18 октября.
Бесполезно ложиться спать. Я сижу и читаю, чтобы отвлечься от мыслей о… обо всем этом, и подремываю, когда могу, сидя на стуле. Я нахожусь в состоянии отрешенности и полусна, из-за того, что уже долго не сплю, и малейший шум доводит мои обнаженные нервы до белого каления. Не могу понять, что происходит с собаками. Они беспрерывно скулят, отказываются принимать у меня пищу, худеют, а глаза их приобретают дикое выражение. Они больше не приносят мне успокоения. Иногда кажется, что они взбесились, когда начинают хватать что-то невидимое в воздухе.
Я хочу одиночества. Мысль о том, что я увижу кого-нибудь, вызывает у меня содрогание, а сердце начинает бешено колотиться. Я знаю, это глупо, но меня страшит возвращение рабочего и его надоедливой жены, поэтому я им написал, что их отпуск продляется, и приложил к письму чек на порядочную сумму, чтобы они не испытывали финансовых затруднений.
19 октября, 11 часов вечера.
Спасибо небу за то, что оно послало мне интересную информацию для размышления. Сегодня утром семечко взошло и над землей появился росток. Я не ожидал, что лиана будет расти так быстро. Она немного красновато-зеленого цвета, как стебель свекловицы.
От недостатка сна я становлюсь все глупее. Утром я опрокинул горшок с очень ценным кактусом и наступил на него. К тому же весь день я ходил с ощущением какой-то боли в ногах, постоянно спрашивая себя, что такое могло с ними произойти. И только вечером, когда я снял ботинки, обнаружил, что надел их не на ту ногу. Кажется, будто надо всем здесь сгущается какая-то тьма. Боюсь, что собаки умрут. Сегодня я лягу спать. Я обязательно должен немного поспать, и плевать на все, что бы ни случилось.
20 октября, 2 часа ночи.
Боже, я этого не перенесу. Оно явилось опять в полвторого, и с новыми деталями. Я бы сходил на прием к невропатологу, если бы не одно препятствие. Он может передать меня какому-нибудь психоаналитику, а эти ребята умеют чертовски ловко выведывать самые сокровенные чужие тайны.
Когда я лег, то оставил свет включенным. Заснул я довольно спокойно, но через некоторое время был разбужен прикосновением холодной руки, очутившейся между моей шеей и подушкой, и тошнотворный запах разлагающейся плоти ударил мне в нос. Рядом со мной лежала Фрэнсис и обнимала меня своей холодной влажной рукой. На ее голубовато-коричневом лице застыл безжизненный взгляд. Резким движением руки я оттолкнул от себя это лицо. Кожа была влажной и холодной на ощупь, она легко поддалась давлению. Было такое ощущение, будто я пнул мешок с водой. Потом голова стала сморщиваться и твердеть до тех пор, пока не стала походить на семечко лианы; а все тело на моих глазах медленно превращалось в груду перепутанных красновато-зеленых растительных усиков. Внезапно все это исчезло. Я никогда больше не лягу спать и не буду записывать все эти галлюцинации. Я не должен уделять им много внимания.
Того же дня, 11 часов вечера.
Сегодня утром я зашел в оранжерею и обнаружил, что растение, которое вчера было совсем маленьким, достигло высоты в двадцать дюймов. У него появилось три пары толстых листьев в диаметре с чайный поднос. Растение пускает побеги всюду, где только это возможно. Я буду измерять его дважды в день и отмечать темпы роста.
24 октября, полдень.
Должно быть, в намеках Арманда что-то есть. Мне не нравится, как ведет себя лиана. Она, как всепоглощающий монстр, расползается на пол-оранжереи. Сегодня утром, войдя туда, я обнаружил, что некоторые из моих ценнейших растений перевернуты и многие из горшков — разбиты. Сначала я предположил, что случайно запер в оранжерее на ночь бездомную кошку, но более тщательный осмотр показал, что причиной разгрома стала лиана. Она обвила растения, стащила их на землю и держала свои жертвы крепкими, как проволока, усиками. Я попытался освободить растения, не причиняя вреда лиане, но ее хватка была слишком крепкой, и мне пришлось обрезать побеги. Когда я делал это, растение дрожало от кончика до корней, а обрубленные ветви испускали густую жидкость, темную, как свернувшаяся кровь, и такое зловоние, что меня чуть не вытошнило. Мне пришлось выйти на несколько минут, чтобы глотнуть свежего воздуха. После этого я убрал из оранжереи все растения, какие только мог, чтобы лиана имела достаточно места для роста.
Боюсь, что моя старая бедная Трикси, терьер, долго не протянет. Она очень слаба. Когда я подхожу к ней, она вся сжимается, взгляд ее свирепеет и она кусается.
29 октября.
Лиана, этот отвратительный клубок, расползлась по всему полу оранжереи и сейчас движется вверх. Она почти полностью почернела, за исключением более тонких усиков и прожилок густого каштанового цвета. К тому же она выпустила почки. Как жаль, что я не могу решиться избавиться от нее.
31 октября.
Распустились первые цветы. Они белые и огромные, размером с тарелку, с черной серединой, которая смотрит на вас глазами мертвеца.
2 ноября, 2 часа дня.
