалась.
Когда в Рио приехал знаменитый американский певец-суперзвезда стиля соул Бобби Монделла, он попросил познакомить его с Рафиллой и Луисом, Тинто был на седьмом небе от счастья. Особенно когда они стали вместе выступать и подружились. Тинто моментально представил себе их совместное блестящее будущее в Америке.
Рафилле очень понравился Бобби. Он был для нее вроде старшего брата, но полная противоположность Руперту — англичанину до мозга костей. Рафилла слушала рассказы Бобби о Голливуде и Нью-Йорке, о его жизни. Она поняла, что этот человек трудной судьбы наконец-то нашел себя. Его музыка была потрясающей, и Рафиллу очень радовало, что Бобби нравится исполнять свои песни вместе с ней и Луисом.
Когда с Бобби произошел несчастный случай, Рафилла была просто потрясена, как и все остальные. Услышав об этом, они с Луисом сразу же поспешили в больницу, но им не разрешили увидеть Бобби, к нему вообще никого не пускали. Его палату сторожили вооруженные охранники, и как-то ночью его благополучно отправили в Америку самолетом.
Все газеты пестрели заголовками:
„СУПЕРЗВЕЗДА УПАЛ С БАЛКОНА В СОСТОЯНИИ ОПЬЯНЕНИЯ!
БОББИ МОНДЕЛЛА — СЛЕПОЙ ПЬЯНИЦА!“
Рафилла не могла ничего понять. Бобби совсем почти не пил и очень редко выходил на балкон, потому что — по его же словам — боялся высоты. А еще Рафилла помнила, что он говорил о женщине, жившей у него. Была ли она там, когда это произошло?
Просмотрев все газеты, Рафилла не нашла никакого упоминания о женщине. По сообщениям прессы, Бобби был пьян и находился дома один.
Несколько раз они с Луисом пытались связаться с ним в Америке, но каждый раз получали формальный ответ: „Бобби Монделла благодарит вас за добрые пожелания“.
И им пришлось прекратить эти попытки.
— Ну разве не странно, — сказала Одиль после роскошного обеда, — что Эдди Мафэр ни разу не попытался связаться с тобой? — Они сидели на кровати в комнате Рафиллы, совсем как в старые времена.
— А зачем ему это нужно? Ведь ты же знаешь, что мы в разводе.
— Вот как? — съязвила Одиль. — А я и понятия не имела.
— Да брось, мадам.
— Нет, это ты брось, звезда.
Рафилла усмехнулась.
— Я рада, что ты понимаешь, насколько я знаменита.
— Конечно. В забытой Богом Южной Америке, — добродушно заметила Одиль. — А здесь о тебе никто и не слышал, так что не задирай нос.
— Услышат, — уверенно заявила Рафилла.
— Да, и готова поспорить, что вот тогда-то Эдди Мафэр и забегает. Возможно, даже продаст в „Ньюс оф зе уорлд“ историю под названием „Моя жизнь с Рафиллой“. Вот это да!
— Ты зациклилась на Эдди.
— Мне просто любопытно. Я знаю тебя слишком хорошо, ты что-то не договариваешь об Эдди Мафэре. Например, почему он никогда не попытался увидеть Джон Джона? Он же его отец. Это ненормально! — И вдруг Одиль прижала ладонь ко рту. — Господи! Я поняла! Через столько лет я все же поняла!
— Что ты поняла? — робко поинтересовалась Рафилла.
— Ты, должно быть, считаешь меня круглой идиоткой?
— Только иногда, — сухо отрезала Рафилла и потянулась за сигаретой, хотя пообещала Луису бросить курить.
— Эдди, — прошептала Одиль, — не отец Джон Джона, да?
Рафилла почувствовала, что краснеет. Она холодно посмотрела на Одиль.
— Никогда не говори об этом.
— Но ведь это правда, да? — продолжала настаивать Одиль. — Я уверена, что это правда. Ты не можешь этого отрицать. Теперь я это точно знаю. Твой вид выдает тебя. — Она в изумлении покачала головой. — И Джон Джон абсолютно не похож на Эдди. Как же это я раньше не догадалась?
— Если ты хоть кому-нибудь об этом скажешь, между нами все кончено, — строго предупредила Рафилла.
Голубые глаза Одиль моментально стали серьезными. Она взяла подругу за руку.
— Мы же с тобой почти сестры. Ты можешь все рассказать мне, и твоя тайна останется со мной.
Рафилла столько лет хранила в себе эту тайну, что действительно почувствовала облегчение, выложив все Одиль. И о той короткой встрече с Крисом Фениксом на заднем сиденье лимузина, и о том, как Эдди лгал ей, избивал ее, о ее ужасном открытии, что он гомосексуалист. В порыве откровения Рафилла даже сообщила Одиль о женитьбе Луиса.
Одиль молча слушала, а когда Рафилла закончила, она крепко обняла ее.
— Тебе надо было раньше довериться мне. Не знаю, что я смогла бы сделать, но уж, во всяком случае, попыталась бы помочь тебе избавиться от этого ублюдка Эдди Мафэра.
— Стоит ли теперь обвинять его. Ведь это я заставила его жениться на себе против его воли.
