- Я прогуливалась в парке, - холодно отвечаю я, - к сожалению, я была одна.
Он дарит мне ослепительную улыбку. Ох, меня это кокетство начинает раздражать! Горе-политик! На его месте я бы не дала монархам так распуститься! Особенно Австриячке! Я бы устроила ей "праздник".
- Мадемуазель, - произносит он ласково, - я даже не смею подозревать вас!
Я улыбаюсь ему в ответ.
- Как это мило, мой друг, - в тон ему произношу я, - в таком случае, я могу идти?
Не дожидаясь ответа, я поднимаюсь со стула и направляюсь к выходу. Дойдя до двери, я оборачиваюсь и посылаю Барнаву воздушный поцелуй, дабы не нажить лишнего врага.
Я, Антуан Барнав, погружаюсь в размышления. Кто из этих типов убийца?
Монди? Нет, какая ей выгода?! Она никого из этих людей толком не знает.
Анна Режан? Да, она могла бы убить старуху. Но зачем ей убивать Нэвиля? Свидетель? Но к чему покушаться на жизнь ухажера Броше?! Хотя, этот тип доведет до умопомрачения любого.
Лану? Он вообще не при чем!
А Николь Орильи? О! Такая элегантная милашка! Ей незачем убивать эту троицу...
Остается Жакоб. Точно! Мотив убить Броше у него есть ревность. Он любит Анну Режан, а Броше его соперник. А убийство старухи? Жакоб хотел, чтобы любимая обрела свободу! А Нэвиль? Неугодный свидетель!
Как все просто! И мсье Робеспьер до сих пор не смог додуматься?! Глупец!
Я велю позвать Жакоба. Какое-то странное волнение охватывает меня. Я разоблачу убийцу!
Жакоб явно напуган. Он боится меня.
- Вы хотели поговорить со мной? - робко произносит он.
Конечно! Черт тебя дери, скромник! Про тебя пословица: "в тихом омуте черти водятся". У таких тихих застенчивых мальчиков есть тайная ненависть ко всему миру. Они вынашивают в мыслях кровавые убийства!
- Я хочу сказать, что вы убили мадам Режан, мсье Нэвиля и покушались на жизнь мсье Броше.
Жакоб замирает, молчит. Я жду. Он, наверно, подбирает слова для защиты. Ничего тебе не поможет, дружок. Мои связи в полиции сделают свое дело. Через несколько минут тебя арестуют.
- Вы правы, - коротко произносит Жакоб.
Черт возьми! Как легко он сдался! Понял, что попал в мой капкан, решил, что лучше самому признаться.
Какой я молодец! Думаю, Мадлен будет мной довольна. Я доказал ей свое преимущество перед Робеспьером. Уверен, она прекратит всяческие свидания с ним. Мадлен будет только моей женщиной.
Я, Шарль Броше, в шоке. Жакоб - убийца? Что за чушь! Господи, кто угодно, только не он! Барнав - болван!
А вот и полиция. Николя уводят. А что я могу сделать?
- Друг, - говорю я ему, - скажи, что ты не убийца! Почему ты мочишь?
Я с трудом сохраняю внешнее спокойствие.
- Прости, но это правда, - тихо отвечает он, - я не хотел тебя убивать... это все волнения... прости... я рад, что ты жив...
- Что за чушь?! - восклицаю я. - Ты же мухи не обидишь! Какого черта!
Жакоб молчит. Рядом со мной всхлипывает Анна.
- Мсье Барнав, Жакоб не убийца! - говорит она сквозь слезы.
Барнав отвечает высокомерным молчанием.
О! Кого я вижу! Робеспьер! А с ним его миленькая, но пустоголовая спутница Светик. Эх, если бы он прибыл раньше!
- Мсье Барнав спятил, - говорю я Робеспьеру. - По его вине Жакоба арестовали!
Барнав и Робеспьер обмениваются взглядами, полными ненависти. Понятно. Они ведь обхаживают одну и ту же дамочку!
- Барнав хочет произвести впечатление на мадам, - говорю я Робеспьеру, - вот и клеит убийство первому встречному!
Взгляд, полный злобы, устремляется на меня. Я истерически хохочу!
- Я сделаю все, что в моих силах, - спокойно произносит Робеспьер.
- Но пока мсье Жакоб пойдет с полицейскими, - говорит Барнав, с трудом скрывая ехидство.
Сахарный идиот!
Я, Серж Лану, прибежал на шум. Похоже, у нас гости: Робеспьер и Светик. Эх, что-то она себя не бережет перед нашим предприятием! Я подхожу к ней.
- Вижу, вы расстроены, - говорю я.
- Да, кивает она, - я всегда знала, что Барнав самовлюбленный тупица!
Это высказывание получается у нее слишком громко.
Барнав оборачивается. Их взгляды встречаются. Светик замирает. Мне кажется, Барнав хочет задушить ее.
Я беру Светик за руку, даю Барнаву понять, что не дам мадемуазель в обиду.
- Я не намерен выслушивать оскорбления от какой-то юной нахалки, - с презрением произносит он и гордо удаляется.
Робеспьер идет за ним. Они о чем-то беседуют. На вид милейшая болтовня. Какое спокойствие! Но я понимаю, что они готовы уничтожить друг друга.
- Я в ужасе! - восклицает Светик.
- Не волнуйтесь, - ласково говорю я, - берегите силы, сегодня ночью у нас важное дело! Вам надо отдохнуть!
Она кивает.
- Наверно, мы скоро уедем. Обещаю, я сразу же отправлюсь домой вздремнуть, - говорит Светик.
Молодец.
