— Мне сообщили про Гвин, — сказал Кролик, доставая три флакона и столько же игл.
Айриэл кивнул.
— Город теперь патрулируют псы по приказу Габриэла. Им кажется, будто они неуязвимы. Ланнон-ши[11] пока сидят по домам.
Кролик начал привязывать его к креслу, и Айриэл, откинувшись на спинку, закрыл глаза. В этом мире, где правит обман, он мало кому мог доверять. Но с Кроликом всегда разговаривал откровенно. Ибо от отца тот унаследовал верность, а от смертной матери — здравый смысл, умение анализировать, склонность к переговорам, а не к драке.
— Думаю, магический обмен поможет делу. — Кролик закатал ему рукав. Предупредил: — Придется помучиться.
— Кому? Мне или девушке? — Айриэл приоткрыл глаза. — Я видел ее, эту смертную.
— Тебе. Лесли ничего особенного не почувствует. Мне так кажется. С контурами все прошло удачно. Кровь и слезы придворных она восприняла легко. Сейчас ее эмоции неустойчивы и мимолетны. Тем не менее она справляется. Но твоя кровь тяжелее...
Кролик умолк. Взял в руки коричневый флакон, в котором смешивал чернила для магических татуировок. И добавил:
— Что будет дальше, не знаю. Ведь это ты. Она хороший человек.
— Я позабочусь о ней, — пообещал Айриэл.
Да, девушка окажется привязанной к нему. Но он обеспечит ей хороший уход. Она ни в чем не будет нуждаться. Уж это-то он сделать в состоянии.
Кролик перехватил его руку жгутом. Резиновым, самым обыкновенным — в отличие от веревок, удерживавших Айриэла в кресле.
— Все будет прекрасно. — Айриэл проверил крепость своих пут и кивнул Кролику.
Не каждому он доверил бы себя связать. Кролик молча нащупал на внутреннем сгибе локтя вену.
— Она сильнее, чем ты думаешь, — сказал Айриэл. — Иначе не выбрала бы меня.
В вену вошла игла.
— Готов? — спросил Кролик.
— Да.
Айриэл ощущал лишь слабое жжение. Пока никакой боли.
Затем Кролик присоединил к игле крохотный фильтр — устройство, секрет которого знал он один.
Спина Айриэла выгнулась, глаза закатились.
«Это сделает меня сильнее. Накормит двор. Защитит», — успел подумать он.
Извлечение его крови и сущности сопровождалось ужасной болью. Словно внутрь тела запустили зверя, терзающего клыками внутренности, добирающегося до самых потаенных уголков.
В глазах потемнело.
— Не подпускай ко мне щенят, — выдохнул он. — Не...
Желудок свело. Разом кончился воздух в груди, словно высосанный неведомой силой.
— Айриэл! — прозвучал в дверях голос Эни.
Слишком далеко, чтобы он мог до нее дотянуться, и все же слишком близко.
Он сжал кулаки.
— Кролик...
— Эни, выйди.
Перед Айриэлом встал Кролик, загородив его от сестры.
— Это пройдет, Айри. Всегда проходит. Скажи ему, Кролик, скажи! Все будет хорошо.
Голос Эни затих вдали.
— Она верно говорит, — сказал Кролик.
— Я умираю. — Айриэл впился пальцами в подлокотники кресла с такой силой, что лопнула кожаная обивка. — Ты убиваешь меня. Мой двор...
— Нет. Все пройдет. Она сказала правду. Всегда проходит. — Кролик выдернул иглу. — Теперь отдыхай.
— Еды... надо... позови Габриэла.
— Нет. Ничего — до тех пор, пока я не закончу татуировку. Иначе все напрасно.
Кролик вышел и запер за собой дверь, оставив его в кресле — абсолютно беспомощного.
Опасаясь, что ночные события ей приснились, Лесли нерешительно выглянула в окно.
Ниалл не исчез. Он стоял посреди двора и делал что-то вроде зарядки. То ли давно проснулся и заскучал, то ли всегда разминался по утрам. Рубашку он снял, и на торс, иссеченный жуткой паутиной шрамов, больно было смотреть. Его как будто драли когтями. Лесли даже плакать захотелось. Как он жив-то остался?..
Но остался. Сумел выжить. И оттого казался ей еще милей.
Она осторожно, стараясь не скрипеть, открыла дверь. Сказала:
— Привет.
Ниалл прервал упражнение на середине. Замер неподвижно, словно был не живым существом, а каменной статуей.
— Проводить тебя в школу? — спросил он, доказывая, что все-таки не каменный.
— Нет.
Лесли покачала головой и направилась к нему. При виде Ниалла она подумала о том, что этого момента не вернешь, какие бы события ни ожидали в будущем, и неожиданно для самой себя решила не тратить день понапрасну. Провести его в школе епископа О'Коннела, что может быть глупей?
— У тебя какие планы на сегодня? — спросила Лесли.
Она остановилась рядом с Ниаллом. Не успев подумать ни о чем, подняла руку, провела кончиками пальцев по шрамам на его груди — отметинам на карте неизвестной местности, хаотичному переплетению горных хребтов и долин.
Он не шелохнулся, застыв в той же позе, и предложил:
— Может, искупаемся в реке?
— Нет. — Она шагнула еще ближе.
Он сглотнул.
— Ты будешь отвечать «нет» на все, что я предложу?
— Возможно. — Лесли улыбнулась, чувствуя себя с ним такой уверенной и храброй, как ни с одним другим парнем из тех, что ей встречались. — А ты хочешь этого?
