— А где мне искать… заявителя Носкова?
— Вот, хорошо. Еще пару лет — и на юрфак можешь поступать. А где искать его… В общем, ищите. А то сидите у себя в своей Зубчановке — никого не видите! Город у нас маленький… Человек — не иголка. Ищите! А я и так тут слишком много наговорил.
Обидно получилось. Кармелита еще не проснулась как следует. А ей уже столько наговорили. И все — важно! Не забыть бы чего-нибудь.
Главное — Носков. Игорь Носков! Кто это? Где его искать? Наверно, в паспортном столе? Должна же у них быть такая услуга…
— Привет!
Кармелита не заметила, как к ней подошел Максим.
— Здравствуй. Ты как здесь оказался?
— Света сказала, что ты в милицию попала.
— Да не я, а моя бабушка.
— Она что? Украла что-то?
— Почему сразу украла?! Если цыганка, значит воровка?! Да?!
— Подожди, подожди…
Но Кармелита уже успела расплакаться. Максим взял ее за руку, притянул к себе.
— Если ты думаешь, что все цыгане воры, — сказала девушка, всхлипывая, — зачем сюда пришел?!
— Прости… С языка сорвалось… Объясни мне, я пойму…
— А что объяснять? Ее действительно обвиняют в краже. Но она ничего не украла. Ты мне веришь?
— Кармелита… как я могу верить или не верить? Тебя я знаю. А бабушку…
— Вот и следователь не верит… А Носкову верит.
— Какому Носкову?
— Откуда я знаю! Какой-то Игорь Носков обвинил мою бабушку в краже. А она не воровала!
— Игорь Носков?!
— Да. А ты его знаешь?
— Знаю! Теперь точно могу сказать, что твоя бабушка не виновата.
— В смысле?
— Он сволочь редкостная…
— Правда?
— Правда! Я скорее поверю в то, что он украл, чем у него.
Форс давно уже хотел сесть, хорошенько поговорить с Тамарой. Да все как-то не складывалось. То Астахов, то у него времени не было, то она куда-то убегала.
А чего не поговорить? Женщина она красивая, собеседница приятная. Вес в астаховской империи имеет немалый. И, судя по всему, любит в самостоятельные игры играть. Сегодня все складывалось идеально. Сели в офисе, чайку налили, хорошего, британского, конфеты взяли — бельгийский шоколад. А печенье — отечественное, но очень хорошее, на уровне.
Совсем не вовремя вошел Антон. Весь какой-то неправильный, странно возбужденный. Загадочно подмигивая, увел Форса в другой кабинет. В общем, опять не сложилось — пришлось извиниться перед Тамарой.
Прикрыв дверь, Антон сразу затараторил:
— Нас этой ночью чуть цыгане не убили.
— Кого — нас?
— Нас!!!
— Так, Антон, я ничего не понимаю. Давай-ка спокойно и по порядку. Сначала — где? Потом — кого?
— На кладбище. Мы с Игорем пытались снести склеп. Появились цыгане. Тут такое началось!
— Ну, началось и началось. Главное — чем закончилось?
— Я откуда знаю. Когда цыгане набросились на бульдозер, я уехал. А Игорь остался.
— Один?
— Нет. С бульдозером.
— А, ну тогда все в порядке. Бульдозер — это сила. Значит, говоришь, страшно было? Так вот… Это еще цветочки. Я тебя сейчас еще больше напугаю.
— А что может быть страшнее? Толпа цыган… и нас двое.
— Отец. И ты один.
— Отец. А что отец?! Я ему так и скажу: не рассчитали мы с вами немного, Леонид Вячеславович.
— Э нет, дружок, ты меня в это дело не впутывай.
— Подождите… Но мы же вместе…
— Ничего подобного.
— А кто мне дал денег на бульдозер?
— Антон! Я тебе дал деньги не на бульдозер, а на дело. Например, на представительские расходы. Но у меня даже мысли не было, что ты попрешься разрушать могилы.
— Так, подождите, я же хотел вам все рассказать, но вы сами не стали слушать!
— Антон! Я думал, что разговариваю с взрослым мужчиной, толковым начинающим бизнесменом. Но вижу, что ошибся. Потому что сейчас вижу перед собой какого-то нашкодившего хлюпика.
— А что мне теперь делать?
— Не знаю. Включи немного мозги. Заварил кашу — теперь попробуй расхлебать.
Глава 18
Это была ошибка — позволить Кармелите начать разговор с Игорем. Она ему пыталась что-то объяснить, рассказать, а он то отшучивался, то вообще брал высокопарные ноты. Максиму все это скоро надоело. Он попросил Кармелиту выйти и перешел совсем на другой, мужской разговор:
— Игорь, я прошу вас: хватит ломать комедию! Зачем на старую цыганку наговариваете?
— О чем ты, Макс? У меня браслет на руке был. Потом смотрю — он на земле. Или нет, в юбке у нее, что ли, застрял…
— А цыганка тут при чем?
— По-моему, это она его сдернула.
— Так «по-моему» или «сдернула»?
Игорь не ответил.
— Так вот, мое предложение такое. Поскольку вам все это показалось, вы сегодня же идете в милицию и забираете свое заявление.
— В чем дело? — взорвался Игорь. — Что за тон? Никуда я не пойду.
Максим перешел на «ты».
— А если не пойдешь, тогда, Игорь, я займусь тобой вплотную… Мало не покажется, обещаю. Где я видел этот браслетик, на какой дамской ручке, припоминаю. И многое другое тоже вижу. Так что давай лучше не ссориться. Договорились? По глазам вижу, что договорились. О времени похода к следователю Бочарникову переговорим по телефону через пару часиков. Заявление заберешь и отдашь мне сам, лично, руки в руки. Понял? Пока! Успехов.
