Нова Ситроэн устроила ужин в огромном особняке с потрясающим видом. Там была армия слуг, которые заботились о шестнадцати гостях. Маркуса не было.
– Он в Лондоне, – объяснила Нова, – дела.
Она познакомила Криса с двумя кинозвездами, писателем, парой известных продюсеров, менеджером Хокинзом Лямонтом и несколькими шикарными свободными блондинками. Сказав, что будут дамы для выбора, Нова не солгала.
Одна из блондинок, в коротеньком кожаном платье, подобралась к Крису.
– Привет, – сказала она с очаровательной улыбкой. – Мы не встречались у Аллана Карра на прошлой неделе?
– На прошлой неделе я был в Лондоне, – ответил он, раздумывая, не повлияли ли силиконовые инъекции на ее шикарную грудь.
– Как жаль, мы могли бы так хорошо повеселиться! Кожаное платье оттолкнуло Криса, оно напоминало ему об Астрид, оставленной в Лондоне. Они пообещали не изменять друг другу. Вокруг столько болезней. Хотя ни одна из девушек, присутствующих у Новы не выглядела заразной. Но вид ничего не значит. СПИД не заметен. Спать с незнакомыми это то же, что играть в русскую рулетку.
Два красавца-официанта подавали напитки, а Нова переходила от одного гостя к другому. Крис болтал с человеком, чье лицо было знакомо ему по многим фильмам еще с детства. Когда-то он слыл знаменитостью, а теперь зубы пожелтели, волосы поседели и торчал животик. Но разговор шел приятный, потому что актер хвалил музыку Криса.
Крис никогда не думал, что его искусство имеет отклик у пожилой аудитории.
«Остановись, – предупреждал внутренний голос. – Что такое пожилой? Тебе самому уже тридцать восемь».
Боже! Тридцать восемь. Он уже не молод. Эта мысль нервирует и не дает покоя. Крис дал себе зарок, что в сорок перестанет выступать. Это время уже не за горами, а уходить так не хочется. Мик Джаггер давно разменял четвертый десяток, но скачет как подросток. А Род Стюард? Ему скоро пятьдесят, то же можно сказать и о Поле Маккартни, и о Питере Тауншенде, и о целой веренице стареющих рокменов.
– Хочу выпить, – сказал Крис и взял бокал шампанского у проходившего мимо официанта.
Перед ужином Нова отвела его в сторону:
– Я посадила справа от вас Хокинза Лямонта. Он невероятный человек и может стать вашим менеджером. К несчастью, он сейчас не берет новых клиентов. Но я посчитала, что вам следует познакомиться. Кого посадить слева?
– Вас, – не думая, выпалил он. На устах Новы появилась улыбка:
– Я на это надеялась.
Рафаэлла, 1984
Я так легко влюбляюсь,
Я влюбляюсь так быстро,
И так страстно,
Чтобы любовь длилась вечно.
Посетители клуба «Джулио» замерли, когда Рафаэлла исполняла песню Сэмми Кана и Джули Стайн. Это маленькое вечернее заведение стало для нее вторым домом. Сначала Рафаэлла выступала раз в неделю, а потом стала петь популярные классические блюзы, переработанные в стиле джаза-самбы, каждый вечер.
Она выглядела удивительно красивой в простом белом платье. Черные волосы обрамляли экзотическое лицо. Молодая женщина пела о скрытых желаниях и всепоглощающей страсти. Низкий, хрипловатый голос был полон горькой чувственности.
Проработав только год на профессиональной сцене, она уже завоевала популярность. Публику влекло к Рафаэлле на каком бы языке она ни пела: на португальском, который выучила в Рио, или на английском.
Бразильцы обожали ее.
Недавно ей предложили записать пластинку и пригласили в известную телевизионную программу. Рафаэлла не могла поверить, что удача пришла так быстро.
Хотя Джордж умело притворялся, но эти успехи его не радовали. Из-за карьеры он потерял невесту, что не могло не злить. Месяц назад Рафаэлла уехала из его особняка, забрав с собой Джон-Джона.
– Я могу подождать, – храбро заявил Марако. – Ты вернешься. Рафаэлла покачала головой и печально поцеловала его:
– Этого никогда не будет. Ты найдешь женщину, которая будет любить тебя больше, чем я.
Она вернула кольцо с огромным бриллиантом и остальные подарки, которыми Джордж забрасывал ее. И опять Рафаэлла осталась с Джон-Джоном, а тот не жаловался на переезд. Ему скоро исполнится семь. В физическом смысле сын взял лучшее от обоих родителей. Это был высокий для своего возраста мальчик с темно-оливковой кожей и высокими скулами, унаследованными от Рафаэллы, ярко-голубыми глазами Криса Феникса и его ершистыми светлыми волосами.
– Ты такой красивый ребенок, – сказала однажды Рафаэлла, прижимая сына. – Почему мне так повезло?
– Потому что у тебя есть я! Я! Я! – радостно завопил мальчик. Да. У Рафаэллы был Джон-Джон. И еще карьера. И менеджер Тинто Рубен, он отлично относился к ней. Жизнь складывалась прекрасно.
Мать звонила из Англии раз в неделю.
– Когда ты приедешь, дорогая?
– Скоро, – отвечала Рафаэлла, как послушная дочь.
Такой разговор повторялся много раз. Но Рафаэлла не хотела возвращаться. Там ее ждут воспоминания об Эдди Мейфэа. Боже упаси, если он постарается повидаться с Джон-Джоном, хотя пока таких попыток не было. Однажды вечером Одиль случайно встретила его в «Аннабель». Эдди даже не поинтересовался семьей. Вот и хорошо! Лучше быть не может. Рафаэлла надеялась, что никогда больше не увидит его.
