– Остановись девонька! Одумайся! Что ты с собой делаешь?!
Но вместо этого, собравшись с силами, то и дело покашливая, она ответила тихим, дрожащим голосом.
– Ты же знаешь, я насильно никого не держу. Ты свободна и в праве поступать как тебе заблагорассудится. Однако не устану повторять, что не такой судьбы я для тебя желала, не такой.
– Ах мадам! Как вы можете знать, какая судьба мне угодна? Останься я дома в деревне – вот бы судьба была б у меня… Ха-ха-ха! – засмеялась Катя, по театральному запрокинув голову, а затем резко избавившись от улыбки продолжила.
– Не выгнал бы меня купец из своего дома, где я служила верой и правдой – другой бы судьба моя была. Ну а если в тот злополучный день вы не подобрали бы меня в сыром тёмном переулке – даже страшно представить, что могло статься со мною? Ваше участие в моей судьбе неоценимо! Одновременно и спасти, и погубить – это, знаете ли, надо уметь. И всё же поверьте, я благодарна вам за всё. Ещё хочу сказать, что этот разговор мне крайне неприятен, но, к сожалению, неизбежен, так как выбор мной давно уж сделан и отказываться от него я не намерена!
Весь разговор, неотрывно глядя в красивые наглые глаза Кати, Лулу думала о том – куда подевалась, провалилась, испарилась та добрая, умненькая девонька, которую она не так уж давно подобрала на улице? И почему, прилагая огромные усилия ей так и не удалось убедить красавицу, сидящую перед ней, в ошибочном выборе пути, ведущему её якобы к счастью? Почему? Почему? По-че-му–у? – кричала её душа, желая найти ответ на этот мучительный вопрос.
Не имея друг к другу каких-либо претензий их разговор закончился мирным расторжением договора о сотрудничестве и таким образом, «спектакль» был окончен.
Как ни странно, но этот разговор действительно оставил в душе у Кати не приятный осадок, от чего ей захотелось как можно скорее покинуть ставшую ненавистной гостиницу. Уж давно ей были предоставлены на выбор несколько великолепных квартир. Дело оставалось за малым – собрать вещи и переехать в наиболее понравившуюся, тем более что преград для переезда не существовало. Но какая-то непонятная сила удерживала Катю от этого шага, призывая к терпению, обещая, что вскоре, именно в этих стенах произойдёт нечто очень важное для неё…
Глава XI
Забыть, забыть всё, как жила и кем была, забыть окончательно и более не предаваться воспоминаниям, отравляющим душу, пыталась Катя с тех пор, как совершила сделку с чёрным ангелом. И отчасти ей это удалось. Только иногда, как правило в канун очередного церковного праздника ей снились родные любимые люди из той, из прошлой жизни. Их лица были не разборчивы, но знакомые голоса на перебой уговаривали её то ли проснуться, то ли вернуться… После каждой такой мучительной ночи, встав с постели Катя окатывала себя с головы до ног холодной водой из кувшина, при этом убедительно повторяя.
– Забыла, забыла, ты всё давно забыла.
Эта процедура приносила ей необыкновенное облегчение, избавляя от тревожных снов прошедшей ночи. И всё же, некий страх не покидал Катю. Напоминая о себе, он нарушал её покой, вызывая панику. Поглощённая грёзами о будущей счастливой жизни, Катя боялась, что её планам могут помешать именно те люди, которые знали её много раньше. Увы, её опасения были не напрасны, так как уже более двух лет, усердно молясь и предпринимая немалые усилия, родные и любящие люди, продолжали жить надеждой о скорой с ней встречей.
-–
Об исчезновении Кати из дома Пашковых, её семья узнала лишь спустя без малого полгода. По началу осень, горячая деревенская пора, а после затянувшаяся снежная зима с метелями и гигантскими сугробами, не давали возможности ни отцу, ни брату приехать в город. Помня слово, данное купцом Матвеем Егорычем, семья Востряковых скучая по Катеньке была уверена в её полном здравии и благополучии.
Как только стаяли снега и подсохла дорога, Степан немедля помчался в город. На удивление всего семейства, смертельно уставшим он вернулся домой под утро следующего дня. Не решаясь войти в избу, он долго сидел в сенях, куда с первым криком петуха вошла Нюра. Наткнувшись в потёмках на мужа, она вскрикнула.
Не реагируя, Степан продолжал сидеть с закрытыми глазами опершись спиной о стену.
– Степан! Стёпушка! Что с тобой родной мой? Аль с Катенькой что худое приключилось? – закричала Нюра, упав на колени подле мужа. Сжав его руки, она терпеливо ждала, когда он заговорит. Время шло, но Степан продолжал молчать. Тогда не вытерпев, Нюра умоляюще вопросила.
– Степан, пожалей ты меня, не томи, скажи хоть что-нибудь!
Через мгновение увидев грустные глаза мужа она поняла, что суждено ей услышать не добрые вести. И тут Степан как завороженный стал говорить, говорить без умолку, боясь упустить мельчайшие подробности всего произошедшего с ним в городе. Никогда ещё Нюра не видела мужа в таком потрясении.