— Вы только послушайте ее. Да ты всегда находишь оправдание для других. Пора кончать с этим и быть жестче.
— Это приказ?
— Вот именно. А теперь я вот что тебе скажу: не спеши с этим типом, с Луисом.
— Он не тип, Одиль, — возразила Рафилла. — Он ласковый и заботливый, и я его очень люблю.
Одиль насмешливо вздернула бровь.
— Не забывай, что я видела его фотографию на обложке альбома. Он, конечно, симпатичный, вполне возможно, благородный, но чертовски женатый мужчина. Так что будь осторожна, не попади больше в какую-нибудь историю.
Рафилла рассмеялась.
— Тебе надо с ним познакомиться.
— У меня есть такое намерение. Руперт уже получил указание: никакого юга Франции этим летом. Мы едем в Рио, я сгораю от нетерпения увидеть тебя на сцене!
Рафилле вполне хватило двух недель, проведенных с семьей. Все относились к ней чудесно, может быть, даже чересчур. Мать до сих пор обращалась с ней, как с молоденькой девушкой, а Руперт доводил до бешенства своими подначками.
А она привыкла к независимости и, кроме того, очень скучала без Луиса. Да и Джон Джон рвался назад к своим друзьям.
Прощание с семьей в аэропорту Хитроу расстроило Рафиллу, но как только они с Джон Джоном сели в самолет, она успокоилась.
— Нами заинтересовался Маркус Ситроен, — радостно заявил Тинто, расхаживая по офису.
— Кто это? — равнодушно спросила Рафилла, хотя прекрасно знала, кто такой Маркус Ситроен. Разве могла она забыть?
— Маркус Ситроен владеет компанией „Блю кадиллак рекорда“ в Америке, — ответил Тинто, чуть ли не прыгая от восторга. — „Блю кадиллак“ — одна из крупнейших компаний.
— А я думала, это автомобиль, — безразлично бросила Рафилла.
Луис посмотрел на нее удивленно.
— Он приезжает в Рио на карнавал. Каждый год, — продолжил Тинто.
— Прекрасно, — пробормотала Рафилла.
— И он хочет познакомиться с вами.
— Мы должны встретиться с ним, — решил Луис. — Пора подумать об американском рынке.
Тинто кашлянул, казалось, он чувствует себя неловко.
— Не знаю, как и сказать, но лучше сразу все объяснить. Он хочет познакомиться только с Рафиллой. „Блю кадиллак“ не интересует ваш дуэт.
— Что ж, тогда мне не о чем с ними говорить, — решительно заявила Рафилла. — Пусть поищут кого-нибудь еще.
— Рафилла… — начал Тинто.
— Все! Хватит! — оборвала она, откинув назад длинные волосы.
Тинто обратился за поддержкой к Луису, но тот только пожал плечами.
— На сегодня это все дела? — резко спросила Рафилла. — Если так, то мы идем купаться. Не хочешь ли устроить себе выходной и пойти с нами, Тинто?
Расстроенный менеджер покачал головой.
Взявшись за руки, Рафилла и Луис вышли из офиса и направились к красной спортивной машине Луиса, которую Рафилла подарила ему недавно на двадцатишестилетие.
Люди с любопытством оборачивались на них, ведь они — местные знаменитости. Для встречных мужчин и женщин они олицетворяли молодость и славу.
Какая-то секретарша, спешившая на обед, попросила у Луиса автограф, протянув ему журнал с его фотографией.
Луис улыбнулся и спросил ее имя.
Рафилла обратила внимание: девушка покраснела, и отметила про себя, что она смотрит на Луиса, как на существо высшего порядка.
— Этой женщине хочется твоего тела, — мурлыкнула Рафилла, дразня Луиса, когда они отошли.
— Да, но оно уже принадлежит другой, дорогая.
— А то я не знаю!
Почему-то они не пошли купаться, а вернулись домой и занялись любовью. Джон Джон гостил в эти выходные у друзей, поэтому вечер пятницы плавно и приятно перешел для них в субботнее утро.
Рафилла проснулась рано и решила удивить Луиса, приготовив завтрак. Кулинарка она была неважная, но уж приготовить яичницу с ветчиной и помидорами Рафилла была вполне в состоянии. Накинув на себя только футболку и собрав волосы сзади в хвост, она отправилась на кухню, тихонько напевая про себя.
Луис спал голый, и на кухню он зашел, не потрудившись одеться. Его крепкое тело отливало бронзовым загаром, черные волосы взъерошены.
— Мне кажется, я тебя люблю, — сказал Луис, потупив взгляд.
В подтверждение своих слов он обнял ее сзади, и его руки скользнули под футболку.
О яичнице уже никто не вспоминал. Да и зачем им нужна была пища, когда они могли наслаждаться друг другом?
БОББИ МОНДЕЛЛА1986
— Мистер Монделла?
Голос шел откуда-то издалека.
— Мистер Монделла, вы меня слышите?
Что за идиотский вопрос? Он ничего больше не может делать, кроме как слышать. Он лежит на больничной кровати, забинтованный с головы до ног. Даже глаза закрыты. Ему вкололи морфий, а он все равно чувствует глубокую, непроходящую боль.
— Мистер Монделла, — озабоченно произнес доктор, — вы меня видите?