Долг для них был превыше всего!
В огне и дыму я видел командиров и политработников. В этом аду они умели всё подчинить точному расчёту, поддержать организованность и строгий порядок.
Все командиры и политработники отвечали своему назначению. Своим мужеством они подавали пример и пользовались глубоким уважением среди подчинённых. Это чувствовалось везде.
Впервые мне пришлось видеть Попова в необычном для него состоянии. Он заметно нервничал и горячился. Причиной тому было то, что артиллерия не смогла подавить сильный опорный пункт в районе Грайфенхагена, напротив разрушенного моста через Вест-Одер. Огонь нескольких пулемётов и реактивных противотанковых гранатомётов (панцерфауст) гитлеровцев долгое время не давал нашим частям продвинуться по дамбе и использовать её для переброски артиллерии и другой тяжёлой техники.
Командарм разыскал лиц, виновных в этом упущении. Наверное, крепко досталось бы товарищам. Пришлось мне вмешаться и немного успокоить расходившегося Василия Степановича. Кстати, дружной атакой пехоты, поддержанной лётчиками-штурмовиками, злополучный опорный пункт был обезврежен. Тут же на наших глазах сапёры подвели к дамбе понтоны. К концу дня на Ост-Одере действовали девять десантных и четыре паромные переправы и 50-тонный мост. По Вест-Одеру курсировали шесть паромов, буксируемые автомашинами-амфибиями. На западный берег стала прибывать артиллерия, столь необходимая войскам, сражавшимся на плацдарме».
Генерала Гришина на его передовом КП Рокоссовский застал в крайне расстроенном состоянии. Именно на 49-ю армию Рокоссовский возлагал основные надежды по прорыву вражеской обороны. Она наступала на левом фланге фронта и взаимодействовала с правофланговыми частями 1-го Белорусского фронта. Предполагалось, что, используя выгодное положение, она нанесёт рассекающий удар по обороне 3-й танковой армии противника, оттеснит его порядки на север и северо-запад под удары наступающей 70-й армии генерала Попова. Для обеспечения манёвра на рассечение генералу Гришину передали дополнительные части усиления.
Из-за плохо проведённой разведки артиллеристы ошибочно нанесли на карты вместо русла Вест-Одера один из каналов. В результате основная оборона перед 49-й армией практически не пострадала – артогонь пришёлся на незначительные силы немцев, оборонявшие канал. Когда же ударная группировка вышла к реке, с противоположного берега её встретил ураганный огонь. Батальоны залегли и начали окапываться. Генерал Гришин вёл перегруппировку сил для новой атаки, когда на КП прибыл комфронта с офицерами штаба. Рокоссовский выслушал доклад командарма. Стало очевидным: успеха здесь можно добиться лишь в том случае, если немцы начнут отход, опасаясь быть отрезанными наступающими частями соседнего 1-го Белорусского фронта и 70-й армии. Но если нажим ослабить, противник тут же перебросит свои резервы на атакованные участки, и тогда общий успех придётся оплачивать наибольшей кровью. И это – в конце войны.
Резервные части были переброшены на усиление и развитие удара 65-й армии. А 49-й армии только на следующий день с большими потерями удалось переправиться через реку и зацепиться за крошечные плацдармы. Немцы яростно контратаковали. Тем временем на участках 65-й и 70-й армий через наведённые понтонные мосты шла переправа войск и тяжёлого вооружения. Теперь пехота наступала при поддержке противотанковых орудий, самоходных артиллерийских установок и танков. Батальоны почувствовали себя увереннее и начали нажимать энергичнее.
Из книги «Солдатский долг»:
«К 25 апреля части 65-й и 70-й армий, подкреплённые фронтовыми средствами усиления, продвинулись до 8 километров, хотя Батову пришлось часть своих войск развернуть фронтом на север, против штеттинской группировки врага. Чтобы помочь ему, мы торопили Федюнинского с переброской на плацдарм двух его корпусов. Для этого ему были предоставлены переправы 65-й армии на её правом фланге.
70-я армия достигла рубежа Радехов, Петерсхаген, Гартц. Попов переправил на западный берег и свой армейский резерв – стрелковый корпус. Вечером по переправам 70-й армии направился на плацдарм 3-й гвардейский танковый корпус. Подтягивала к этим переправам главные силы и 49-я армия.
У командармов настроение было превосходное: они уже владели плацдармом 35 на 15 километров. Еще немного – и войска прорвут вражескую оборону. Самое тяжёлое осталось позади. Перенесённые трудности забыты. Солдаты рвутся вперёд. И мы уже начинаем думать, как бы с ходу прорвать вражеский оборонительный рубеж на реке Рандов, не прибегая к сложным перегруппировкам. Решаем использовать для этого всю мощь авиации Вершинина. Все танковые корпуса подчиняем командармам. Предоставляем командармам полную инициативу в решении задачи. Основное – не дать противнику задержаться на этом, втором оборонительном рубеже.
