Всё это Марина рассказала Александру. Рассказала, просиживая подолгу около его койки. И когда он лежал под капельницей, и после уколов или перевязок, и когда кормила его из ложечки. Да и просто так, в свободное время.
А свободное время у неё было: для того, чтоб выхаживать раненного офицера, медсестру Марину Пыжову освободили от многих других обычных обязанностей. Александр уже начинал подниматься – она была рядом. И он первые шаги делал, опираясь на плечо или руку девушки. Но ещё сильно утомлялся, приходилось ложиться в постель. Однажды сказал с сожалением:
– Даже читать не могу, совсем инвалид.
У него из-за контузии и ранения в голову болели глаза, их нельзя было утомлять. Стремительно наклонившись, Марина легонько поцеловала его в щёку, сказала:
– Это пройдёт. Доктор говорит, что твоё богатырское здоровье всё переборет. А читать я тебе буду. Знаешь, я всегда вела школьные концерты, учителя говорили, что я прекрасный декламатор.
Марина стала приносить ему газеты, журналы «Огонёк», «Смену», читать статьи, рассказы, стихи. Однажды принесла два номера журнала «Москва» – 11-й за 66-й год и 1-й за 67-й.
– Мне наш врач дал, сказал, что здесь напечатан какой-то необыкновенный роман «Мастер и Маргарита». Вроде как запрещён был, и только первый раз напечатан. Да и то, попробуй достань! За ним весь персонал госпиталя в очереди стоит. Но я выцарапала, специально для тебя.
Журналы и правда были основательно «зачитаны». Марина стала читать Александру вслух. Поначалу хотела раз в день, вечерами. Но скоро Александр стал просить каждую свободную минуту, когда Марина появлялась рядом:
– Почитай.
Часто во время чтения его охватывала непонятная тоска и нетерпение – скорее узнать, что там дальше… Когда Марина дочитала до конца и закрыла журнал, он помолчал, глядя рассеянным взглядом куда-то в окно, потом тихо проговорил:
– Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город… Как это сказано! И Воланд, и Иешуа, я почти поверил, что они есть… А ты, Марина, веришь в бога?
Девушка неопределённо пожала плечами:
– Вообще-то нет. Я же комсомолка. Но я тебе скажу… Среди медиком многие верят. В церковь не ходят, конечно, а вот верят.
– А я хочу пойти в церковь. – Он посмотрел на неё долго и пристально. – Раза два бывал, конечно, но так, вроде экскурсии, из любопытства. А теперь не так хочу!
– И пойди, – воскликнула она. – Выздоровеешь, домой вернёшься, и пойди. И даже свечку поставь, да. Все говорят, что ты чудом в живых остался.
– Чудом… Послушай, а Ершалаим, это же Иерусалим? Совсем отсюда рядом. Я бы хотел там побывать. Да только невозможно…
Теперь, каждый раз ненадолго прощаясь, Марина целовала его в щёку. А однажды он, глядя на её ловкую гибкую фигурку, идущую к двери, сказал благодарно и восхищённо:
– Ты такая красивая!
Марина повернулась, вновь подошла и поцеловала его в губы. Это был не стремительный поцелуй, как прежние – их губы словно не хотели расставаться.
Как раз в это время Александр остался в палате один, двоих ребят выписали. После первого поцелуя их встречи стали другими – мучительно ожидаемыми, томительными, радостными. Чтение больше не шло, постоянно прерывалось объятиями и поцелуями. Когда они выходили гулять в сквер при госпитале, искали уединённые места.
А потом произошло то, что и ожидалось, о чём каждый из них конечно же думал. После долгих, головокружительных поцелуев, которые, казалось, невозможно прервать, Марина вдруг быстро пошла к двери, достала из кармана халата ключ и заперла её. Она знала, что в это время ни врачи, ни нянечки сюда не зайдут. Подошла и скользнула к нему в постель, под одеяло. Причём Александр даже не заметил, как упал с её тела белый халат.
Когда Марина со щелчком повернула ключ в двери, Александр понял, что сейчас будет. Тяжело дыша, сквозь туманную пелену он видел, как она приближалась, и вдруг ощутил её горячее тело рядом, её грудь под своими пальцами, а её горячую ладонь у себя на животе. И застонал от боли – от другой боли, сладкой и желанной.
Весь персонал госпиталя знал о любви раненного геройского офицера и преданной, выходившей его медсестры. Такое не скроешь. Догадывались ли о близких отношениях между ними? Возможно. В палату к Александру уже подселили одного раненного египтянина, но Марина всегда находила возможность для их тайных встреч. Она чаще, чем нужно, оставалась на ночные дежурства, и в её распоряжении оказывалась комната для медперсонала. Когда же дежурила днём, всегда знала, какой кабинет или амбулатория свободны. Александр уже вполне прилично ходил, он вообще быстро шёл на поправку.
Незадолго до выписки он уже знал, что в свою часть не вернётся. Война продолжалась, и счёт сбитым советскими ракетами «Фантомов» шёл на десятки. Надо было обучать владеть новой ракетно-зенитной техникой египетских офицеров и солдат – к комплексам С-75 и С-125 добавились только что прибывшие «Стрела-2» и «Шилка». Капитан Чаренцов направлялся на учебный полигон, устроенный недалеко от Каира, командиром-инструктором. Александр принял это назначение как данность. После тяжёлого ранения иного быть не могло. Но никогда он не забывал того всплеска сильнейших эмоций при отмашке и команде «Залп!», при виде пылающего, ревущего, штопором ввинчивающегося в землю вражеского самолёта… «Ничего, – говорил он сам себе, – всё ещё будет! Я ведь боевой офицер».
