— Он хочет в Мидлбери, но, боюсь, его туда не примут.
— Почему? — возразил Майк. — Баскетбол — это очень весомый аргумент. Кроме того, я напишу ему хорошую рекомендацию. Каждый год я пишу всего три или четыре рекомендации, поэтому обычно к моему мнению прислушиваются.
— Спасибо, — с чувством произнесла Анна.
— Иногда меня просят о рекомендациях, и мне приходится их писать, потому что родители пожертвовали школе деньги или дружат с кем-то из попечителей. Я терпеть не могу писать такие рекомендации. Но эту я напишу с огромным удовольствием. Анна опять улыбнулась.
Он извлек из чашки пакетик с чаем и замер, не зная, куда его положить. Майка это всегда выводило из себя. Если положить пакетик на тарелку, испортится пирожное, но не на скатерть же! Если пристроить его на блюдце, чашка окажется в луже чая, и это тоже раздражало.
— Какой у Сайласа спорт этой осенью?
— Футбол. Он его ненавидит. — Анна сделала глоток. — Он всегда с трудом начинает учебный год, но потом втягивается. Я уже точно знаю, когда это происходит — между пятым и десятым октября.
— Кто у него консультант?
— Ричард Остин.
Майк сделал мысленную пометку утром поговорить с Ричардом и узнать, каковы шансы Сайласа на поступление в Мидлбери. Он прикончил пирожное и потянулся за салфеткой.
— Вы хорошо выглядите, — произнес он.
Ее лицо порозовело.
— Я вырядилась пораньше, чтобы спокойно пообщаться с Сайласом, когда он вернется домой, а не суетиться, пытаясь делать много дел одновременно.
Майку это объяснение показалось в какой-то степени притянутым за уши, но он просто кивнул. Тут ему пришло в голову следующее: хотя он часто обедает у Квинни, они еще ни разу не переступали порог резиденции директора школы. Он поклялся себе исправить это упущение. Мэг придется потерпеть. С годами Майк освоил несколько блюд, которые и готовил в подобных случаях.
— Откуда вы родом? — вдруг спросила Анна. — Я на днях поняла, что мы всегда говорим о Сайласе и школе, а вы о себе никогда ничего не рассказываете.
У Майка была весомая причина избегать рассказов о себе. Его происхождение было весьма скромным, если не сказать — недостойным директора частной средней школы. Несмотря на то, что на дворе стоял 2005 год, в обществе по-прежнему превалировало мнение, что директор частной школы обязательно должен быть выходцем из образованной семьи, а еще лучше — из высших слоев общества.
— Мой отец был механиком в Логане, — ответил Майк. — Он был хорошим человеком, хотя, боюсь, я его разочаровал. Все механическое вызывало у меня глубокую неприязнь. Я с раннего возраста тянулся к книгам, возможно, благодаря маме, которая в свое время мечтала о колледже.
— Почему же она в него не поступила?
— Она забеременела, и им с отцом пришлось пожениться. Ей тогда было всего девятнадцать. Родилась моя старшая сестра. Но их брак оказался непрочным. После развода мама вышла замуж за учителя. Мне в ту пору было девять лет.
— Вот как… — Анна сложила руки под подбородком. — Должно быть, вам пришлось нелегко.
— Да уж, — кивнул Майк. — Мне не нравился мамин второй муж, и я был очень зол на нее. Меня воспитали сестра и отец. Но, честно говоря, я почерпнул все свои знания о жизни из книг. Поэтому меня всегда тянуло в науку.
— Вы поможете мне открыть одну из этих бутылок с красным вином? — неожиданно попросила Анна. — Кажется, красное вино должно дышать?
— Точно, — с готовностью отозвался Майк. Его всегда тяготили разговоры о прошлом.
Анна извлекла откуда-то штопор, а Майк выбрал самое лучшее из привезенных им красных вин. Оно было слишком хорошим для совместного заседания учителей и родителей. Такое вино идеально подходило для неторопливой дружеской беседы, когда за окном сгущаются сумерки, но свет зажигать еще рано или не хочется. Майку очень импонировал этот европейский обычай общаться с друзьями за бутылочкой хорошего вина. Штопор оказался дешевым, Майк долго возился с пробкой, опасаясь ее раскрошить. Затем он налил вино в два разнокалиберных бокала, которые Анна поставила на стол.
Они одновременно подняли бокалы.
— За что выпьем? — спросила она.
— За неравнодушных родителей и прекрасных студентов, — предложил Майк.
— Нет, за вас, — покачала головой Анна.
Они чокнулись.
Майк пригубил вино. Оно было таким хорошим, что совершенно не вязалось со скромной обстановкой кухни Квинни. Однако Майк давно уже считал эту кухню лишь декорацией к выходу Анны, и ему без труда удалось убедить себя, что на самом деле они сидят за столиком возле маленького кафе на юге Франции. Сентябрь едва начался, вечереет, они пьют отличное красное вино и любуются Деревьями, освещенными мягкими лучами солнца. Эту картинку его воображению помог создать вид, открывающийся из окна кухни.
— Оуэн убил бы меня на месте, — произнесла она.
— За то, что вы пьете вино в четыре часа дня?
— Ну да.
— Он и сам любитель выпить, — возразил Майк, припомнив, сколько пива супруг Анны употребил только в его Присутствии.