Но чуть забрезжил рассвет, гитлеровцы снова начали контратаки на всём фронте нашей ударной группировки. Противник бросил значительную часть своих резервов: части 103-й бригады СС, 171-й противотанковой бригады, 549-ю пехотную дивизию из района Штеттина, 1-ю дивизию морской пехоты, прибывшую из района Штольпа с участка 1-го Белорусского фронта, а также танкоистребительную бригаду “Фридрих”, почти целиком вооружённую панцер-фаустами и усиленную дивизионом штурмовых орудий.
Враг опоздал. К этому времени на западном берегу Вест-Одера мы имели силы, которые ничто не могло остановить. Там уже развернулись три корпуса 65-й армии – Алексеева, Эрастова и Чувакова – боевых, замечательных командиров. Рядом с ними сражались два корпуса армии Попова, а третий корпус тоже был готов вступить в бой. Заканчивали переправу 3-й гвардейский и 1-й гвардейский Донской танковые корпуса, возглавляемые талантливыми генералами А. П. Панфиловым и М. Ф. Пановым.
Все контратаки противника были отбиты, и войска 65-й и 70-й армий продолжали развивать прорыв. Контратаками противник лишь ослабил свои силы, понеся огромные потери и давая нам возможность на плечах его обращённых в бегство солдат продвигаться вперёд. К вечеру 25 апреля был завершён прорыв вражеской обороны на 20-километровом фронте. Наши войска подошли к реке Рандов. В результате боёв на западном берегу Одера были полностью разгромлены не только части, оборонявшие этот рубеж, но и все резервы, которые подбрасывал сюда противник.
Тем временем войска соседа слева – 1-го Белорусского фронта – уже завязали бои в Берлине, а правофланговыми соединениями охватывали германскую столицу с севера. Наше наступление не давало противнику возможности перебрасывать резервы к Берлину и тем способствовало успехам соседа.
С завершением форсирования Одера войска нашего фронта приступили к осуществлению манёвра с целью охвата главных сил 3-й немецкой танковой армии с юга и юго-запада и лишения их возможности не только оказать содействие берлинской группировке, но и отойти на запад. 65-я армия с 1-м гвардейским танковым корпусом получает задачу ударами в северо-западном направлении прижать к морю все вражеские войска, действующие к северу-востоку от линии Штеттин, Нойбранденбург, Росток».
Когда войска Рокоссовского кромсали остатки немецких дивизий и отдельных частей на побережье Балтийского моря, армии Жукова с большими потерями преодолевали внешний оборонительный обвод и наконец ворвались в Берлин. Завязались уличные бои. Дни и часы последней обороны немцев, казалось, были сочтены, но советские танки продолжали гореть, а солдаты гибнуть.
На завершающем этапе боёв великолепно показала себя 49-я армия генерала Гришина. Главные её силы воспользовались переправами 70-й армии, энергично развернулись на западном берегу в боевой порядок и ударом во фланг смяли оборону противника и начали преследование отходящих и уклонившихся от боя частей.
Противник вводил в дело резервы. Вначале это были батальоны, потом роты и отдельные отряды. Наступающие армии Рокоссовского просто-напросто сметали их со своего пути. Те, кто пытался противостоять с оружием в руках, уничтожались. Другие бросали оружие и поднимали руки…
Последний удар 2-го Белорусского фронта напоминал стремительный бросок кавалерийской лавы в момент, когда противник дрогнул, потерял строй и уверенность и показал наступающим спину. Сам маршал о тех завершающих атаках писал:
«Войска всех армий фронта успешно развивали наступление. Начиная с 27 апреля враг уже не мог сколько-нибудь прочно закрепиться ни на одном рубеже. Началось стремительное преследование его отходящих частей, хотя они не упускали случая оказывать нам сопротивление.
Отступая, вражеские войска взрывали за собой мосты, минировали и разрушали дороги, пытались дать бой в каждом удобном для обороны населённом пункте. Но, несмотря на это, скорость продвижения наших войск в сутки достигала 25–30 километров. Сметая все преграды на своём пути и уничтожая сопротивлявшегося врага, наши войска неудержимо продвигались вперёд. Вскоре 2-я Ударная армия Федюнинского и 65-я Батова, наступавшие в северо-западном направлении, уничтожив и пленив отходившие перед ними вражеские части, достигли побережья Балтийского моря.
70-я армия Попова и 49-я Гришина столкнулись с резервами противника, выдвинутыми им в лесисто-озёрный район Нойштрелиц, Варен, Фюрстенберг. Здесь пытались закрепиться части 7-й немецкой танковой дивизии, переброшенные морем из района Данцигской бухты, 102-я дивизия особого назначения и пехотная дивизия “Шлягитер” из резерва главного командования, 5-я парашютная дивизия с Западного фронта, а также остатки 25-й моторизованной, 5-й легкопехотной, 3-й морской, 156-й пехотной, 606-й особого назначения дивизий и фольксгренадерского артиллерийского соединения, отошедшие в полосу наших войск под ударами правого крыла 1-го Белорусского фронта. Все эти вражеские части ударами войск Попова и Гришина при содействии танкового корпуса Панфилова и 8-го механизированного корпуса, а также авиации Вершинина были разгромлены, уничтожены, а остатки их пленены. Наступление 49-й и 70-й армий продолжалось безостановочно.