Так вот в первую же ночь, после довольно долгого перерыва, мне вновь приснился тот самый сон. Лица я правда так и не увидела, но на вопрос – Кто ты? – ответ получила, хотя и очень странный, поскольку прозвучал он так.
– Потерпи немного, скоро свидимся.
Честно говоря, я не знала как это толковать. Ерунда какая-то, думала я, и окунувшись в заботы и хлопоты, коих было превеликое множество, позабыла об обещанной мне встрече. Однако, желание посетить кладбище не пропадало, и вскоре я очутилась там.
В тот день, посетителей не было. Обходя грязные лужи и кучи мусора, я с трудом смогла подойти к могиле Лаврова, и только успев рассказать ему о встрече в Челябинске с его сестрой и племянниками, была вынуждена уйти, поскольку начался дождь, а зонта у меня с собой не было. Торопливо покидая кладбище, я обратила внимание на могилу, находящуюся практически напротив Лавровой. Среди поваленных крестов, разбитых плит и непролазной грязи, она была единственной в надлежащем виде. За чугунной оградкой, на плите из серого камня стоял крест с табличкой в фигурной рамке, где отчётливо читалась надпись.
Дементьев Александр Васильевич
15.IV.1854 – 15.I.1919
Стоя под дождём, не в силах сдвинуться с места, я сказала вслух.
– Здравствуй папа. Вот мы и свиделись.
В тот же миг дождь резко прекратился, вернее он продолжал лить, но только лишь вокруг меня. Я даже не почувствовала, как кто-то подошёл сзади и накрыл меня зонтом. Это был кладбищенский сторож.
– Что ж вы гражданочка под дождём то стоите, поди совсем уж промокли? – услышала я и повернулась. Передо мной стоял старик в плащ-палатке с капюшоном.
– Я смотрю, вы заинтересовались этой могилой. А по какой причине, позвольте спросить?
– Да вот, интересно стало, как так случилось, что она сохранилась лучше остальных. Наверное, есть кто-то, кто за ней следит?
– А вам то это зачем знать? Любопытства ради, аль другая причина имеется?
А я просто обрадовалась, подумав о том, что ухаживать за отцовской могилой могут скорей всего родственники, которые являются и моими родными, а значит я смогу многое узнать. Но по глазам сторожа было видно, что он не хочет говорить на эту тему, и потому призналась.
– Это мой отец здесь похоронен. Пожалуйста, скажите, может вам известно, кто в память о нём, ухаживает за его могилой? Поверьте, это очень важно.
– Вот те на… Столько лет прошло… А вам ведано, кем был при жизни ваш отец? – лукаво спросил он, решив меня проверить.
– Да, конечно. Он потомственный дворянин, граф, владелец банка, был очень богатым и влиятельным. Последние годы своей жизни провёл в инвалидной коляске, поскольку был парализован. Обо всём этом мне рассказал вот тот человек, – и я указала на могилу Лаврова, – Только сказать, где похоронен отец он не успел, умер. До той поры я считала себя сиротой, поскольку жила и воспитывалась в приюте. И вот сегодня, обратив внимание на ухоженную могилу, нашла того, кто дал мне жизнь. Так вы ответите на мой вопрос?
Пробурчав что-то невнятное, старый сторож глубоко вздохнул и сказал.
– Ну ладно, что уж тут… Поначалу, это делал мой отец, он всю жизнь здесь сторожем прослужил, а после, и по сей день я.
Его ответ ошарашил меня, и конечно же вызвал вопрос.
– Но почему вы это делаете?
– А потому, как этот мёртвый барин, помог многим в живых остаться!
– Как такое возможно!?
– Ещё как возможно, гражданочка, времена то какие были… Ох-хо-хо…
Дождь продолжал накрапывать, разговор затянулся, и понимая, что я не отстану, старик пригласил меня в свою сторожку.
– Куда вы меня привели, это же склеп? – испуганно произнесла я, увидев, как он открывает тяжёлую кованную дверь в старинный каменный склеп, поросший толстым слоем мха.
– Ну склеп, так что ж? Мою то сторожку пришлось на дрова разобрать, а это чем не дом? Да вы не бойтесь, не мертвецов бояться надобно, а живых. Заходите, у меня здесь и печка имеется, обогреетесь, обсушитесь, чаем вас напою.
Я на отрез отказалась от предложения сторожа и осталась у входа, благо склеп был с козырьком, под который не попадал дождь. Через приоткрытую дверь было слышно, как он кинул в железную топку несколько поленьев, как поставил сверху чайник, и когда из трубы, просунутой в маленькое круглое оконце, повалил дым, вышел ко мне с раскуренной самокруткой, и сел на перевёрнутое ведро.
– А зря вы не согласились зайти, там тепло, хотя разговаривать удобнее здесь, это правда. Эхо в склепе жуть какое громкое, ни вздохнуть, ни чихнуть. Ну да ладно.
– И рассказал он историю, которую слышал от своего отца, потому как сам в то время воевал на гражданской.
Осенью девятнадцатого года, привёз слуга, а звали его Демид, хоронить своего барина. Говорил, мол здесь похоронены все его родственники.
