— Пошел к черту, — проворчал Баз. — Что еще за парень?
— Хороший парень, он тебе понравится. Когда будем давать первый концерт, придешь и послушаешь нас.
Баз сел на матрасе.
— Как бы не так.
— Конечно, он не так хорош, как ты, но потренируется…
— Да не валяй дурака! — воскликнул Баз, вскакивая с матраса и натягивая черную майну. — У тебя все равно без меня ничего не получится. Пошли.
Спустя несколько дней у них уже была своя группа. И название — „Дикари“. Два соло-гитариста — Крис и Баз. Бас-гитара и иногда клавишные — Олли Штольц. Ударные — Раста Станли. Пели Крис и Баз.
Они готовы были взлететь. Правда, неизвестно куда.
— Проклятье! — прорычал Баз. — Или мы добьемся успеха, или лучше помереть. Обычным дерьмом я быть не желаю.
Неожиданно у База прорезалось честолюбие. И Крис посчитал это хорошим знаком.
БОББИ МОНДЕЛЛА1968
— Ты просто жирный, ленивый сукин сын, я не желаю, чтобы ты жил в нашем доме. Поэтому собирай свои манатки и убирайся к чертовой матери, — заявил двухметровый Эрнест Кристал. Он никак не мог простить Бобби того, что тот не стал курицей, несущей золотые яйца.
— Мальчик никуда не пойдет! — кричала Фанни, грозя мужу увесистыми кулаками. — Он моя плоть и кровь и уедет из этого дома только в том случае, если я этого пожелаю.
— Ты еще споришь со мной, ведьма? — взревел Эрнест, наливаясь яростью.
— Как я сказала, так и будет, — не желала сдаваться Фанни. — И называй меня по имени, Эрнест Кристал. Следи за своими словами.
— Я буду называть тебя так, как мне нравится, женщина, — возмутился Эрнест.
Бобби стоял между ними, у него было такое ощущение, что будто бы его вообще не существует. Супругам было наплевать на него, они просто использовали Бобби в качестве объекта своих бесконечных перебранок. Он жил с ними уже два года, за это время Эрнест более десяти раз пытался вышвырнуть Бобби из дома, но Фанни каждый раз становилась на его защиту. Делала она это отнюдь не из любви к двоюродному брату, а из желания не уступить Эрнесту и настоять на своем.
— В тот день, когда этот мальчик уйдет из дома, уйдешь и ты, — пообещала Фанни, злобно глядя на Эрнеста.
Бобби надеялся, что она не исполнит своей угрозы, потому что через неделю ему исполнялось восемнадцать, и он решил, что, как только наступит этот день, он уйдет из дома сестры.
Вот уже два года Бобби работал в мужском туалете в дискотеке „Цепная пила“ и многому научился за это время. Все годы его пребывания в Нашвилле мистер Леон Рю держал его взаперти и строго присматривал за ним, но совершенно ничему не научил.
— Да ты просто тупой, парень, — частенько укорял его Эрнест Кристал и поначалу был прав. Сладкоголосый Малыш Бобби действительно был тупым.
Работа в „Цепной пиле“ дала ему возможность увидеть реальную жизнь, и уже вскоре Бобби стал соображать довольно быстро. Работа научила его этому. Ведь по опасности работу в мужском туалете дискотеки „Цепная пила“ можно было сравнить с прогулкой по минному полю в свинцовых ботинках. Мужчины очень редко заходили туда, чтобы просто справить нужду, туалет они посещали совсем с другими целями, главной из которых было купить наркотики. Бобби столкнулся с этим в первое же дежурство, когда попытался помешать продавцам наркотинов, что едва не стоило ему работы.
— Послушай, малыш, — объяснил ему управляющий Николс Клайн, — твое дело чистить писсуары, убирать дерьмо, останавливать любые драки и держать рот на замке. Не вмешивайся в дела посетителей, и все будет в порядке. Усек?
Да, Бобби все понял, особенно когда услышал историю его предшественника, которому разъяренный торговец наркотиками располосовал лицо, обвинив парня в том, что тот отбивает у него клиентов, сам подторговывая наркотиками.
— Держись подальше от всех и останешься жив, — предупредил Бобби белокожий официант по имени Рокет Фабрицци. — Сейчас они стали брать сюда на работу молодежь, потому что уж больно жуткое здесь место. Одного из твоих предшественников так просто сердечный удар хватил, он тут же и помер в туалете. Да, и береги свою толстую задницу, опасайся, чтобы тебя не застали со спущенными штанами.
В последнее Бобби не поверил, но уже через несколько недель ему пришлось отбиваться от обезумевшего старого гомика, мурлыкавшего от вожделения:
— Я просто о-бо-жа-ю таких пухленьких, а особенно черных. Я заплачу тебе триста долларов, и мы чудесно проведем время!
И Бобби понял. Мужчины заходили к нему в туалет, чтобы:
Купить.
Продать.
Найти партнера.
Поговорить о сексе.
Принять таблетки.
Понюхать кокаин.
Заняться любовью.
Покурить „травки“.
Поблевать.
Заняться онанизмом.
По крайней мере раз за вечер Бобби приходилось вытаскивать из туалета пьяных, но настырных женщин, которые проскакивали в кабинки мужского туалета и там обслуживали всех подряд.
Скучной эту работу нельзя было назвать.
А вот отвратительной — пожалуй.