После концерта ее ждал менеджер Тинто Рубен. Маленького роста, веселый пятидесятилетний мужчина с красными щеками и хитроватой ухмылкой. Его порекомендовала учительница пения, и Рафаэлла с Рубеном сразу «спелись». Тинто имел жену и семерых детей. Когда-то он сам был певцом и отлично разбирался в музыкальном бизнесе. Хотя среди его клиентов не было звезд, Рубена уважали и любили. Но Рафаэлла не сомневалась, что скоро все изменится к лучшему. Когда она впервые появилась у Тинто, то имела все, кроме опыта. Прошел год. Настала пора большого старта.
– Как дела, Тинто? – спросила она, прикуривая сигарету.
– Ты слишком много куришь, – поругал он.
– Но ведь у меня должна быть хотя бы одна дурная привычка, – рассмеялась Рафаэлла. – Она со школьных времен, когда курение считалось самым большим пороком.
Тинто улыбнулся. Он принес хорошие новости:
– На следующей неделе состоится фестиваль в Сан-Пауло. Тебя пригласили.
Лицо Рафаэллы расцвело:
– Неужели?
– Это почетно.
– Но почему меня?
– Ты становишься популярной, моя дорогая.
– Как я рада!
– Подожди, это только начало.
Сан-Пауло оказался приятным городом. Из окна самолета Рафаэлла смотрела на открывшуюся перед ней панораму.
– Ты здесь раньше не была? – спросил Тинто.
– Но всегда мечтала об этом.
– Моя жена родилась в этом городе. Она хотела поехать со мной. Но имея семерых детей, это невозможно.
– Плюс еще и мой.
– Она любит Джон-Джона. Мария – сама мать-земля, – казалось, Тинто расцвел от удовольствия.
Устроившись в отеле, они отправились на репетицию, чтобы познакомиться с музыкантами, которые должны были аккомпанировать Рафаэлле. Она предпочитала минимум: гитару и синтезатор, иногда ударные. Лучше было бы привезти постоянную группу, но Тинто посчитал, что плата за авиабилеты ради одного выступления – слишком дорогое удовольствие.
Стоял жаркий день. Рафаэлла заплела волосы в косичку, надела свободные хлопчатобумажные брюки и просторную майку. Тинто нарядился в бледно-розовый костюм, у него их было несколько, и коричневую рубашку, обтягивавшую его огромный живот.
– Послушай, – сказала Рафаэлла, когда они вошли в репетиционный зал. – Ты садишься на диету, а я бросаю курить.
– Решено!
– Когда?
– Что когда?
– Когда ты сядешь на диету?
– После Рождества.
– До него еще восемь месяцев!
– Неужели? – невинно, как дитя, спросил он.
Тинто представил Рафаэллу организаторам фестиваля. Они поговорили о том о сем, а потом стройная женщина в красном сказала:
– Познакомьтесь с музыкантами. Карлос Пинафида будет играть на пианино, а Луиз Оливейра – на гитаре. Луиз очень талантливый, у него великолепный стиль. Он исполнит на концерте собственную пьесу под названием «Англичанка». Этот гитарист здесь очень популярен.
Так, через три года после последней встречи Рафаэлла опять очутилась лицом к лицу с Луизом.
Она затаила дыхание и посмотрела на него. Он ответил ей пристальным взглядом. Воздух словно наполнился электричеством.
Бобби Манделла, 1984
Что такое успех? Бобби забрался на вершину горы, глубоко вздохнул и ощутил затхлый запах. Почему здесь не прохладно, не чисто и не приятно? Почему все так плохо?
Бобби Манделла смотрел на обложку журнала «Роллинг стоун» со своей фотографией и раздумывал, откуда такое безразличие.
«А ты красив, сукин сын», – без всяких эмоций констатировал он и опять потянулся за стаканом.
В комнату вплыла Зелла Рейвен – черная суперженщина в наряде под шкуру леопарда. Зелле нравилась светская жизнь. Она нюхала кокаин на завтрак и заканчивала день другими наркотиками. В глубине души Бобби понимал, что нужно отделаться от нее. Эта женщина тащит его в пропасть. Когда-то он ненавидел наркотики. Бобби видел лучше других, как они разрушают людей.
В теперешней ситуации он сам иногда курил «травку», это давало добавочную силу и энергию.
«Черт подери, я на самом верху, и никто не столкнет меня в пропасть. Даже Нова».
О… Нова. Наваждение. Теперь у Бобби было все, но и этого оказалось недостаточно. Он мог бы с легкостью отказаться от всего, дабы обладать одной-единственной женщиной. Куда подевался разум?
Когда Бобби напивался или курил наркотики, все проблемы исчезали.
Но одно он знал точно: журнал «Роллинг стоун» оказался прав, подметив, что Манделла больше не пишет песен. Пропало вдохновение. Смылось в неизвестном направлении.
А как же без него? Никакого стимула. Но на черта он?
Да, в журнале написали, что Бобби Манделла растерял талант. Разве это важно? Он на вершине и путь вниз будет очень долгим.
Зелле нравились вечеринки. Каждый день они ходили в новый клуб или ресторан. Лас-Вегас был у их ног. Бобби теперь часто появлялся здесь по просьбе Кармина, лучшего друга. А может быть, Арни? Этого доброго старины.