— Но это ему бы не понравилось, — ответила Анна.
Слово «это» прозвучало очень многозначительно, и Майк удивился тому, как смело Анна его употребила. Он не мог припомнить, какие у него были планы на вторую половину дня, но посиделки за бокалом вина с Анной Квинни в них точно не входили.
— Вы так много сделали для Сайласа, — заговорила Анна. — Ему очень хорошо в школе. О чем еще может мечтать любая женщина для своего сына? Все желают только самого лучшего для своих детей, верно?
Она мгновенно осознала свою ошибку и поставила бокал на стол.
— Вы когда-нибудь хотели иметь детей? — спросила она.
— Сначала хотел, — ответил Майк. — А потом — нет. Иногда мне кажется, что из-за своей работы я разочаровался в детях вообще и в подростках в частности. Это, конечно, не относится к Сайласу.
— А ваша жена?
— Мэг.
— Для меня она всегда будет только миссис Бордвин. В первый год Сайласа в школе она вела у него математику. — Анна улыбнулась. — Родители образцовых учеников бывают невыносимы, верно?
— Верно, — согласился с ней Майк.
— Сплошное самодовольство.
— Не то слово.
— К детям нельзя так относиться. Опасности подстерегают их на каждом шагу.
— Насчет Сайласа можно не беспокоиться.
— Давайте сменим тему, — произнесла она. — Я боюсь его сглазить.
Майк налил им еще вина. Он решил, что они слишком быстро выпили первый бокал. На этот раз он пообещал себе пить медленно, наслаждаясь каждым глотком.
— Мне, наверное, хватит, — покачала головой Анна. — Я захмелею.
Это старомодное выражение вызвало у Майка улыбку. — Вы станете душой собрания, — пообещал он.
— Я подготовила повестку дня.
— Вы будете бесподобны, — заверил он. И тут у него вырвалось нечто, похожее на слово «это», произнесенное ранее Анной. — Вы и сейчас бесподобны, — сказал он.
Анна покраснела, а Майк уставился на ее профиль.
Майк давно заметил, что эту женщину очень легко смутить. Он не знал, свидетельствует это о ее хрупкости или о ее силе. Когда Анна опять обернулась к нему, она попыталась улыбнуться, но Майк видел, каких усилий ей это стоит. Он был убежден, что если бы он исчез в этот самый момент, она убежала бы в свою спальню и разрыдалась.
Но он не понимал почему.
Майк не воспользовался шансом сделать очередной шаг к сближению. Вместо этого он занялся очередным пирожным, давая ей возможность взять себя в руки. Однако ее глаза покраснели, и он знал, что первый же взгляд в зеркало очень ее огорчит.
— Оуэн уехал выбирать овец? — спросил он, пытаясь вернуть разговор на твердую почву.
— Оуэн… — произнесла она и поджала губы.
Майк знал, что Анна не позволит себе оскорбительных выражений в адрес мужа. Другая женщина на ее месте непременно бы пожаловалась на недостаток внимания, отсутствие взаимопонимания и желания обсуждать разногласия, а то и полную неспособность замечать чувства жены. Но только не Анна.
— Он скоро вернется, — ответила она, и Майк понял, что она его предостерегает.
Майк кивнул. Он сел ровнее и поспешно отпил из своего бокала, всем своим видом демонстрируя намерение уйти.
— Мне пора, — произнес он.
Движение было таким быстрым, что Майк его почти не заметил. Она накрыла его руку своей ладонью.
Это первое прикосновение Майк воспринял не как удар тока, а как теплую волну, мгновенно распространившуюся по его телу.
Он посмотрел на их руки, встретившиеся в центре стола. Он знал, что это не приглашение, а констатация факта. Только вот какого?
Он почувствовал, как она сжала его пальцы, а затем отдернула руку.
— Вы так добры к нам, — произнесла она, прячась за эту фразу.
Он встал, и Анна поставила бокалы в раковину. Майк заметил, как тщательно она их моет. Он знал, что не успеет он переступить порог, как она так же тщательно вытрет их и поставит на место в шкаф, но понятия не имел, как она поступит с откупоренной бутылкой вина.
— Удачного вам вечера, — пожелал он, надевая пиджак.
— Спасибо.
— Я как-нибудь еще заскочу.
Анна отвернулась, якобы для того, чтобы сквозь открытую дверь еще раз рассмотреть ломящийся от закусок обеденный стол. Когда она опять обернулась к Майку, по ее лицу было заметно, что она приняла какое-то важное решение.
— Да, — кивнула она. — Надеюсь, что заскочите.
Эллен
Ты встречаешься с сыном взглядом. От того, что ты успеваешь заметить в его глазах, у тебя по спине пробегает холодок.
— Роб, что случилось? — спрашиваешь ты.
Он закрывает глаза. Он не хочет отвечать на твой вопрос.
Позади тебя в приемную входит директор школы.
— Миссис Лейхт, — произносит он, и ты оборачиваешься.
Увидев твое лицо, он слегка вздрагивает. Ты не знаешь, что он там увидел.
Ты много раз встречалась с директором школы. И вы всегда говорили о Робе. Ты принимала комплименты. Вы болтали о баскетболе или учебе. Один и тот же разговор, повторявшийся каждые несколько месяцев.