Интересно, почему Барнав обвинил именно Жакоба. Хм... а у этого парня, действительно, положение хуже всех.
Я, Жан-Поль Марат, мне 48 лет. Я самый рьяный противник монархов. Я их уничтожу. Именно эту цель преследует моя газета "Друг народа". С каждым днем мои нападки на короля и особенно на его жену-шлюху становятся все сильнее и сильнее.
Сейчас мне помогает знакомство с одной дамочкой, Николь Орильи. А вот и она.
- Здравствуйте, мсье Марат, - с улыбкой произносит она.
Кто бы мог подумать, что от этой до отвращения элегантной мадемуазель будет какая-то польза. Оказалось, она плотно взялась за монархов.
- Не зовите меня "мсье", - сурово прерываю я.
Терпеть не могу аристократической вежливости. Эта Николь вся пропитана какой-то манерностью, каждый жест отточен до безобразия. Однако, она умница, столько разузнать.
- Прочла ваш последний номер газеты, - говорит Николь, очень зубасто! Все о заговоре двора. Обидно, что люди не придают этому значения.
Ее рука в шелковой перчатке берет со стола одну из газет, что я приготовил к завтрашнему дню. Ха, а облик дамочки явно не вписывается в мой унылый серый подвал. Она точно с модной картинки. Только подписи не хватает: буржуазная мода взяла верх!
- Глупцы! - говорю я. - Они считают меня сумасшедшим крикуном. Ничего, скоро они поймут, что я прав.
- Не сомневаюсь, - улыбается Николь. - Я даже спокойна!
- Да, пусть короли попробуют удрать, все равно их схватят и с позором пригонят назад! - я хохочу.
- Мечтаю увидеть это зрелище! Королева с позором въезжает в Париж! - мечтательно произносит Николь.
ПОБЕГ
Я, Мария-Антуанетта, королева французов.
Сегодня 20 июня, вечер. Я, мой супруг, граф и графиня Прованские, и несколько гостей расположились в большой гостиной. Мы играем в триктрак и ведем оживленную беседу. Я уверена, даже самый пытливый взор не заметит ничего странного.
Часы бьют десять. Я непринужденно встаю из-за стола и удаляюсь. Что тут подозрительного? У королевы Франции могут быть неотложные дела.
Затаив дыхание, я стою в коридоре, прислушиваясь к шагам гвардейцев. Они ушли. Еще какое-то время я вслушиваюсь в тишину. Вроде бы никого. Крадучись, я вхожу в комнату Терезы, ласково бужу ее. Девочка просыпается и испуганно смотрит на меня. В ее взгляде я читаю вопрос: что случилось?
- Все хорошо, дитя мое, все хорошо, - успокаиваю я ее. Сейчас вам помогут собраться, и мы отправимся в одно маленькое путешествие.
Тереза кивает. Похоже, ее заинтриговала эта таинственная поездка. Я отдаю распоряжение гувернантке и выхожу из комнаты.
Слава богу, отъезд не испугал принцессу. Теперь надо разбудить Луи, маленького дофина. Он еще мал, с ним все будет легко.
- Вставайте, Луи, мы уезжаем. Мы поедем в крепость, где много солдат, - ласково говорю я.
Луи садится на постели и сонно трет глаза ручонками.
- Там будут солдаты? Тогда мне нужна шпага и мундир, рассуждает он.
- Конечно, - улыбаюсь я. - Там уже все приготовили. А сначала тебе нужно переодеться.
- Скорее, мы спешим, - приказываю я Мадам Турзель.
Она одевает Луи девочкой.
- Это такая игра, - поясняю я ему.
- Как в книге про шпионов! - восклицает дофин.
Я киваю.
Ох, наконец, я, Мария-Антуанетта, Луи, Тереза и гувернантка собрались в моей комнате. Я открываю дверцу шкафа, и пред нами предстает офицер Мальден. Это была идея Ферзена укрыть его в шкафу. Теперь все мы, крадучись, идем к неохраняемому выходу.
Предо мной открывается мрачный двор. Только несколько тусклых факелов освещают его. Мое сердце замирает. Я чувствую себя как во сне. Кареты, праздно болтающие кучера и гвардейцы кажутся мне нереальными, мистическими существами. От этого мне становится еще страшнее, чувство осторожности не оставляет меня ни на миг. В одном из кучеров я узнаю Ферзена. Он стоит поодаль от остальной компании и заметно выделяется среди прочих величественной осанкой. Мы подходим к нему. Сейчас не время любезничать. Мы обмениваемся лишь парой слов. Он берет Терезу и Луи за руки... Мне надо возвращаться...
Я вновь в салоне, продолжаю пустую беседу. Мои мысли далеко отсюда. Ферзен уже должен проводить детей через большую площадь и усадить их в фиакр. Пробило одиннадцать.
- Нам очень приятно ваше общество, - говорит граф Прованский, - но, увы, час уже поздний, мне бы хотелось попрощаться. Не так ли, моя супруга?
Графиня с ним согласна. Они покидают дворец. Я замечаю, что мадам Прованской с трудом удается побороть волнение. Они, как и мы, сегодня бегут из Парижа.
Я и Елизавета отправляемся в свои покои. Не знаю, как я выгляжу, удается ли мне сохранить хладнокровие. Я велю камеристке приготовить меня ко сну. Иначе я боюсь вызвать подозрения.
Уже половина двенадцатого. Надеюсь, что визит навязчивого Лафайета к моему супругу уже закончился. Я велю потушить светильники. Слуги уходят спасть.
Я быстро поднимаюсь с постели. Мой дорожный наряд давно готов: строгое шелковое серое платье и черная шляпка с густой вуалью.