— Вас бы на мое место! — сказал Антон после небольшой паузы.
Такая постановка вопроса Форсу понравилась. Он загадочно улыбнулся и вышел из кабинета.
Миро отругал себя, как мальчишку. Вот уж который раз Люцита его носом тыкает, как кутенка. Правду сказал отец — надо разобраться со своим соперником раз и навсегда! Миро поехал в город, нашел астаховский офис, поспрашивал охранника, как тут замечательного парня Максима найти. Тот все выложил. И вот уже Миро вошел в гостиницу. Начал расспрашивать дежурную о Максиме. Она сказала, что нету его, где-то ходит. И когда вернется, неизвестно.
Миро скрипнул зубами от злости. А вдруг этот негодяй сейчас где-то с Кармелитой? Цыган резко развернулся и ушел.
Он и не обратил внимания на мужичка, помогавшего дежурной починить лампу на столе.
Хоть Палыч жил-работал в котельной при гостинице, он любил заходить и в саму гостиницу, хозяйски пройтись по этажам, помочь, когда что не так, женщинам — дежурным, этажным, горничным. Тем более что в гостинице всегда находилось чем заняться по хозяйской части. Она была хоть и уютной, но очень уж старенькой, ветхой. И все оборудование в ней изрядно износилось. Так что его котельная была, пожалуй, самой ухоженной и беспроблемной частью гостиницы.
А уж сейчас Палыч вообще зашел, как никогда, вовремя. Не к добру разыскивал Максима этот цыган, ох не к добру. Палыч сразу почувствовал ярость, бушевавшую внутри Миро. Потому вышел во двор, посмотреть, куда тот идет. И успокоился лишь когда увидел, что Миро сел в маршрутку. А сам вернулся к гостиничному входу, дожидаться Максима.
Максим издалека заметил старого приятеля. Решил подшутить, подкрался сзади и гаркнул на ухо:
— Палыч!
Получилось не совсем удачно. Старик чуть в обморок не упал от неожиданности.
— С ума сошел? Привет.
— Привет.
— Поговорить надо.
— Что ж ты сегодня такой серьезный? Ну, пойдем ко мне в номер, я переоденусь, в это время и переговорим…
По тому, как быстро переодевался Максим, Палыч сразу понял, что он куда-то уходит. Оттого и разговор начал с места в карьер:
— Сегодня я никуда тебя не пущу, Максим! Ты мне как сын. Я тебя очень прошу — останься дома. Запрись получше и ложись спать.
— Но я уже взрослый, Палыч. И давай я буду сам решать, что мне делать.
— Ты что, ничего не понял? Тебя сегодня цыган искал. Злой. Очень злой…
— И что? Что ж ты не спросил, чего ему нужно?
— Максим, ты впутался сразу во столько дел… Тут устанешь пыль глотать, пока узнаешь, зачем кому ты нужен. Поверь мне, тебе нужно немного отсидеться…
— Палыч! Я никогда ни от кого не прятался и прятаться не буду. Пропусти меня. Я уже опаздываю.
— Хорошо, пошли. Я с тобой.
От неожиданности Максим хмыкнул. И довольно весело.
— Куда — «со мной»? Я на свидание иду. К девушке.
— Я только провожу, и все.
— Ты что, издеваешься? Я-то не девушка, чтоб меня провожать. Все, спасибо. До свидания.
— Говори что хочешь, Максим, а я пойду вслед за тобой.
Макс застыл в недоумении.
Света открыла дверь, и Кармелита незаметно скользнула в ее комнату. Только такие предосторожности оказались зряшными. Форса, как обычно, не было дома.
Но похоже, что и Максима не было.
— А где Максим? — удивилась цыганка. — Он что, еще не пришел? Послушай, а он на меня еще сердится?
— Да нет. Я же ему все объяснила. Он все понял.
— Нет, если его до сих пор еще нет, значит, не все понял. Я оставила бабушку, ничего не сказала отцу, прибежала сюда. А теперь еще должна сидеть тут и ждать его! А вдруг меня дома хватятся?!.. Ладно, рассказывай, что ты ему сказала?
— Я сказала, что ты совершенно не хотела ему врать. Что если бы он спросил, ты бы тотчас сказала, кто твой отец…
— Не сказала бы.
— Ну не сказала бы, какая разница. Ведь он же тебя все равно не спрашивал?
— Нет.
— Вот и хорошо. Если никогда никого ни о чем не спрашивать, то никому и врать не придется, — подвела итог Света и засобиралась.
— Э-э, Свет, ты куда? Не уходи…
— Как не уходи — третий лишний. Ты что, не понимаешь? Представь на минуточку: вы сидите, разговариваете, и тут я! Здрасьте — приехали! Он придет, вы поговорите, все будет хорошо, а тут и я приду.
— А вдруг он опять разозлится. Вот тут-то ты мне и поможешь.
— Интересно, в чем это я тебе помогу? Он что, начнет к тебе приставать?
— Ага, как бы не так! Он знает, какая у меня рука тяжелая. Свет, ну подожди!
— Ну как ребенок малый. Так, подруга! Я сейчас выйду куплю чего-нибудь к чаю и вернусь. Все будет хорошо. Сиди и жди. Удачи!
Кармелита осталась одна.
Сколько раз в жизни говорили: не нужно бояться. Потому что как только начнешь чего-то бояться, так это и произойдет.
Увидев, что Рубина чувствует себя хорошо, Земфира собралась уезжать. Хотела оставить последние распоряжения Кармелите, но не нашла ее. Спросила у Рубины — та ответила, что не знает, где внучка. Пошла к Баро. Он, услыхав, что дочка неизвестно где, совсем взбеленился. И тут же побежал обратно к Рубине.
Зашел, правда, тихонько (больная все же).
Рубина улыбнулась ему:
— Спасибо, что зашел. Не забываешь старуху.
Баро тоже улыбнулся. Но выдержки хватило ненадолго. И он с ходу ляпнул:
— Где она?
— Земфира? — слукавила Рубина. — Даже не знаю. Вроде только что была здесь, потом к тебе пошла…
— Нет! Я говорю о Кармелите. Где она?
— Баро, о чем ты? Я же спала и ничего не видела.
— Я знаю, что она не дома! Куда она ушла?
— Не дома? Надо же…
— Рубина, не доводи меня! Где моя дочь? Не поверю, что она ушла и не сказала тебе, куда.
Рубина невинно покачала головой — нет, не сказала.
— Значит, ничего не знаешь?
— Ничего!
— Ну смотрите, женщины! Если узнаю, что ты покрываешь Кармелиту, тогда вам обеим не поздоровится.
Уходя, Баро буквально испепелил Рубину ненавидящим взглядом. Он был в бешенстве. Мало того, что дочка ушла без спросу, так еще и с Земфирой теперь придется обратный ход давать. То отсылал ее в табор, а теперь нужно будет просить, чтоб осталась.
Рубина же посмотрела ему вслед с улыбкой. Кармелита никуда не денется, найдется. А вот Земфире радость будет — еще на немножко задержаться в доме Рамира.
Сашка почему-то был уверен, что предки снисходительно отнеслись бы к его жизнелюбию. И более того, они бы даже улыбнулись по-доброму, когда б увидели, что они с Марго вытворяли в склепе.
— Какой же ты, Сашка, все же горячий… — сказала Маргоша, отдышавшись и укрывшись попоной, которую конюх притащил со своего рабочего места. — Никак в себя не приду…
— А то! Мы, цыгане, все можем, — прихвастнул Сашка. — И коня объездить, и бабу потешить!
Посмеялись.
— Ох, так бы всю жизнь с тобой провела.
— На кладбище что ль?
Опять посмеялись.
— Зачем же на кладбище-то? Дома, на пуховой перине, — ответила Марго.
И тут Сашке стало не до смеха:
— Что ты имеешь в виду? На что намекаешь?
— На то, что хватит по чуланам да по склепам маяться. А, Сашка? Может, съедемся? Чтобы дом, чтобы семья, чтобы детки…
— Да, на пуховой перине поудобней, конечно, — Сашка, как всегда, безошибочно выделил главное. — Но вообще-то мы вместе быть не можем.
— Как это не можем? Мы ведь сейчас уже вместе.
— Это другое.
— Другое? Какое другое? Это значит, как по ночам вот здесь шастать — это хорошо, а как если я хочу, чтоб дом, семья, детки, так он сразу: «дело другое»!
— Ничего ты не понимаешь, глупая…
— Нет-нет. Все я понимаю. Вот что я тебе скажу — мне это надоело, по ночам по кладбищу шастать. Я тоже человек, у меня тоже нервы есть!
— А больше шастать и не придется. Сегодня последняя ночь у нас с тобой, Маргоша.
— Как последняя?
— Все, сворачиваем дежурство. Мир у нас с Астаховым.
— Мир?
— Ага.
— Вот и празднуй свой мир. Милуйся тут с кем хочешь.
— Да что с тобой? Что произошло? Ты обиделась, что ли? Ну не могу я на тебе жениться, не поймут меня цыгане. Закон такой! Понимаешь — закон!
— Закон?! Вот и живи со своим законом, а я пошла.
— Я, между прочим, сегодня специально отпросился на дежурство из-за тебя. А ты бросаешь меня тут одного? На кладбище!
— Ой, что ты брешешь, специально отпросился из-за меня! Скажи, просто боишься один на кладбище сидеть!
— Да ничего я не боюсь.
— Цыган великий! Посмотрите на него. На кладбище один боится сидеть! Сиди тут один со своим законом, а я пошла.
— Ну и ладно! Подумаешь! Как будто я никогда не был на кладбище. Один.
Вот чертова баба. Сбежала! А ведь и вправду страшно стало, не по себе. Съел бутерброд, выпил пива, чуть полегчало. Да после любовных забав и разморило. Прикорнул…
И тут раздались страшные воющие звуки. Сашка спросонья схватился за фонарик. Нету его. А снаружи уже совсем темно. Только какой-то страшный силуэт колышется. И вдруг в глаза ударил слепящий свет. И вместе с ним громовое:
— Вставай, Александр, я за тобой пришла!!!
— А ты кто? — едва слышно спросил Сашка.
— Это я, Судьба твоя!
— Ты это… Рано еще. Не пожил я как следует. Ни семьи нет. Ни детей. Кажется…
— Так вот и женись на мне, — сказала Судьба. — Я тебе быстро нарожаю!
Судьба развернула в свою сторону свет (это-то и был китайский фонарь) и сняла платок.
— Маргоша!
— Тьфу, сумасшедшая. Как напугала!
— А ты трус, трус!
— Я трус?!
— Да!
— Ну, негодница, я тебе сейчас покажу, какой я трус! — азартно крикнул Сашка.
И на их спорах на какое-то время (не на кладбище будь сказано) был поставлен крест…
Одежду для этого вечера Рыч выбрал какую положено: кепка, стильные темные очки, кожаная куртка, которую обычно носят с поднятым воротом. И нож выбрал со смыслом. Тот, что Миро бросил в его пистолет, отводя пулю от Максима. Забавно получится: теперь этот нож достанет того, кого в прошлый раз спас. А заодно и прежнего своего хозяина — Миро — погубит…