3 мая 3-й гвардейский танковый корпус Панфилова юго-западнее Висмара установил связь с передовыми частями 2-й британской армии.
4 мая вышли на разграничительную линию с союзниками и войска 70-й, 49-й армий, 8-го механизированного и 3-го гвардейского кавалерийского корпусов (конники дошли до Эльбы). Части 19-й армии Романовского и 2-й Ударной Федюнинского ещё сутки вели бои – очищали от гитлеровцев острова Волин, Узедом и Рюген. С овладением этими островами закончилась наступательная операция 2-го Белорусского фронта. Правда, приходилось ещё прочёсывать отдельные районы, обезвреживать небольшие группы гитлеровцев, остававшиеся в тылу наших войск.
Много хлопот доставил нам датский остров Борнхольм, превращённый немецко-фашистским командованием в военно-морскую базу и перевалочный пункт для переброски за границу своих войск, застрявших на косе Хель, в районе Данцигской бухты, и на изолированных плацдармах в Курляндии. Наше предложение командующему немецкими войсками на острове генералу Вутману и его заместителю по морским делам капитану 1 ранга фон Кеметцу о капитуляции было отклонено. Пришлось приступить к высадке десанта. Две стрелковые дивизии 19-й армии были погружены на корабли. Организацию десантной операции я поручил начальнику оперативного управления штаба фронта генералу П. И. Котову-Легонькову, который действовал совместно с командиром Кольбергской военно-морской базы. Нам всем тоже, конечно, пришлось приложить свои усилия. Впоследствии навалились заботы с обеспечением продовольствием и всем необходимым высаженных на Борнхольме наших войск. Балтийское море было засорено минами, которые ставили и немцы, и союзники. Документация отсутствовала, работы по тралению фарватеров только начинались. Каждый рейс к острову был сопряжён с большим риском. На Борнхольме было обезоружено и взято в плен свыше 12 тысяч немецких солдат и офицеров и захвачены большие военные трофеи. Между датским населением острова и нашими войсками с первого же дня установились дружеские отношения. Жители Борнхольма восторженно встретили своих освободителей».
7 мая состоялась встреча Рокоссовского с главнокомандующим британскими оккупационными войсками в Германии фельдмаршалом Монтгомери[136]. Вернувшись в штаб после встречи, Рокоссовский тут же доложил Сталину, что и эта операция проведена успешно. Доклад продублировал телефонограммой: «1. Сегодня, 7.5.45 г., в 12.00 в г. Висмаре состоялась моя встреча с фельдмаршалом Монтгомери.
С нашей стороны на этой встрече присутствовали: Субботин, Цанава, Боголюбов, Соколовский, Вершинин (4 ВА), Виноградов (разведчик фронта).
Со стороны англичан – девять генералов во главе с фельдмаршалом Монтгомери.
Для встречи был выстроен почётный караул и дан салют из девятнадцати орудий.
Встреча прошла в дружеской обстановке и продолжалась два часа».
Затем был ответный визит Монтгомери и британских генералов и офицеров. Об этой встрече союзников оставил воспоминания генерал Батов:
«Вскоре после Дня Победы позвонил Рокоссовский:
– К нам приезжает Монтгомери. Имеешь желание видеть заморского гостя?
Вместе с Николаем Антоновичем Радецким выехали в 70-ю армию, где намечалась эта встреча.
Мы стояли в строю, а командующий вёл английского фельдмаршала, знакомя с людьми. Остановившись против меня, Рокоссовский сказал: “Вот генерал, армия которого открыла нам ворота через Одер”. Эта фраза через полчаса доставила нам с Радецким много хлопот. Англичане после Ла-Манша считали себя непревзойдёнными мастерами форсирования водных преград. Но они понимали, что такое Одер под Щецином, и засыпали нас вопросами: как было организовано форсирование? Может быть, имелись подводные танки или использовались большие воздушные десанты? Один из англичан, взглянув на мои орденские планки, увидел знак ордена Британской империи второй степени и спросил переводчика, за что генерал получил эту награду.
– Ему вручили её после Сталинградской битвы.
– О! – горячо воскликнул английский генерал. – Там было начало победы!..
Английские коллеги восторженно говорили о русском солдате, о героизме нашего народа. Говорили, что гордятся своим великим союзником.
Потом остались только свои товарищи. Впервые после боёв за Одер мы собрались вместе. Кто-то сказал, что в Москве намечается Парад Победы. По Красной площади пройдут сводные полки фронтов.
Вспоминали пройденный путь. Много хороших искренних слов было сказано в адрес командующего фронтом. Рокоссовский с весёлыми глазами стоял в кругу офицеров и генералов, слушал, потом махнул рукой и сказал: “Бросьте, товарищи, всё это. Что бы я мог сделать без всех вас…”
Когда машины англичан подъехали к ставке Рокоссовского, их встретил эскорт гвардейцев-кавалеристов. Генерал Осликовский по просьбе командующего отобрал для сопровождения лучших наездников. Сверкая на солнце обнажёнными клинками, всадники показали отличную выправку и гвардейскую удаль. Англичане не скрывали своего восхищения. Когда въехали в ворота, оркестр грянул национальный гимн Великобритании.
