— Я зла, как черт, — заявила я Луле. — Мне осточертели змеи, пауки и мертвые парни. А сейчас у меня даже нет машины. Я пойду и вытащу этого Бендера. А после того, как закину его жалкую задницу в участок, отправлюсь к «Чеви» и возьму самую большую «маргариту», которую подают в бокалах размером с галлон.
— Ой-ой-ой, — сказала Лула. — Догадываюсь, что ты хочешь, чтобы я пошла с тобой.
Я уже наполовину пересекла двор.
— Все, что хочешь, — заявила я. — Делай все, что хочешь.
Я слышала, как Лула пыхтит позади меня.
— Не дави на меня, — говорила она. — Нечего указывать мне, типа делать, что я хочу, черт возьми. Я уже сказала тебе, что я хочу. Разве кто-то со мной считается? Черт возьми, нет.
Я прошла к двери и подергала ручку. Дверь была закрыта на засов. Я громко постучала, три раза. Ответа не последовало, поэтому я еще три раза вдарила кулаком.
— Открывайте дверь, — закричала я. — Залоговое правоприменение.
Дверь открылась: на пороге появилась жена Бендера.
— Сейчас неподходящее время, — сказала она.
Я отодвинула ее в сторону:
— Время вечно неподходящее.
— Да, но вы не поняли. Энди болен.
— Вы что, думаете, мы поверим? — засомневалась Лула. — Мы что, похожи на дур?
В комнату, шатаясь, ввалился Бендер. На голове колтун, глаза заплыли. В пижамной рубахе и заляпанных рабочих штанах цвета хаки.
— Умираю я, — заныл он. — Я сейчас окочурюсь.
— Это простой грипп, — успокаивала его жена. — Тебе стоит вернуться в постель.
Бендер протянул вперед руки:
— Закуйте меня. Заберите меня отсюда. Там ведь приведут какого-нибудь приблудного врача?
Я защелкнула наручники на Бендере и взглянула на Лулу:
— Там есть доктор?
— Да, у них есть тюремная палата в больнице Святого Франциска.
— Бьюсь об заклад, у меня сибирская язва, — хныкал Бендер. — Или оспа.
— Что бы это ни было, воняет здорово, — заметила Лула.
— У меня понос. И выворачивает, — жаловался Бендер. — У меня течет из носа и болит горло. Наверно, лихорадка. Вот, пощупайте лоб.
— Ага, как же, — брезгливо отмахнулась Лула. — Просто мечтали о такой чести.
Он вытер нос рукавом, размазав сопли по пижаме. Откинул назад голову и чихнул, разбрызгав слюни на полкомнаты.
— Эй! — завопила Лула. — Захлопни пасть! Ты что, никогда не слышал о носовых платочках? Что это все рукавом сопли вытираешь?
— Меня тошнит, — пожаловался Бендер. — Сейчас вырвет.
— Марш в туалет! — завопила жена. Схватила голубое пластиковое ведро с пола. — Возьми ведро.
Бендер сунул башку в ведро, и его вывернуло.
— Дерьмо святое, — испугалась Лула. — Это же Чумной Дом. Я сматываюсь. И ты его не суй в мою машину, — обратилась она ко мне. — Хочешь притащить его, можешь вызвать такси.
Бендер высунул голову из ведра и простер ко мне скованные руки.
— Все в порядке. Мне уже лучше. Я готов ехать.
— Подожди меня, — позвала я Лулу. — Насчет боженьки ты права.
— Сюда добираться черт знает сколько, но оно стоит того, — сказала Лула, слизывая соль с края бокала. — Это же праматерь всех «маргарит».
— И лекарство к тому же. Алкоголь убьет все вирусы, что мы подхватили от Бендера.
— Точно, твою мать.
Я отпила коктейль и огляделась. Бар был заполнен пришедшей после работы толпой. Большинство моего возраста. И большая часть этого большинства выглядела радостней меня.
— Моя житуха — отстой, — пожаловалась я Луле.
— Ты просто так думаешь, потому что насмотрелась на Бендера, блюющего в ведро.
Частично она права. Эта картинка не улучшила мое настроение, уж точно.
— Подумываю сменить работу, — поделилась я с Лулой. — Хочу работать там же, где все эти люди. Они все такие с виду счастливые.
— Да потому что пришли вперед нас, и все уже успели хорошо принять на грудь.
Или, может, потому что никого из них не преследует маньяк.
— Я потеряла еще одни наручники, — сообщила я Луле. — Оставила их на Бендере.
Лула откинула голову и разразилась хохотом.
— И ты еще хочешь сменить работу, — выдала она. — Да зачем, когда ты так хороша в своей?
В одиннадцать часов в доме родителей, да и в большинстве окрестных домов, было темно. В Бурге рано ложатся и рано встают.
— Жаль, что так вышло с Бендером, — подъезжая к тротуару, сказала Лула. — Может, стоит сказать Винни, что он умер. Мы скажем, что сделали все возможное, чтобы притащить его, а он окочурился. Бах. И окочурился.
— Еще лучше почему бы не вернуться и просто не прикончить его, — предложила я.
Открыв дверцу, чтобы выйти, я зацепилась ногой за коврик на полу и вывалилась из машины лицом вниз. Перевернулась на спину и уставилась на звезды.
— Все пучком, — успокоила я Лулу. — Может, просто сегодня посплю здесь.
Тут в поле зрения возник Рейнджер. Он схватил меня за шкирку и поставил на ноги.
— Не очень хорошая идея, Милашка. — Он посмотрел на Лулу и предложил: — Можешь ехать.