На последнем осмотре хирург, пожимая ему руку, слегка задержал ладонь, сказал, помедлив:
– Со временем ты поправишься окончательно. Но, к сожалению, на сто процентов гарантировать, что последствий не будет, не могу. С этой точки зрения твой выбор спутницы жизни очень правильный. Жена и одновременно медсестра – прекрасно.
Увидев, что Александр смутился, врач спокойно пожал плечами:
– Надеюсь, я не бестактен? Разве я ошибся?
– Нет, – твёрдо ответил Александр.
Он уже справился с чувством неловкости. И сам себя мысленно отругал: «Какого чёрта я тяну с предложением? Все знают, все уверены… Разве я не уверен? Подло!»
А доктор, похлопав его по плечу, добавил:
– Марина Пыжова хорошая девушка и прекрасный специалист.
– Очень хорошая, – сказал Александр. – Мне повезло…
Его поселили в одной из гостиниц Каира, каждое утро спецавтомобиль отвозил его на полигон, вечером возвращал. Теперь Марина старалась избегать ночных дежурств и все ночи проводила с Александром. Номер у него был одноместный, но оборудованный кухней и всеми удобствами. А большая комната могла превращаться в две маленьких раздвижной, на роликах, стеной. Александру очень это нравилось, он такого ещё не видел. А Марина говорила, что в Венгрии такие стены и раздвижные двери даже в обычных домах делают.
По утрам на кухне она готовила ему лёгкие вкусные завтраки, вечерами – обильные ужины. Когда же у него были выходные дни, они обычно ходили в гостиничный ресторан. Каждый день Александр думал о том, что вот, они уже живут как бы семейной жизнью. А он всё не делает Марине предложение. Она не заговаривает об этом, и он молчит. Но это недостойно советского офицера! И потом – он же любит её. Она такая красивая, умная, весёлая, ему с ней так хорошо, когда они наедине… И потом, Марина выходила его, столько сил отдала, чтоб поставить на ноги. «Завтра, – говорил он сам себе, – завтра я сделаю ей предложение». И не мог понять, что же его удерживает.
Тот день – он хорошо это запомнил, – был прекрасный, солнечный и тёплый. Выходной, а значит не надо ехать на полигон. И Марина свободна от дежурства. Они позволили себе долгое утро в постели – и страстное, и расслабленно-томительное, когда просто лежали рядом, болтали о том, о сём. Марина вдруг замолчала надолго, и взгляд её, обращённый на него, был задумчивым, вопросительным, что ли. Александр понял это по-своему, потянулся к ней с улыбкой. Но она положила ему ладонь на грудь, отстраняя, и сказала:
– Саша, я беременна…
Странно, но он не ожидал этого, хотя вместе они были уже третий месяц. Быстро подавил свою растерянность: не дай бог Марина не так поймёт, обидится. Мелькнула мысль: «Ну вот, всё правильно, пора жениться».
Ласково и быстро поцеловал её в губы, спросил деловито:
– И как давно?
Её глаза радостно засветились, она обхватила его плечи, прижалась:
– Ты рад, Сашенька? Правда? Шесть недель уже.
– Полтора месяца, – высчитал он. – Почему так долго не говорила? Не хватало ещё, чтоб на свадьбе ты была с большим животом!
– Это как понимать? Ты мне делаешь предложение?
– Конечно. Я и так с этим делом затянул, ты уж прости. – И, положив ей руку на грудь, спросил, дрогнувшим от внезапного желания голосом. – Так ты принимаешь моё предложение?
Она потянулась к нему всем телом – отвечать не было необходимости. Но в последний момент Александр вдруг замер, спросил тревожно:
– А это не вредно? Теперь? Для тебя… и для малыша? Учти, мне нужен сильный, умный и здоровый сын!
– Ты его получишь, – засмеялась Марина. – На таких сроках интимные отношения даже полезны, есть такое мнение. Это уже когда месяцев шесть-семь будет… Ещё не скоро.
Потом они гуляли по городу, по улицам, заполненным большими и маленькими магазинчиками, лавочками, лотками. Накупили разных сладостей и фруктов, красивые восточные шаровары и шаль Марине, яркую летнюю рубашку ему. Продавцы безошибочно узнавали в них советских, говорили Александру «рус солдат», хотя он и был в штатском. Были очень приветливы.
Остановились у витрины ювелирного магазина, и Марина сказала:
– Зайдём. Знаешь, здесь золото очень дешёвое. В Союзе раза в три дороже. Обязательно надо отовариться.
Это оказалось в самом деле так. И Александр купил два обручальных кольца, ей и себе, перстенёк с аметистом Марине.
– Свадебный подарок!
– Я тоже тебе сделаю, – кивнула она.
И купила ему перстень с печаткой и крупную цепочку. Он попытался возразить:
– Да я же никогда этого носить не стану!
Она со смехом ответила: