олупрозрачная шаль, делали Катю похожей на лёгкую изысканную статуэтку.
Ложа, в которой сидела Катя со своими спутниками, находилась по левой стороне второго яруса вблизи от сцены. Ожидая начала спектакля, обмахиваясь веером, она осторожно рассматривала зал и публику. Сидящие в зале люди приветствовали друг друга лёгким кивком головы и сдержанной улыбкой. Особым вниманием пользовалась публика, сидящая в бельэтаже и в бенуарных ложах. Там находились исключительно чопорные мужчины и усыпанные брильянтами женщины. Это была Петербургская знать, чьим главным развлечением был театр.
С первых звуков увертюры в зале погас свет и настала полная тишина. Затем открылся занавес, и на сцене появились актёры, представляющие музыкальную пьесу француза Пьера де Бомарше – «Фигаро». Актёры играли легко и непринуждённо, покоряя публику шутками и неуёмным весельем.
Сосредоточив всё внимание на действии происходящим на сцене, Катя быстро уловила замысел пьесы, и по её лицу можно было безошибочно понять, что от увиденного она получает большое удовольствие.
Однако, совсем скоро Катю потревожило неприятное ощущение. Ей казалось, что кто-то неотрывно наблюдает за ней. Окинув взглядом зал, она заметила отблеск биноклей, направленных на неё.
Настало время антракта. И хотя дамам было предпочтительно не покидать своей ложи, Катя решила воспользовалась пунктом этикета, который позволял даме прогуляться по фойе, но исключительно в сопровождении кавалера. Этим кавалером стал Глеб, потому как Гордей, будучи по своей натуре полегче и половчее, побежал на галёрку к друзьям, которых он заметил ещё до начала спектакля.
Стоило Кате оказаться в фойе, как к ней стали подходить важные господа. Одни, игнорируя внимание окружающих, не скрывая восхищения и радости встречи, одаривали её комплиментами и целуя руку тихонько спрашивали, как она поживает, а главное – где? Другие, испытывая большую неловкость, торопились напомнить о себе, пока их жёны припудривали носики в туалетной комнате. Улучив момент, озираясь по сторонам, эти господа подходили к Кате, быстро целовали ей руку, и краснея исчезали.
Чего-чего, а встретить в театре добрую половину своих бывших любовников, Катя никак не ожидала. Конечно же она была удивлена, но удивлена приятно, и на самый распространённый вопрос – где и когда её можно будет навестить, отвечала.
– Скоро, очень скоро, в доме Голованова, что на Адмиралтейском проспекте.
-–
За последние три месяца, Катя ни разу не позволила себе проснуться позднее девяти часов утра. Будучи по натуре «совой», ей было очень нелегко заставить себя, стать на время «жаворонком». Но ради цели, к которой она шла, ей удалось себя переломить. И только сегодня вечером, прежде чем отойти ко сну, расчесывая перед зеркалом волосы, она похвалила себя за проделанную работу и позволила выспаться всласть, поскольку завтрашний день, был последним днём её пребывания в стенах купеческого дома.
– Катя умница? – кокетливо улыбаясь спросила она, глядя на себя в зеркало. И тут же ответила, послав себе воздушный поцелуй, – Ну конечно же умница!
Что и говорить, она действительно на славу потрудилась, воплотив в жизнь всё что задумала. Во-первых – избавилась от Петра, да так успешно, что тот не только какую пакость, слово плохое побоится о ней произнести. Во-вторых – ей удалось снять шикарные апартаменты в самом центре Петербурга. Ну и третье, самое главное – её огромные красивые зелёные глаза теперь можно было назвать ещё и умными. Ведь говорят же о людях, не блещущих умом, мол их выдают глупые глаза. Так вот про Катю, такое уж никто теперь сказать не посмеет.
Катя проснулась, когда часы пробили полдень. Вспомнив, что сегодня последний день её пребывания в этом доме, она улыбнулась и заложив руки за голову снова закрыла глаза. Продолжая нежиться в постели, Катя предалась воспоминаниям вчерашнего дня.
– Как здорово, что мне пришла идея посетить театр! – только и успела подумать она, как вдруг услышала чьи-то громкие всхлипывания. Вскочив с кровати, Катя накинула халат и выбежала из спальни. В соседней комнате, укладывая вещи, над сундуками и чемоданами рыдала Палаша.
– Палаша! Что случилось? Кто тебя обидел? – спросила Катя.
– Ой Катерина Степановна, Катерина Степановна! Что ж со мною будет то? Вы уезжаете, дом продаётся, я новым хозяевам не нужна, своя прислуга у них имеется. Как тётка прознала про эти новости, стала она искать куда меня пристроить. И ведь что удумала… Тётка ведь она мне не единокровная, так ей мысль пришла, будь она не ладна… У её двоюродного брата, что в деревне живёт, жена уж год как померла, вдовец он. Трудно ему одному с хозяйством управляться, да ещё детишек аж пятеро. Вот и решила тётка выдать меня за брата. Не хочу я замуж, и в деревню не хочу, городская ведь я. А там детей орава. Сдохну, надорвусь иль утоплюсь! Да и каково это в молодые годы с нелюбимым мужем-то жить! Хотела я сбежать, да некуда, и денег у меня нет. Вот и завтра, зная, что вы уезжаете, придёт она сюда, чтобы деньги с вас за меня получить.
Тут Катя вспомнила, что Палаша сирота, и кроме тётки, у которой она живёт, родных у неё нет. А тётка эта, женщина скверная, злобная и очень жадная. Уж два раза приходила к Кате уточнить сумму, которую она платит её племяннице. Всё сверяла, да подсчитывала, не обманывает ли Палаша свою «благодетельницу».
Уткнувшись лицом в колени, девушка продолжала плакать, а Катя, поглаживая её по голове, искала слова, которые могли бы её утешить. И вдруг…
– Ну надо же! Обо всём я позаботилась, всё предусмотрела, а о том, что остаюсь без служанки, забыла. Лучше Палаши мне не найти. Да и как ей не помочь?
Довольная своим решением, глубоко вздохнув Катя улыбнулась и дважды хлопнув в ладоши, весёлым приказным тоном сказала.
– А ну ка, заканчивай страдать и собирайся!
– Да я уж почти что всё собрала, – вставая с колен, не глядя на хозяйку, грустно ответила Палаша.
– Да ты не поняла. Посмотри на меня.
Сдерживаясь изо всех сил, что б не разрыдаться снова, служанка подняла голову. На Катю смотрели несчастные щенячьи глаза, в которых читалось.
– Сжальтесь, помогите, не гоните, отслужу и буду верна до конца своих дней.
Видеть это было невыносимо, и потому, достав из рукава носовой платок, Катя заговорила, вытирая с лица Палаши слёзы.
– А мы вот что с тобой сделаем. Мы с тобой сегодня же переедем на мою новую квартиру.
– Мы? Вы сказали – мы? – вырвалось у Палаши.
– Ну конечно же мы, ты и я! О! Извини, позабыла спросить – не желаешь ли ты остаться у меня в служанках?
– Катерина Степановна! Спасительница! Благодарю! Век за вас Бога молить стану! – запричитала Палаша, целуя Кате руки.
– Ну что ты, что ты! Перестань сейчас же! – резко ответила Катя, слегка оттолкнув её от себя. – Сядь на стул, выпей воды, успокойся и послушай.
Катя подошла к столу, налила из графина стакан воды и подала Палаше, и пока та пила, объяснила.
– Мы возьмём с собой лишь коробки со шляпами, вот эти два чемодана, и твои вещи, благо их у тебя не много. А сундуки нам завтра привезут, за этим Агриппина проследит. Ты сейчас беги к ней, и попроси сюда прийти. Я обо всём и договорюсь.
– А когда поедем? У меня уж обед на плите томится, – забеспокоилась служанка.
– Не беспокойся, торопиться не будем. Соберёмся, съедим твой обед и поедем.
Наступали сумерки, когда коляска с молодой дамой, служанкой и небольшой поклажей, отъехала от купеческого дома в сторону центра города.
Глава XXXI
Точной даты переезда Кати в апартаменты на Адмиралтейском проспекте, не знал никто, даже господин Голованов. Именно поэтому она была удивлена увидеть около своей двери огромное количество цветов. Облюбовав среди этого разноцветного благоуханного моря, огромную корзину белых роз, Катя подошла к ней и достав из середины букета записку, прочла её.
– Боже мой, какие страсти! Толку то? – иронично произнесла Катя, и разорвав записку на мелкие кусочки выбросила в урну. Собрав остальные записки и визитки, что прилагались к цветам, она аккуратно сложила их в пачку и положила в свой ридикюль, затем спустилась вниз, и задобрив швейцара Фомича аж целым рублём, наказала ему, никогда и никого без её дозволения к ней в квартиру не пропускать, особенно статного молодого мужчину с синими глазами.
Не трудно догадаться, что прочитанная Катей записка была от Александра Лаврова.
Катя не знала, да и знать не хотела как он живёт и что с ним происходит, однако, впервые за долгое время вспомнив о днях, проведённых с ним, ощутила лёгкую дрожь, пробежавшую по телу, и тепло, наполнившее сердце. В тот же момент, ей овладело странное чувство, якобы что-то произойдёт, а может и нет, но при этом, любой из вариантов её устроит. И она решила подождать до тех пор, пока не обустроит квартиру, на что отвела не более месяца.
За этот месяц, благодаря тем самым визиткам и запискам, она смогла восстановить почти все прежние связи, но возобновлять отношения, какими они были ранее, не торопилась. Встречаясь с этими господами в парках, в кафе, в ресторанах, она отказывала им в визите, по причине не обустроенности своего быта, на что требовались большие деньги, которых у неё в данный момент якобы нет.
Так, благодаря сгорающим от страсти поклонникам, жаждущих возобновления близких отношений, у Кати стал пополняться банковский счёт, а владельцы мебельных магазинов, приглашали выбрать любую, понравившуюся мебель, которая будет оплачена не из её кошелька…
А ещё за это время, Катя периодически получала душераздирающие письма от Лаврова, в которых, к сожалению, не было того, что могло бы изменить её решение, и заставить вернуться к нему.
Месяц подходил к концу. В её гостиной уже стояла великолепная мебель из красного дерева, украшенная чеканной золочёной бронзой. Остальные комнаты, как и спальня, которую она приобрела сама, были обставлены мебелью с плавными изогнутыми линиями в стиле «Модерн». На стенах висели картины с изображением ландшафтов и фруктов, а в укромных местах стояли большие бронзовые светильники. И теперь, Катя жаждала начать жить той новой, праздничной жизнью, о которой мечтала, будь она с Лавровым, иль без него, и потому, сочла нужным ответить на его письма, дав последний шанс.