– Меня, меня-а-а-а, кто этого самого купца от верной гибели спас, в энтот раз даже на порог не пустили и двери передо мной не отперли. Лакей всё в щелку орал, что б я уходил, что мол хозяев нету, а где наша Катюша ему и вовсе не ведано. Мне б дверь рвануть посильнее, да этого лакея-дуралея за грудки схватить, потрясти б его хорошенько, да и вытрясти из него правду. Видно было что врёт шельмец, врёт неумело, а двери не отпирает от страха. Да силы мои куда-то вдруг подевались, ноги подкосились, голова кругом пошла и сел я на ступеньки у самой двери, и сидел так долго-долго, пока не пришёл в себя, увидав мальчонку, выбегавшего с заднего двора. Ванечка это был, мальчонка-бегунок на посылках у хозяев, Катюша его мне показывала. Мальчонка смышлёный, шустрый такой, на нашего младшенького похож. За эту схожесть Катюша его ватрушками да сладостями разными угощать любила. Так догнал я его, схватил за рукав, а он, узнав меня испугался чего-то и давай со всей силой вырываться. Я его и спросить то ничего не успел, он сам вдруг как закричит, мол отпустите меня, мол не ведано мне, где ваша Катя, не знаю я ничего! Проговорился малец, по глазам было видно, что всё ему ведано. Отвёл я его в сторонку и пообещал копеечку, ежели расскажет где Катя. За копейку не согласился, паршивец, а за две сказал, что, Катя ещё осенью пропала, опосля большого шумного скандала. И что хозяева об энтом всей прислуге наказали строго-настрого молчать, а более любопытным и дотошным отвечать, что мол девушка заскучала по родным и вернулась в свою деревню. Вот поэтому то завидев меня Ванечка и испугался, понял он, что нету Кати у нас дома.
Потом гляжу, а у мальчонки то на глазах слёзы выступили, так и полились ручьём. Сопли локтем вытирает и протягивая мне мои две копейки лопочет.
– Возьмите дяденька обратно ваши деньги, только не выдавайте меня хозяйке, прогонит она меня. Место это уж больно доходное, а мне мамке дюже помочь охота. Семья у нас большая, а из мужиков тока я, да дед старый.
Пообещал я ему что не выдам, да и отпустил с Богом. Сам опосля ещё долго ходил вокруг купеческого дома, да всё без толку. Не знал я что мне дальше то делать. Сел на телегу и поехал домой.
Выслушав мужа, Нюра разрыдалась у него на груди, а когда успокоилась, то тотчас оделась и пешком отправилась в церковь.
-–
Заметив странную бледность на лице главного конюха и не свойственную ему заторможенность, барин вызвал Степана на разговор и узнав о пропаже дочери разрешил отлучиться в город на неопределённый срок. Но наказал добротой его не злоупотреблять и попусту в городе не прохлаждаться. А что б дорога побыстрее вышла, дал ему свою бричку.
Провожая Степана, со слезами на глазах жена просила его найти Катеньку и привезти домой.
– Пожила в городе, и будет. Чувствует моё сердце добром это не кончится, ежели сейчас её не возвернуть. Да и свадьба по осени у старшего ейного брата. Ведь первенца женим Стёпушка, праздник то какой! Так уж должно быть всё семейство в сборе, а как иначе то. Полный сил и уверенности Степан отправился в дорогу, пообещав жене непременно вернуться вместе с дочерью.
Глава XII
– А ну, а ну отвяжись! Сказано тебе, не уйду покудова не узнаю, где, моя дочь! – кричал Степан, отбиваясь от лакея, безуспешно пытавшегося выпихнуть его на улицу.
– Уходи, уходи Степан! Говорю ж тебе, нет господ дома, – кряхтя лепетал Лукич, всем телом напирая на непрошенного гостя.
– Врёшь шельмец, врёшь! В этот раз ты меня не проведёшь! Вона, прям на парадном дворе коляска, запряжённая стоит, хозяина дожидается, а на заднем дворе карета без одного колеса отдыхать изволит. Так что ж, господа пешком куда ушли? Ты старик давай-ка успокойся, а то не равён час с тобой удар случиться. Ты вона, ужо еле дышишь. Отстань Христа Ради! Не сладить тебе со мной! – и приложив чуть больше усилий Степан оттолкнул от себя надоевшего лакея. Не в состоянии более сопротивляться, обессиливший лакей рухнул на маленький диванчик стоящий недалеко от парадной двери.
– Луки-и-и-ч! Лукич! – послышался вдруг женский голос откуда-то сверху.
По ступенькам центральной лестницы, одной рукой придерживая подол пышного платья, другой захватив на груди шаль, спускалась хозяйка Ольга Алексеевна. Степану понадобилось хорошенько приглядеться, дабы убедиться, что это действительно она. За эти месяцы хозяйка прилично раздобрела, округлилась, что делало её более похожей на хорошенькую купчиху, чем на прежнюю изящную дворяночку.
Огромного труда стоило старому лакею встать с диванчика завидев хозяйку. Держась за поясницу, кряхтя и охая он направился на свой пост у двери, где продолжал стоять Степан.
– Лукич! Это кто ж тебе позволил на диване разлёживаться, а? Видела я.
Ну, отвечай же! – строго спросила Ольга, ехидно сжимая свои маленькие губки. И не дожидаясь ответа продолжила допрос.
– А ещё скажи-ка мне на милость, что здесь был за шум? И что угодно этому человеку? – спросила она, кивком головы указывая на Степана.
Испуганный Лукич успел только открыть рот, как учтиво поклонившись Степан опередил его.