— Понял. Как найду ее, мне сразу вернуться?
Баро недолго поразмыслил:
— Нет, пожалуй… Останься с ней, на всякий случай.
Такси удалось поймать сразу. Но все равно на часы было страшно смотреть. Кармелита ужасно опаздывала. На репетицию уже точно времени нету. Успеть бы на представление. Кажется, Миро говорил, что их номер последний. А хватит ли у нее сил там стоять? Может, это даже хорошо, что она будет участвовать в номере после того, как сдала кровь. Сейчас почему-то совсем не страшно. Наверно, и в клетку ко льву зашла бы, не испугалась.
…А представление шло уже вовсю. И после каждого номера все посматривали на Миро: ну как, приехала ли Кармелита? Миро только отворачивался. И все понимали — нет, не приехала.
Люцита специально у него перед глазами крутилась, всем собранным актерским видом показывая: кому ты доверился, дурачок, она ж тебя уже который раз подводит! А я человек надежный, девушка верная…
И Рыч был на месте. Но Баро звонить не торопился. Решил чуток подождать, посмотреть, что да как дальше будет…
Игорь тоже был тут, но он не Кармелиту выискивал…
Максим приходил в себя медленно. Но внутреннее состояние у него было такое волшебно-сладкое, что и просыпаться не хотелось. Казалось, что где-то рядом Кармелита. Да не где-то, а везде… Посмотрит на соседнюю кровать, а она там сидит, улыбается. Посмотрит в окно — она за стеклом ему рукой машет. Но потолок глянет — а там как будто ее портрет маслом написан…
Хлопнула дверь, кто-то вошел. Максим медленно повернул голову. И, еще поворачивая ее, произнес:
— Кармелита…
— Нет, молодой человек. Это не Кармелита, а ваш врач.
— Что со мной случилось? — едва слышно спросил Максим.
— Вы потеряли много крови.
— На меня напали?
— Увы… Но вы не волнуйтесь, мы сделали вам переливание. Так что теперь все будет в порядке.
— Спасибо!
— Спасибо будете говорить не мне, а девушке, кровь которой вам перелили.
Максим оживился, хотел даже привстать, но врач не позволил. «Девушка? Значит, не показалось? Неужели это была Кармелита?»
— Доктор!
— Да?
— А как ее звали?
— Не знаю. Она не захотела назвать свое имя. И паспорта у нее с собой не было. А переливание нужно было начинать немедленно.
— Как она выглядела?
— Замечательно выглядела. Красивая. Темненькая такая. И одета… В общем, настоящая цыганка…
Максим откинулся на подушку и заулыбался во всю ширь лица.
Нет, не показалось. Это действительно была она. Вот почему ему так хорошо. В нем теперь течет ее кровь. Кажется, в Библии что-то на эту тему сказано. Как же там? Нет, голова кружится — не вспомнить.
Максим заснул.
Ну, наконец-то Кармелита приехала! Только… почему она такая бледная, круги под глазами? Наверно, плохо спала, волновалась. Нелегко в этот номер встать сразу. Ничего, все будет хорошо. Он верит в себя, как никогда. В этом номере главное — любовь и доверие. А он любит ее и верит в нее…
— Кармелита, а все уже говорили, что ты не придешь!
— Ну как же я могла не прийти. Я же обещала тебе.
И все же, почему она выглядит такой уставшей?
— Кармелита, у тебя что-то случилось? Ты какая-то… расстроенная…
— Нет, просто немного волнуюсь. Атак — все хорошо.
— Не бойся, все будет в порядке. Положись на меня. Репетировать уже некогда. Запомни несколько простых правил. Когда будешь стоять у щита, смотри прямо на меня и не двигайся. Поняла?
— Да… Сейчас я только немножко отдышусь…
— Кармелита, все-таки что-то с тобой не то… Бледная такая…
— Страшная?
— Нет, что ты! Красивая. Но… если тебе плохо, мы можем отменить наш номер…
— Не надо! Мне уже лучше.
Кармелита улыбнулась, стараясь казаться веселой.
— Как говорит мой отец, если цыган дал слово, он его сдержит. Правда?
— Правда. Слушай дальше, как вести себя у щита. Когда я начну метать ножи — не смотри на них.
— Почему?
— Можешь испугаться и дернуться в сторону.
— Да, хорошо. Буду смотреть только на тебя.
— Правильно. И лучше всего, если ты будешь смотреть на мой лоб, — Миро показал точку. — Вот сюда, где «третий глаз».
— Договорились. Хотя два первых твоих глаза мне больше нравятся.
Миро смутился. И тут же взял себя в руки:
— В глаза смотреть не надо… тогда я не смогу бросить нож…
— Хорошо, Миро. Я все сделаю как надо.
— Скажешь, когда будешь готова.
— Я уже готова!
Увидев, что Миро и Кармелита идут к щиту, Розаура затянула песню, с которой всегда начинался этот номер.
Глава 26
Следователь Андрей Александрович Бочарников едва дождался момента, когда Максиму станет лучше. После чего, напутствуемый пожеланиями врачей: «Сильно не беспокоить, не нервировать и не возбуждать…», вошел в палату.
Улыбнулся лучезарно:
— Здравствуйте. Я — следователь, Бочарников Андрей Александрович.
— А я Максим, — парень слабо улыбнулся. — Извините, руку протянуть не могу…
— Это не страшно. Это успеется. А я вас помню, вы, кажется, приходили в управление по делу цыганки Рубины Задорожной.
— Да, так… — уклончиво ответил Максим.
— Действительно, бог с ним, — дело прошедшее. А новое дело у нас посерьезней. Итак! Судя по ранению, на вас напали спереди?
— Да.
— Значит, вы должны были видеть лицо нападавшего?
— Должен был… Но не видел.
— Если человек ударил вас ножом, его лицо должно было находиться в полуметре от вас. И вы его не разглядели?
— Я хорошо разглядел только нож. Особенно тот, которым ладонь исполосовал.
— Нет-нет, спасибо. О нем можете не рассказывать. Благодаря вам этот нож остался на месте преступления. А как же преступник? Ведь он же находился в полуметре от вас?
— Дорогой Андрей Александрович. Вы, наверно, там, возле гостиницы, редко ходите. Там лампа в фонаре часто перегорает. И потому такая темень, что себя в зеркале не узнаешь… А вы хотите, чтобы я во время борьбы разглядел совершенно незнакомого мне человека…
— Незнакомого ли?
— Вы о чем?
— Да так, ни о чем… Пойду я. Врачи просили долго вас не задерживать. Выздоравливайте!
— Спасибо.
«Кого-то выгораживает, — подумал следователь. — Но зачем? Значит, речь идет о близком человеке».
«Он все понял, — подумал Максим. Да и бог с ним… В конце концов, я пострадавший, а не преступник…»
Бочарников не торопился уезжать из больницы. Где-то тут же должен находиться старик, приятель Максима, который нашел его и вызвал «скорую». Как его там? А, Пал Палыч…
Попросил главврача освободить на полчаса один из кабинетов.
— Здравствуйте. Следователь Бочарников, Андрей Александрович.
— А я Пал Палыч.
— Пал Палыч? «Следствие ведут знатоки». Пал Палыч Знаменский. Ну, вы, как знаменитый «знаток», просто обязаны помочь и моему следствию.
— Хм, — то ли хмыкнул, то ли улыбнулся старик. — Я уж постараюсь.
— Ладно. Давайте во всех деталях. С самого начала. Что вы увидели?
— Максима. Лежит он, а под ним кровь… я сразу «скорую» вызвал, в милицию позвонил.
— Все это хорошо было видно?
— Какое там хорошо. У нас там фонарь вечно перегорает. Темень — страшная. Я, признаться, сначала об Макса споткнулся, не заметил его, чуть сам не упал.
— А кого-нибудь рядом с ним заметить успели?
— Нет. Когда я подошел, один Максим лежал.
— Вы кого-нибудь подозреваете?
— Хм, тут подумать надо. Дело серьезное — подозревать кого-то. Даже не знаю… Его цыган какой-то разыскивал.
— Как он выглядел?
— Да никак… Молодой парень, симпатичный такой…
— Вот, уже что-то. А опознать этого цыгана сможете?
— Не знаю, не уверен. Мельком видел. И потом — он уехал. Я проследил за ним — так, на всякий случай. А то знаете, цыгане — народ горячий… Чуть что — сразу за ножичек хватаются.
— Да… Цыган без ножа — вроде как и не цыган… Скажите, Пал Палыч, а Максим вообще человек откровенный или скрытный?
— Что вы! Откровенный! Душа-парень!
— А вот мне так не показалось. Я же только что от него, и у меня сложилось впечатление, что он что-то скрывает. Мне кажется, несмотря на темень, он знает, кто на него напал, но по каким-то причинам покрывает этого человека.
— Да нет, ну… Я даже не знаю, что сказать на это.
— А вы найдите, что сказать. Причем не мне, а Максиму. Будет он молчать, дело так и закроем. Но с его стороны это глупо. Если есть человек, который хотел убить Максима, — он постарается довести дело до конца! И в следующий раз ему, может быть, повезет больше.
Молодые любят болеть. У них вся жизнь впереди. А старикам лежать невмоготу. Рубина — еще совсем слабая — поднялась с кровати и пошла бродить по дому Зарецкого. Ого-го-го. Конечно, Зарецкому вдвоем с Кармелитой не справиться с таким хозяйством. Тут и с Грушей еле управишься.
В гостиной, кстати, наткнулась на Грушу, протирающую пыль.
— Рубина? Зачем ты поднялась?
— Ничего. Мне уже лучше. Еще успею в могиле належаться.
— Тьфу на тебя! Как ты можешь так говорить!
— Про себя можно. Ты лучше расскажи, как вы здесь жили все эти годы?
— Невесело. Баро так и не отошел после смерти Рады.
— Да, он сильно любил мою дочь… Не нашел, значит, другую женщину? Такой видный мужчина, а заживо себя похоронил. Неужели никого не было?
— Многие пытались. Столько красавиц за ним вилось. Мог бы он счастья поискать, да не захотел. После смерти Рады все его счастье в дочери.
— Трудно было ему найти себе новую жену. Наверняка Рамир каждую женщину сравнивал с Радой… А ведь восемнадцать лет прошло…
И обе женщины грустно замолчали.
С набережной Игорь буквально летел в свою конторку с хорошей новостью.
— Как там? — бросилась к нему Тамара.
— Все под контролем. Цыгане начали выступление на набережной. И я там был.