Взвизгнули шины, и «транс эм» исчез в мгновение ока.
— Я не пьяна, — заявила я Рейнджеру. — Я выпила только одну «маргариту».
Он все еще сжимал мою куртку, но ослабил хватку.
— Я так понимаю, у тебя заячьи проблемы.
— Гребаный заяц.
— Ты точно пьяна, — усмехнулся Рейнджер.
— Я не пьяна. Я на грани счастья. — Головокружения не наблюдалось, но и мир в фокус никак не входил. Я прислонилась к Рейнджеру, чтобы не упасть. — Что ты тут делаешь?
Он оставил в покое куртку и обнял меня.
— Нужно с тобой поговорить.
— Мог бы позвонить.
— Я пытался. Твой телефон не работает.
— Ах, да. Я и забыла. Он был в машине, а машина взорвалась.
— Я тут провел расследование по Дотти, так раскопал несколько имен, которые можно проверить.
— Сейчас проверить?
— Завтра. Заберу тебя в восемь.
— До девяти я даже не смогу умыться.
— Ладно, заберу тебя в девять тридцать.
— Ты смеешься? Я слышу, как ты смеешься. Моя жизнь — не повод для смеха!
— Милашка, твоя жизнь — самый популярный ситком.
Приблизительно в полдесятого я выползла за дверь и выпрямилась, щурясь от яркого света. Умудрилась принять душ и полностью оделась, но на этом все и закончилось. Чтобы девушке обрести красоту, маловато полчаса. Особенно когда у девушки похмелье. Волосы я завязала в конский хвост и сунула в карман джинсовой куртки губную помаду. Когда перестанут трястись руки, а глазные яблоки прекратят изображать из себя огненные шарики, я попытаюсь накрасить губы.
Рейнджер в сверкающем черном «мерсе» уже ждал у тротуара. По другую сторону двери за мной тут как тут на страже встала Бабуля.
— Не отказалась бы посмотреть на него в голом виде, — заметила она.
Я забралась на кожаное кремовое сиденье рядом с Рейнджером, закрыла глаза и улыбнулась. Машина пахла божественно, кожей и картошкой-фри.
— Благослови тебя Боже, — вслух произнесла я.
На приборной доске меня ждали кока и картошка.
— Танк и Лестер проверяют кемпинги в Пенсильвании и Нью-Джерси. Обойдут ближайшие, потом двинут дальше. Шарят по машинам и расспрашивают людей, когда возможно. У нас список родственников Эвелин, но с ними шансов мало по моим прикидкам. Эвелин будет беспокоиться, как бы они не настучали Мейбл. То же самое и насчет родственников Дотти. Есть четыре женщины, с которыми Дотти поддерживала дружбу по работе. У меня их имена и адреса. Наверно, начнем с них.
— Очень мило, что ты помогаешь мне. На самом деле мы ни на кого не работаем. Просто принимаем меры ради безопасности Энни.
— Я делаю это не ради безопасности Энни, а ради твоей безопасности. Нам нужно заткнуть Абруцци. Сейчас он с тобой играет. Когда игра ему надоест, он приступит по-крупному. Если полиция не может связать его с Содером, может, Энни свяжет его с чем-то. С многочисленными убийствами, к примеру, если те рисунки не просто фантазия.
— Если привезем Энни, мы сможем обеспечить ей безопасность?
— Я смогу защитить ее, пока Абруцци выносят приговор. А вот с твоей безопасностью потрудней. Пока Абруцци будет на свободе, самое разумное — закрыть тебя в Пещере Бэтмена до конца жизни.
Хмм. Пещера Бэтмена на всю оставшуюся жизнь.
— Ты говорил, в Пещере Бэтмена есть телевизор, верно?
Рейнджер бросил на меня косой взгляд:
— Лопай свою картошку.
Первой в списке значилась Барбара Энн Гуцман. Она жила в типовом доме в Восточном Брансуике, в приятном районе, где жили семьи со средними доходами. Через два дома по улице жила Кэти Шнайдер, которая тоже стояла в списке. Оба дома имели гаражи. Ни в одном гараже не было окон.
Рейнджер припарковался перед домом Гуцман.
— Обе женщины, должно быть, на работе.
— Мы вломимся?
— Нет, постучим в дверь в надежде, что дома дети.
Мы постучали дважды, но никаких детей не услышали. Я протиснулась за кусты азалии и заглянула в окна. Свет выключен, телевизор не работает, никакой обуви детского размера, разбросанной на полу.
Тогда мы прошли два дома и позвонили в дверь к Кэти Шнайдер: откликнулась пожилая женщина.
— Я ищу Кэти, — обратилась я к женщине.
— Она на работе, — пояснила та. — Я ее мать. Может, я чем могу помочь?
Рейнджер протянул женщине пачку фотографий:
— Вы кого-нибудь из этих людей видели?
— Это Дотти, — узнала женщина. — И ее подруга. Они ночевали у Барбары Энн. Вы знаете Барбару Энн?
— Барбару Энн Гуцман? — уточнил Рейнджер.
— Да. Только не прошлой ночью. Они были здесь позапрошлой ночью. Целое столпотворение устроили в доме.
— А вы знаете, где они сейчас?
Она посмотрела на фото и покачала головой:
— Нет. Кэти могла бы знать. Я просто их видела, когда гуляла. Каждый вечер совершаю вокруг квартала прогулку ради здоровья, тогда и заметила, как они подъезжали.
— Вы запомнили машину? — тут же спросил Рейнджер.
— Просто обычная машина. Синяя, кажется. — Она перевела взгляд на меня. — Что-то случилось?