Когда сегодня утром я зашел в оранжерею, чтобы полить лиану, какой-то шелест пробежал по всему растению, и громадные белые цветы-лица (а сейчас их были целые дюжины) уставились на меня своими сердитыми черными глазами. Я пробрался сквозь спутанные растительные сети к корням и только было нагнулся, чтобы их полить, как холодные щупальца защекотали мою шею и стали ее обвивать. В этом прикосновении было что-то настолько отвратительное, что я угрожающе замахнулся и сломал стебель одного из цветков.
Не знаю, можно ли заставить кого-либо поверить в то, что растение способно приходить в ярость. Нет сомнения в том, что лиана разозлилась. По ней пробежала дрожь негодования. Она затряслась и зашумела так, как будто надвигалась буря. Растение сжалось вокруг меня, будто желая поймать в свои сети, а белые цветы сердито уставились на меня взглядом, полным злобной ненависти. В тот момент я курил, что я делаю в оранжерее довольно часто, так как табачный дым убивает некоторых паразитов. Из клубка усиков вырвался толстый отросток, обвился вокруг моей трубки и вырвал ее изо рта с такой силой, что один из моих зубов зашатался.
Я выронил ведро из рук и отскочил к двери, а плети рассерженного растения хлестали меня, пытаясь сбить с ног и попадая по лицу. Я слышал, как трещали у меня под ногами толстые, как веревки, стебли, когда я наступал на них. Отвратительный запах выделяющегося сока стал просто невыносимым. Я подумал, что достану бензина и сожгу растение.
Того же дня, 11 часов вечера.
Я узник в своем собственном доме. Сегодня во время послеобеденного чая меня привлек звук разбитого стекла. Когда я вышел посмотреть, что происходит, то увидел, что лиана крушит стекла оранжереи ведром, которое я в панике оставил там. Я побежал за досками, молотком и гвоздями, чтобы заделать отверстие, но, когда я принялся за работу, растение начало хлестать меня по рукам и лицу, и мне пришлось отступить. А очень скоро оно разрасталось уже в саду.
А потом я услышал вой собак. Лиана держала их и душила своими усиками. Я попытался освободить собак, но они встретили меня как врага и тем самым помогли смертоносному растению довершить дело, а руки мои в итоге были жестоко покусаны. Убив собак, растение, выказав почти человеческий рассудок и почти дьявольскую злобу, обратило свое внимание на меня. Я вырвался из его сетей и заперся в доме. Сейчас я жалею, что был настолько глуп, что позволил рабочему продлить отпуск. Как бы я хотел, чтобы он был сейчас здесь! Я не смогу бороться с этой штукой в одиночку.
3 ноября, 3 часа ночи.
Я только что поднялся наверх и заперся в спальне. Когда я читал у себя в кабинете, мое внимание привлек легкий стук в окно, и я услышал своеобразный тихий скрипучий голос, напоминающий звук, который возникает, если провести мокрым пальцем по стеклу. Я отложил в сторону книгу (я не помню ее названия, и едва ли способен вспомнить хотя бы слово из нее), подошел к окну, поднял шторы и выглянул наружу. В ответ через стекло на меня уставился батальон злобных цветочных лиц. Потом я увидел, как что-то зависло в воздухе, готовое к броску, и в окно с грохотом влетело полкирпича. Лиана стала вползать внутрь.
Она преследует меня. Я уже могу слышать ее шорох за дверью. Крошечные щупальца, похожие на тонких черных змей, вползают из-под двери…
Еще секунду назад я бросался к двери и топтал эту струйку черных ползучих усиков, каждый из которых способен умертвить два десятка жуков. Но новые щупальца заняли их место и сейчас они ползут ко мне. Они лезут и в окно. Я слышу, как они стучат в окно и пищат. Они выползают из камина. Я чувствую холодные щупальца на шее. Какая вонь!
Они ползут вперед… обвивают меня со всех сторон, эти сети смерти… обвивают мою шею…
(Здесь дневник обрывается. Далее следует записка Арманда).
Когда я возвратился в Англию из Брюсселя, где провел несколько дней, пока не закончилась конференция, я незамедлительно отправился к Трезбонду. Я немного беспокоился за него. В последний раз, когда я его видел, он показался мне странным.
Я приехал к нему ранним утром третьего ноября, сойдя с ночного почтового поезда. Я был уверен, что Трезбонд примет меня даже в такую рань, потому что казалось, что он вообще никогда не ложится спать. Подойдя к дому, я увидел, что в спальне горит свет, но ответа на мой неоднократный стук не последовало. Я обошел дом сзади. Над далекими холмами забрезжил первый луч света, и я, к своему удивлению, обнаружил, что одна из оранжерей полностью разгромлена. Французское окно в кабинете было также разбито. Я споткнулся обо что-то мягкое и тяжелое. Это была одна из собак Трезбонда, лежавшая, мертвая, на боку. Язык у нее вывалился, глаза застыли, конечности были изогнуты в агонии, сопровождавшей смерть. Дальше я заметил и другую собаку, лежавшую в той же позе.
В дом я попал через окно кабинета и, дойдя до лестницы, окликнул Трезбонда. Я знал, что его жена и слуги уехали, потому что он писал мне об этом в своем письме, в котором он также обещал зайти ко мне за семечком лианы. В ответ на мой оклик раздался ужасный вопль. Это был голос Трезбонда. Он кричал: «Уберите это от меня, уберите это!»