— Да. Нет. Не знаю. — Он ответил нерешительной улыбкой. — Я уже и забыл, какое удовольствие доставляет этот танец — желание без обладания.
— А ничего, что веду я? — Она слегка покраснела.
Лесли не была невинной, но с ним испытывала давно забытые чувства. То, что происходило между ними, казалось по-настоящему важным.
— Мне даже нравится. — Он прочистил горло. — Не следовать за тобой, а...
— Тсс.
— Ладно.
Ниалл посмотрел на нее с любопытством. Он по-прежнему не двигался, руки и ноги замерли в том самом положении, в каком она его застала. Это выглядело странно.
— Ты что, в военной школе учился? — спросила Лесли. И мысленно обругала себя за глупый вопрос.
Но Ниалл не засмеялся, не дал ей понять, что она испортила этот момент. Ответил серьезно:
— Почти. Пришлось научиться многому, потому что так хотел когда-то отец Кинана. Я тренируюсь до сих пор, чтобы суметь защитить себя и тех, кто мне дорог.
— А, — только и сказала она.
— Могу и тебя научить кое-каким приемам. Правда, — он заглянул ей в глаза, — полной безопасности это не гарантирует. В некоторых случаях и от некоторых людей не спасают никакие приемы.
— Зачем же тогда?.. — Лесли не договорила.
— Затем, что после тренировок я лучше сплю по ночам. И мне нравится сознавать, что в случае опасности это все-таки может мне помочь. — Ниалл поцеловал ее в лоб. — А еще я хочу стать достаточно сильным, чтобы быть любимым и защищать ту, кого люблю.
— Ох. — Лесли окончательно растерялась.
Ниалл выпрямился.
— Но в нашем танце ведешь ты, и я намерен следовать за тобой. Только позволь спросить: не заглянем ли мы для начала в лофт, чтобы я мог принять ванну?
Это мгновенно успокоило ее страхи. Смятение улеглось, вернулись спокойствие и легкость, которые Лесли испытывала, пока Ниалл не заговорил об опасности и о любви.
Через час Лесли шла рядом с ним по Хантсдейлу, уверенная, что стоит ей отойти от Ниалла на шаг — и связь между ними, почти иллюзорная, разорвется. Она чувствовала себя иначе, чем во время прогулки накануне вечером, когда они останавливались и целовались в укромных уголках.
Ниалл показал на высокое старое здание впереди.
— Пришли.
Они остановились возле небольшого парка, который отчего-то показался Лесли запретным — словно сам воздух, окружавший его, преграждал вход. Деревья там буйно цвели и зеленели, трава, однако, была бурой и вытоптанной, как после ярмарки или концерта. В парке царила невероятная чистота: ни клочка бумаги, ни брошенного мимо урны окурка. И пустота — ни души. Даже ни одного бродяги, спящего на деревянной скамье причудливой формы, каких там было множество. Блестели в солнечных лучах расставленные по всему парку старинные скульптуры, словно в музее; шумел фонтан, вода в котором вздымалась и опадала как будто в такт неслышимой музыке. Чудесное, необычное место. Лесли глаз не могла от него отвести, недоумевая, как можно жить рядом с такой красотой и не наслаждаться ею.
— Туда можно войти?
— В парк? — Ниалл проследил за ее взглядом. — Да, полагаю.
— Это не частная собственность?
Она посмотрела на фонтан. Сверкавшая на солнце струя воды походила на девушку, плавно изгибавшуюся в танце, смутно знакомом Лесли. Танце, который помнило само ее тело.
Да, это была девушка. С воздетыми руками, запрокинутым к небу лицом, она танцевала и разговаривала с солнцем. Лесли сделала шаг вперед, преодолевая сопротивление плотного воздуха, как будто не подпускавшего ее к парку и фонтану.
Приостановилась, разрываясь между желанием и страхом, не уверенная, что на самом деле испытывает эти чувства.
— Лесли! Ты со мной? — Ниалл взял ее за руку, так и не дав войти в парк.
Она захлопала глазами.
Танцующая девушка исчезла. Статуи потускнели, и их было гораздо меньше, чем ей казалось. Как и деревьев, уже не цветущих, а самых обыкновенных. Появились люди, которых раньше Лесли почему-то не видела. Какие-то парни стояли там, где мгновение назад росли деревья; по парку прогуливались небольшими группками девушки, перешучивались с парнями, поглядывали на Лесли и Ниалла.
— Я ничего не понимаю, Ниалл. — Лесли ощутила приступ паники, но успокоилась быстрей, чем паника успела окрепнуть. Все пронеслось мимолетной тенью. — Я чувствую... сама не знаю, что я чувствую в последнее время. Не пугаюсь, не могу долго злиться. И даже когда испытываю что-то, эти чувства словно бы не мои. Я вижу то, чего нет: людей с шипами на лицах, с рогами, с движущимися татуировками. Совершенно невозможные вещи. Мне следовало бы испугаться, но я только отвожу взгляд. Что-то со мной не так.
Ниалл не стал успокаивать ее пустыми словами. Не сказал, что ей только чудится и все будет хорошо. Он помрачнел, и Лесли поняла: он знает гораздо больше, чем говорит.
Ей надо было бы разозлиться. Лесли попыталась вызвать это чувство, но ощутила себя гостьей в собственном теле, так неустойчивы и неуправляемы стали нынче ее эмоции. Тогда она спокойно, словно вопрос не имел особого значения, спросила: