– СЕРЖАНТУ?
– Именно. – Капрал вздохнул с облегчением. – Назови свое имя, солдат.
– Э…
– На самом деле ты не обязан его называть. Ведь это… как его…
– КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН?
– …Именно… Люди вступают сюда… чтобы… это… когда с твоим сознанием… ну, понимаешь… всякие штуки, что с тобой происходили… их раз – и нету…
– ЧТОБЫ ЗАБЫТЬ?
– Именно. Меня зовут… – Снова пустое выражение лица. – Погоди минутку, ладно?
Он посмотрел на рукав.
– Капрал… – неуверенно произнес он.
Потом ему в голову пришла свежая идея, он расстегнул ворот камзола, вывернул шею и, прищурившись, посмотрел на ярлык.
– Капрал… «М»? Такое может быть?
– СОМНЕВАЮСЬ.
– Капрал… Только Ручная Стирка?
– ВЕРОЯТНО, НЕТ.
– Капрал… Хлопок?
– ВОТ ЭТО ВОЗМОЖНО.
– Отлично. Добро пожаловать в… этот…
– КЛАТЧСКИЙ ИНОСТРАННЫЙ ЛЕГИОН…
– Точно. Жалованье – три доллара в неделю плюс весь песок, который ты сможешь съесть. Надеюсь, песок тебе нравится?
– ПОХОЖЕ, О ПЕСКЕ ТЫ НЕ ЗАБЫВАЕШЬ.
– Поверь мне, о нем ты тоже не сможешь забыть, – с горечью произнес капрал.
– Я НИКОГДА НИЧЕГО НЕ ЗАБЫВАЮ.
– Как, ты сказал, тебя зовут?
Незнакомец промолчал.
– Это и неважно, – наконец промолвил капрал Хлопок. – В…
– В КЛАТЧСКОМ ИНОСТРАННОМ ЛЕГИОНЕ?
– …Именно там… мы даем тебе новое имя. И ты все начинаешь заново.
Он позвал другого солдата:
– Легионер?..
– Легионер… э… у… э… Размер Номер 15, сэр.
– Точно. Забирай этого… человека и выдай ему… – Он раздраженно защелкал пальцами. – …Ну, ты знаешь… такую штуку… одежду, все ее носят… песочного цвета…
– ОБМУНДИРОВАНИЕ?
Капрал заморгал. По какой-то совершенно необъяснимой причине в плавящемся, булькающем месиве, в которое превратился его разум, постоянно всплывало слово «кость».
– Точно, – кивнул он. – Э… Надеюсь, ты – настоящий мужик, легионер, потому что срок службы у нас – двадцать лет.
– ЗВУЧИТ МНОГООБЕЩАЮЩЕ.
– Полагаю, закон не запрещает мне посещать заведения, где торгуют спиртным? – спросила Сьюзен, когда на горизонте опять появился Анк-Морпорк.
– ПИСК.
Они снова летели над городом. По улицам и площадям сновали крошечные фигурки людей. «Ха! – подумала Сьюзен. – Они и не догадываются, что я здесь, над ними». Внезапно она почувствовала свое превосходство. Люди внизу могли мыслить только на земном уровне, о земных делах. Она словно бы смотрела на муравьев.
Она всегда знала, что не похожа на других. Более тонко чувствовала мир, тогда как большинство людей идут по жизни, закрыв глаза и установив мыслительный процесс на режим «медленное кипение». Как приятно чувствовать себя не похожей на других… Это чувство окутывало ее теплым плащом.
Бинки опустилась на грязную, скользкую набережную. Вокруг деревянных свай хлюпала река.
Сьюзен соскользнула с лошади, взяла косу и вошла в «Залатанный Барабан».
Внутри бесчинствовала толпа. Посетители «Барабана» придерживались демократического подхода к агрессивности. Это означало, что никто не должен уйти обиженным. Трио музыкантов играло препаршиво и потому являлось хорошей целью, но все равно то и дело в зале возникали яростные стычки – в основном из-за того, что кое-кто был поражен направленными неверной рукой метательными снарядами, кое-кто не дрался с самого утра, а кое-кто просто пытался добраться до двери.
Сьюзен без труда отыскала Диона. Паренек стоял на сцене с выражением ужаса на лице. За его спиной высился тролль, из-за спины которого выглядывала гномья голова.
Она посмотрела на песочные часы. Осталось всего несколько секунд…
Дион был довольно привлекательным молодым человеком – если, конечно, вам нравятся кудрявые темноволосые юноши. А еще он смахивал на эльфа.
И она его знала.
Она испытывала жалость к Вольфу, но тот, по крайней мере, погиб в честном (или нечестном) бою. А Дион стоял на обычной сцене. Не самое подходящее место, чтобы встретить Смерть.
«Я стою с косой и песочными часами в руках и жду, когда кто-то умрет. Он немного старше меня, и… Нет, я не должна вмешиваться. Как глупо. Я уверена, что видела его… раньше…»
В «Барабане» обычно не убивали музыкантов. Посетители бросали топоры и пускали стрелы из арбалетов, но делали это с открытой душой, исключительно смеха ради. Специально никто не целился – даже тот, кто еще мог сфокусироваться на мушке. Ведь куда веселее смотреть, как твоя цель пытается увернуться.
Огромный рыжебородый детина улыбнулся Лаве и вытащил из нагрудного патронташа небольшой метательный топор. В троллей можно сколько угодно бросать топоры – все равно отскакивают.