Во время торжественного обеда Рокоссовский по праву хозяина произнёс первый тост:
– Я предлагаю поднять бокалы за организаторов наших побед, за руководителей, обеспечивших полный разгром гитлеровской Германии, – за Сталина, Черчилля и Рузвельта!
В США к тому времени был уже другой президент. Рокоссовский же, как честный солдат, подводил итоги долгой войны и, не желая играть в дипломатию, назвал имя того, кто действительно внёс большой вклад в общую победу.
Монтгомери встал с ответным тостом:
– Мы начали наш путь с разных сторон Европы. Мы огнём пробивали себе дорогу и вот теперь встретились в центре Германии. Все эти годы испытаний англичане с восхищением следили за борьбой мужественного русского народа. Как солдату мне не приходилось до сих пор видеть советского бойца. Сегодня я с ним встретился впервые и восхищён до глубины души. С началом этой большой войны англичане, проживающие на своих островах, всё время видели, как росли замечательные военные руководители России. И одним из первых имён, которые я узнал, было имя маршала Рокоссовского. Если бы о нём не объявляло радио, я бы всё равно видел его славный путь по салютам в Москве.
Я сам пробил себе дорогу через Африку и был во многих боях. Но я думаю: то, что сделал я, не похоже на то, что сделал маршал Рокоссовский. Я предлагаю тост за маршала Рокоссовского!»
На той встрече рядом с Рокоссовским была его семья – жена Юлия Петровна и сестра Хелена. Обе сияли счастьем, видя своего родного Костика, окружённого почестями и славой.
Позже Хелена, вспоминая те встречи мая 1945 года с братом, признается, что он принимал награды и прочие почести как нечто обязательное, дополняющее его должность и мундир, но без пафоса и излишнего восторга, что продолжительное внимание к его персоне брата тяготило.
Спустя два дня в Берлине у Бранденбургских ворот фельдмаршал Монтгомери вручил маршалам Жукову и Рокоссовскому британские рыцарские ордена. Жукову – орден Бани степени Почётного Рыцаря Большого креста. Рокоссовскому – орден Бани Рыцаря-командора. Маршалы Сталина на церемонии выглядели бравыми молодцами, в новеньких мундирах и высоких кавалерийских сапогах со шпорами. Сохранилась целая серия фотографий, на них Жуков буквально сияет – триумфатор; Рокоссовский, как всегда, сдержан и непроницаем. Выправка – безупречная.
Глава двадцать шестаяТриумф победителей
Вам придётся командовать парадом Победы. Принимать его будет Жуков…
Известно: у воюющей армии одни проблемы, у армии победившей – другие. Красная армия вступила в пределы Германии, Восточной Пруссии и стран – союзниц германского рейха со справедливым чувством негодования и желания праведной мести. В составе пехотных полков, артиллерийских батарей и танковых бригад было много солдат и офицеров, у которых не вообще война, а конкретные подразделения немецких войск уничтожили на оккупированной территории родных, близких, иногда целые семьи. Пепел невинно убиенных, замученных, подвергнутых надругательствам стучал в сердца тех, кто с оружием в руках шёл вперёд мимо развешанных у дорог плакатов: «Трепещи, фашистская Германия! Мы пришли!» Солдаты шли с востока, с освобождённых вытоптанных и выжженных земель: «Отомсти за расстрелянного брата!», «Не забывай о растерзанной сестре!», «Найди убийц отца и матери!».
Ещё в январе накануне наступления в Восточной Пруссии Рокоссовский издал приказ № 006, требующий от личного состава войск 2-го Белорусского фронта «направить чувство ненависти на истребление врага на поле боя», но не допускать насилия по отношению к местному населению, грабежей, мародёрства, бессмысленных разрушений и поджогов. Имеющий опыт не одной войны, Рокоссовский знал, что наиболее быстро и опасно армия разлагается в двух обстоятельствах – разгрома и победы. В начале войны от разложения войска удержали суровые приказы, твёрдость командиров и мужество солдат. В нужный момент Рокоссовский умел быть твёрдым, как сталь клинка, и последовательным в своей твёрдости вплоть до жестокости.
Надо сказать, что отдельные случаи насилия по отношению к побеждённым происходили. При таком скоплении войск и накале ненависти к фашистской Германии и всему германскому полностью избежать неоправданного насилия не удалось. Но пира крови в стане побеждённых, как это происходило в финале многих войн, удалось избежать.
А уже 24 мая Рокоссовский с семьёй был в Москве. В Кремле председатель Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинин вручил ему высший военный орден СССР «Победа». Указ о награждении орденом «Победа» вышел ещё в марте 1945 года, но тогда шли бои, было не до наград и церемоний. В наградном листе записано: «За освобождение Польши».
В тот же вечер в Георгиевском зале Кремля состоялся торжественный приём, на котором Сталин произнёс свой знаменитый тост «За русский народ». Славословили на этом торжестве и командующих войсками фронтов, и в первую очередь маршалов Жукова, Конева, Рокоссовского. Именно в такой последовательности. Там же, на приёме, произошло событие, продолжением которого в самом скором времени станет новое назначение нашего героя.