Макс вышел.
Игорь скрипнул зубами от злости. Прижал его этот сосунок к стенке. Совсем прижал. А все Тамара, блин! Он же спрашивал ее про браслет. Спрашивал!
Тут как раз и Тамара пришла. Почувствовав напряжение, постаралась успокоить любимого:
— Милый, ты здоров? Все в порядке? Антон сказал, на вас цыгане напали. Где твой шрамик?
Под таким заботливым напором Игорь сначала не устоял, показал на лейкопластырь на лбу, скрывающий ссадину, полученную на кладбище.
— Вот, под пластырем. Знаешь, как болит!
— Мой бедненький, дай поцелую. Антон жалуется, что во время отъезда…
— Да какого отъезда — побега! Сам втравил меня в это дело, и сам же смылся.
— Ну, Игорек, не сердись. Все позади. Давай лучше подумаем, откуда цыгане могли пронюхать про ваш поход?
Этим простеньким вопросом Тамара сбила Игорю весь обличительный пафос. Действительно, а откуда они узнали, что готовится налет на кладбище?
— Ну, это же цыгане. На картах нагадали…
— Не верю я во все это. Кто-то пронюхал и все им рассказал. И я думаю, что этот кто-то — Максим. Что-то он слишком часто с этой цыганкой таскается. Вот и сейчас с ней от тебя вышел.
— Да ваш Максим вообще запродался цыганам! Знаешь, зачем он ко мне приходил?
— Нет, — Тамара напряглась.
— Выбил из меня обещание, что заберу из милиции заявление на эту старуху.
— Что? И ты пообещал? Зачем? Как ты мог?!
— А что мне оставалось делать?! Максим меня в угол загнал.
— Как? Как он мог тебя в угол загнать?
— Намекнул на наши с тобой отношения! Ты что, хочешь, чтоб твой муженек про нас узнал?
— Ха-ха-ха. Астахов — лох конченый. Я ему уже столько лет лапшу на уши вешаю. И он мне верит. Станет он слушать какого-то Макса!..
— Да, а браслет?!
— Что — браслет?.. Какой браслет?
— Твой браслет, который я цыганке подбросил. Тогда утром, когда я брал его на дело, помнишь?.. Я тогда спросил: «Откуда он у тебя?» Ты сказала: «Недавно купила». Говорю: «Никто не видел?» — «Нет. Никто!» А теперь оказывается, что Максим откуда-то знает, что это твой браслет.
Тамара ударила себя по лбу:
— Черт! Да, правда, я его один раз надела. Вечером, в конце рабочего дня. Хотела посмотреть, как он будет смотреться с цепочкой и перстнем… Но я не думала, что Максим запомнит. Это же было совсем ненадолго. Вот черт глазастый! Грязный интриган! Шантажист! Паскуда… Да, Астахов обидится, если узнает, что я отдала его браслет тебе…
— Постой! Что значит: «Астахов… Его браслет…»? Он что, тоже знает о нем?
— Я же при нем покупала и на его деньги.
Игорь замолчал, он просто не знал, что сказать. Несколько минут, выпучив глаза, недоуменно вертел головой. Потом все же заговорил — максимально спокойным голосом:
— Тамара, милая, почему же ты мне об этом не сказала?
— Игорек, милый, но ведь ты же меня об этом не спрашивал. Ты спросил: «Откуда?» Я ответила, что только что купила. Но ты же не спросил, на чьи деньги, стоял ли рядом Астахов или не стоял. Ты спросил: «Никто не видел?» Я сказала, что никто, А кто мог видеть, если я его не носила? Почти…
И тут Игорь взорвался:
— Ты… Ты… Ты говоришь, что Астахов — лох конченый. Не-е-ет. Это ты дура конченая! Дура! Идиотка! Ты хоть сейчас это понимаешь?! Отпускаешь меня на подлог, на подставу, на лжесвидетельство с паленым браслетом, который подарил тебе муж! Б…!
Последнее слово Игорь сказал в качестве междометия. Но Тамара поняла его совсем иначе. И расплакалась. Горько, безутешно, по-детски, в три ручья.
Игорю стало жалко эту женщину. Ведь их любовь уже столько лет не только не ржавела, но даже блестела все ярче. Зря он ей так нагрубил. Она — женщина. И этим все сказано.
Он подошел к Тамаре, обнял ее. Начал, что-то нежно нашептывая, целовать в шейку, в ушко. Она вроде бы немного успокоилась, затихла.
— Милая моя, мы оба виноваты. На всякого мудреца довольно простоты. Знаешь, когда я в юности читал «Три мушкетера», помню, сильно смеялся. Думал, эта королева, какая же она ду… — Тамара опять возмущенно забилась у него в руках, и Игорь тут же исправился: — Какая же она неосторожная, зачем отдавать Бэкингему подвески, подаренные мужем? И вот тебе наказание. Сам попал в такую же историю. Тамарочка, что же нам теперь делать?
— Забирай заявление… Рубину теперь рано или поздно отпустят. И пока она в тюрьме, надо решить с ней раз и навсегда.
— Что ты предлагаешь?
— Ты крыс в гараже недавно травил?
— Ну, травил.
— Этого никто не видел? — спросила Тамара, пародируя недавние интонации Игоря.
— Никто! — со смехом ответил он.
— Яд остался?
— Остался.