Но Сьюзен поняла, что случится. Топор отскочит от тролля и убьет Диона. На самом деле ничьей вины тут не будет. Скажем, в том же море случаются куда большие неприятности. И в Анк-Морпорке они тоже случаются, только куда чаще.
Он ведь не хотел его убивать. Как глупо. И нечестно. Кто-то должен вмешаться…
Она протянула руку, собираясь перехватить топор.
– ПИСК!
– Заткнись!
Уау-у-у-ум.
Дион застыл в позе дискобола, а звучный аккорд заполнил собой шумный зал.
Гитара звенела, как железная балка, которую в полночь уронили на пол в библиотечном зале.
Из дальних углов возвращалось эхо, обогащенное дополнительными гармониками.
То был водопад звука, похожий на разрыв выпущенной в Ночь Всех Пустых ракеты, каждая падающая искра которой взрывается снова…
Пальцы юноши тронули струны, прозвучали еще три аккорда. Метатель топора опустил руку.
Это была музыка, которая не только сбежала, но ограбила по пути банк. Это была музыка с засученными рукавами и расстегнутым воротником, она улыбалась, поднимала приветственно шляпу и крала у вас бумажник.
Это была музыка, которая проникает сразу в ноги, не нанося визита господину Мозгу.
Тролль поднял молотки, тупо посмотрел на камни и начал отбивать ритм. Гном сделал глубокий вдох и извлек из трубы глубокий трепещущий звук.
Люди застучали ладонями по столам. Орангутан окаменел с восторженной улыбкой, словно банан застрял у него поперек рта.
Сьюзен посмотрела на часы, от которых зависела жизнь юноши.
В верхней колбе совсем не осталось песка, но там мерцало что-то синее.
Сьюзен почувствовала, как острые когтистые лапки пробежали по ее спине и вцепились в плечо.
Смерть Крыс тоже взглянул на часы.
– ПИСК, – сказал он очень тихо.
Сьюзен еще не вполне овладела языком крыс, но тем не менее поняла, что это был крысиный вариант «ого».
Пальцы юноши танцевали по струнам, но рождающийся звук не имел ничего общего с тем, как звучит лютня или арфа. Гитара визжала, будто ангел, который вдруг понял, почему он оказался не на той стороне. На струнах плясали искры.
Дион стоял с закрытыми глазами и прижимал к себе гитару, как солдат, исполнивший команду «на грудь!». Было непонятно, кто на ком играет.
Но музыка по-прежнему заливала зал.
На библиотекаре вся шерсть встала дыбом, и на конце каждого волоска сверкала яркая искорка.
Музыка заставляла пинать стены и подниматься в небо по огненным ступеням. Заставляла вывернуть на максимум все ручки, щелкнуть всеми выключателями, вставить пальцы в розетку вселенной и посмотреть, что будет дальше. Она заставляла выкрасить стены спальни в черный цвет и развесить на них плакаты.
Ритмичный гул музыки проходил сквозь дрожащее тело библиотекаря и заземлялся.
Волшебники, сидевшие в углу, наблюдали за происходящим с широко раскрытыми ртами.
А ритм шагал по залу от тела к телу, пощелкивая пальцами и презрительно скривив губы.
Живая музыка. Музыка, в которой слышится глас Рока, необузданная и дикая…
Наконец-то свободна! Она прыгала из головы в голову, влезала в уши и проникала в мозжечок. Некоторые люди были более восприимчивы к ней… ближе к ритму…
Прошел час.
Библиотекарь, опираясь на костяшки пальцев, трусил сквозь утренний мелкий дождик, а голова его по-прежнему разрывалась от музыки.
Он добежал до лужаек Незримого Университета и направился в Главный зал, размахивая над головой руками и с трудом сохраняя равновесие.
А потом он замер.
Лунный свет, проникавший в зал сквозь огромные окна, освещал то, что аркканцлер всегда называл «нашим могучим óрганом» – к величайшему смущению остальных профессоров.
Несколько ярусов труб занимали всю стену. В полумраке они выглядели как колонны, а еще напоминали сталагмиты, выросшие в какой-то чудовищно древней пещере. Пульт органиста с тремя гигантскими клавиатурами и сотнями кнопок для специальных звуковых эффектов почти терялся среди всего этого величия.
Орган использовали нечасто, только во время важных городских событий или Волшебных вечерин[10].
Однако библиотекарь, ответственный за качание органных мехов, считал, что инструмент способен на большее.
Взрослый орангутан весьма смахивает на дружелюбную кучу старых ковриков, но вместе с тем он обладает силой, которая легко заставит человека той же весовой категории наесться такими ковриками до отвала. Заметив, что рычаг раскалился чуть ли не докрасна, а воздушные резервуары начали попукивать и посвистывать через отверстия для заклепок, библиотекарь перестал качать мехи и одним движением перелетел в кресло органиста.
Все сооружение тихонько гудело от огромного, едва сдерживаемого давления.
Библиотекарь сцепил пальцы и хрустнул костяшками, что прозвучало достаточно впечатляюще, особенно если учесть количество суставов на пальцах орангутана.
Он поднял руки.
Замер.
Опустил руки и до отказа выдвинул регистры «Гласа Человеческого», «Гласа Божьего» и «Гласа Дьявольского».
Стон органа стал более настойчивым.
Он поднял руки.
Замер.
Опустил руки и до отказа выдвинул все остальные регистры, включая двенадцать ручек, помеченных вопросительны