На этом Новодевичьем кладбище при Воскресенском Новодевичьем монастыре, на протяжении многих лет, действительно хоронили петербургскую аристократию, представителей дворянства, цвет столичного чиновничества, врачей, юристов, академиков, а также знаменитых художников и актёров. Однако после октябрьской революции кладбище подверглось беспощадному вандализму. Были снесены все церкви, часовни, и разорены многие могилы. Поэтому, захоронений предков отца найти не удалось. Время было скверное, ни могильщиков, ни управляющего, да и хоронить человека «из бывших», как их тогда называли, было не безопасно. Банкир, барин, а значит кровопивец, враг народа. Голод, вот что сподвигло сторожа разрешить Демиду выкопать могилу для барина.
– У отца с матерью помимо меня, ещё пять ртов было. Мать с ума сходила при виде как дети от голода в обмороки падали. А Демид тогда возьми и предложи отцу пол мешка картошки, кулёк муки, и чуток сахарку. Ну как от такого богатства отказаться? – вспоминал старик, потягивая самокрутку. Закашлявшись, он сделал паузу, а затем продолжил.
– Зима, земля в камень превратилась, а Демид так старался, так отчаянно рыл могилу, что отец не мог не поинтересоваться, за что слуга столь предан своему барину? Чего такого тот для него сделал, что он ему и мёртвому служит? На что Демид ответил, что барин жизнь ему спас. Интересно отцу стало, как такое могло случиться? А Демид и говорит, мол поможешь могилу выкопать расскажу. Вот долбит отец кайлом мёрзлую землю и слушает.
Родитель вашего отца, ваш дед значит, славился владельцем отменных верховых лошадей, гончих псов и русских борзых, а всё потому, что охотиться страсть как любил. Так вот в честь помолвки единственного сына, приказал он организовать охоту. Демид в то время самым молодым загонщиком в поместье был, опыта мало, а выказать себя перед барином ой как хотелось. И вот, зимой, по белой тропе началась охота. Верховые загонщики, среди которых был Демид, направляли волков на охотников, что двигались им на встречу в санях, держа при себе борзых. Волков было несколько. Уставшие от погони они из последних сил мчались по глубокому снегу на встречу смерти. Господа охотники уже держали их на прицеле, когда неожиданно споткнулся и упал конь, ведущего погоню Демида. Раздались выстрелы и скулёж падающих на снег окровавленных волков, а последний оставшийся в живых, вдруг развернулся, да и прыгнул на лежащего в снегу загонщика. Парень уже видел перед собой оскаленную пасть зверя, готового вцепиться ему в горло, как вдруг волк замертво упал рядом с ним. Пуля вашего отца, попавшая аккурат под левую лопатку серого, спасла Демида от страшной смерти. Старый граф хотел было приказать выпороть нерадивого загонщика, но ваш отец отговорил его это делать, и попросил отдать Демида ему. Так стал он слугой младшего графа Дементьева. Много лет уж прошло, а я по сей день помню эту историю, и как отец велел, рассказываю её уже моим внукам.
– Ну что ж. Причина преданности Демида вполне понятна, и ваша благодарность тоже. Но неужели никто из власти имущих, не поинтересовался тогда этой странной могилой? – спросила я.
– Ну как же! – усмехнувшись отвечал старик, – приходили, за грудки отца хватали, допытывались не враг ли народа здесь захоронен. А он возьми, да скажи, мол доктор здесь покоится, который самого этого лечил, и пальцем так в небо. И что ему лично поручено следить за его могилой. Кто и что приказал, эти люди конечно же проверять не стали, побоялись, а дабы на всякий случай угодить, предложили сыскать подходящую плиту. Крест каменный в земле плохо стоял, то и дело наклонялся, неустойчив был, упасть мог. Так позже, они не только плиту приволокли и крест в ней укрепили, но и оградку чугунную где-то раздобыли. Во как!
– Да, занятная история. А Демид? Он ещё когда-либо здесь появлялся?
– А как же! Приходил, навещал своего барина, как полагается по церковному календарю. А последний раз я видел его здесь перед самой войной. Отец мой тогда уж помер, так он ко мне обратился.
– С чем же в тот раз?
Затянувшись несколько раз подряд едким дымом самокрутки, старик отбросил в сторону, всё что от неё осталось, и тяжело вздохнув заговорил, только уж больно грустно.
– Стар он уж был, плох очень, ходил с трудом, кашлял постоянно. Сказал, что пришёл в последний раз, потому как помирать ему скоро. А ещё сказал, что поговорить надобно. Я его домой к себе привёл. Жена нас чаем напоила, он поблагодарил, потом как-то странно засуетился, и достав из котомки свёрток, положил его на стол.
– Мне это уже не к чему, а вам пригодиться может, – сказал он, освобождая небольшую коробку от вороха тряпья и бумаги. Но прежде, чем открыть коробку, взял с нас обещание содержать могилу его барина, в наилучшем виде.
– И что ж в ней было, в этой коробке? – сгорая от любопытства, спросила я.
Сторож снял с головы капюшон, и загибая пальцы стал медленно перечислять.
– Так значит. Золотой перстень с большим чёрным квадратным камнем, булавка золотая для галстука с жемчужиной, шарик перламутровый с резьбой, видно на трость когда-то наворачивался. Двое карманных часов с крышечками, на кнопочку нажимаешь, крышечка та открывается, и музыка играет. Одни часы золотые, другие серебряные. Табакерка, украшенная самоцветами и пару женских браслетов из серебра. Всё.