Однако Бобби определенно почерпнул из этой работы науку выживания. Чтобы получить эту работу, он был вынужден солгать, добавив себе лишних три года, и только благодаря этому его оставили здесь, потому что работа в „Цепной пиле“ явно была непроста.
„Цепная пила“ была первой по-настоящему крупной дискотекой. Просторное двухэтажное здание, освещаемое лампами пульсирующего света, оглушительная музыка, иногда выступали артисты, но в основном крутили записи. Симпатичные бармены в расклешенных черных брюках и приталенных белых рубашках и такие же симпатичные официантки в кожаных мини-платьях.
Хмурые жители Нью-Йорка называли „Цепную пилу“ „веселеньким местечком“. Ее посещали богатые, знаменитые и темные личности, никогда не требовавшие счета, да и вообще, чтобы пройти сквозь строго охраняемые двери „Цепной пилы“, надо было быть или слишком красивой, или слишком эксцентричным. Короче говоря, обычные люди, что называется „с улицы“, туда не попадали. А слово „турист“ вообще никогда не произносилось.
— Я пошел на работу, — объявил Бобби, протискиваясь между спорящими супругами. Фанни как раз в этот момент разразилась громкой тирадой по поводу отвратительных привычек Эрнеста, касающихся ванной комнаты.
Супруги совершенно не обратили внимания на уход Бобби.
Бобби вспотел, пока дошел до метро, и прекрасно понимал почему. Любой вспотел бы на его месте, имей он столько лишнего веса. И он решил, что с этим надо что-то делать. Несколько недель назад в клубе начала работать новая официантка. Ее звали Шарлин. Негритянка, примерно двадцать три года, очень эффектная. Бобби влюбился в нее. Но проблема была в том, что она и не подозревала о его существовании. Каждый раз, когда он пытался заговорить с ней, Шарлин бросала на него равнодушные взгляды, как будто вообще никогда раньше не видела.
Вечерами, когда бывало поспокойнее, Бобби разглядывал свое отражение в изящном зеркале, висевшем в туалете над раковинами. Когда он был Сладкоголосым Малышом Бобби, полнота даже в определенном смысле шла ему, она хорошо сочеталась с его белыми с блестками сценическими костюмами и стилизованными африканскими нарядами. Но сейчас, когда ему было почти восемнадцать и он с каждым днем становился все выше ростом, Бобби выглядел просто как здоровый пузырь. Сегодняшний его сценический псевдоним мог бы быть Толстый Большой — Бобби.
Нельзя было рассчитывать похудеть, живя в доме Фанни. Она любила готовить, сама была толстухой, даже когда-то мускулистый Эрнест моментально раздобрел на ее харчах.
Бобби понимал, что ему нужно уехать от них. Если он будет продолжать жить с Фанни и Эрнестом, то навсегда останется толстым и у него не будет никакого шанса обратить на себя внимание Шарлин.
Так что у Бобби были свои планы. Официант Рокет, дававший ему советы, как выжить в обстановке, царящей в дискотеке, сказал, что в его квартирке в подвале вскоре может освободиться кровать, так как сосед собирался уезжать. Бобби согласился переехать и даже уплатил за месяц вперед. Но каждый раз, когда он спрашивал у Рокета, не пора ли ему переезжать, у того всегда наготове было какое-нибудь объяснение, почему пока нельзя этого делать. Тогда Бобби настоял на том, что переедет в день своего рождения, иначе заберет деньги. Рокет пообещал, что все будет в порядке.
Придя в клуб, Бобби обнаружил там лихорадочную суматоху. Вечер в пятницу был самым напряженным на неделе. По пятницам обычно прибывали знаменитости, отдохнуть перед долгими, утомительными уик-эндами.
Бобби заторопился к своему шкафчику, где хранились коробки с бумажными носовыми платками, мыло, чистые полотенца, пакетики с презервативами и бутылочки с дешевым одеколоном.
— Бобби, — окликнул его подошедший управляющий.
— Слушаю, мистер Клайн, — поспешно ответил Бобби. Он постоянно жил в страхе, что в один прекрасный день его уволят, а уж тогда он точно не сможет уехать от Фанни и Эрнеста.
— Сегодня ты будешь дежурить в мужском туалете для избранных гостей, — заявил Николс Клайн. Это был высокий, нервного вида мужчина тридцати с небольшим лет, с курчавыми волосами цвета ржавчины и крючковатым носом. У него была репутация неисправимого бабника; Клайн частенько запирался в своем кабинете с приглянувшейся ему женщиной. — Сеймур заболел. Ты справишься?
Бобби аж вытянулся по стойке „смирно“.
— Да, сэр.
Мужской туалет для избранных гостей. Вот это да! Интересно, что случилось с его постоянным смотрителем Сеймуром? Сколько Бобби работал в клубе, он не помнил, чтобы Сеймур пропустил хоть один вечер.
— Только веди себя тихо, пусть они там делают все, что хотят, — предупредил Николс, стрельнув глазами на проходившую мимо официантку.
„Ох, Боже, только бы он не положил глаз на Шарлин“, — подумал Бобби.
— Знаменитые люди… понимаешь, певцы, кинозвезды, столпы общества… они совсем другие, — пояснил Николс. — Ты оставляй их одних, просто будь поблизости на тот случай, если им что-то понадобится, — он почесал грудь под рубашкой, где висело