– Мне стакан воды, пожалуйста, – не моргнув глазом, попросил Гирам.
Он отхлебнул глоток и поставил стакан на стол. Когда детектив вновь появился в гостиной, Торнтон еще продолжал свое повествование.
– И вот, после того как я побывал в мастерской, желая убедиться, что Мейтленд убит, я вернулся в дом и вызвал полицию. Я не мог позволить Кассу уйти от наказания.
– Разве он пытался бежать? – спросил О'Тул. Торнтон ответил не сразу, и тогда Поттер заметил:
– Мы только что говорили с миссис Фредерик.
– Побег не исключался. Просто я не дал ему такой возможности.
Беседу продолжил О'Тул:
– Признаюсь, я был весьма удивлен запиской, которую оставили на груди убитой Евы. Насколько я знаю, ваш брат никогда не увлекался античностью.
Дрожащей рукой Торнтон вытащил сигарету и зажег ее:
– Вы уверены, что это цитата из древней классики?
– Именно так, это «Метаморфозы» Овидия. Как я узнал от Поттера, античная классика – предмет вашего особого увлечения.
Казалось, Торнтона застали врасплох. Однако он все же нашелся:
– Но ни один человек не может знать каждую строчку из творчества древних. Латыни я уделял мало внимания в последние годы, главным образом, занимался переводами древнегреческой драмы и поэзии.
– Скажите, – спросил лейтенант, – а в вашей домашней коллекции есть перевод этой книги Овидия?
– Вы можете сами осмотреть мою библиотеку. Она – на втором этаже. Но, пожалуйста, будьте крайне осторожны с книгами и рукописями, которые за стеклом. Некоторые из них – бесценны.
О'Тул поднялся, но Поттер остановил его. Он достал из кармана книгу в бумажном переплете и положил ее перед лейтенантом.
– Не имеет смысла смотреть библиотеку, О'Тул. Вот это я нашел на кухне в помойном ведре.
Детектив обратился к Торнтону:
– Извините, что мне пришлось действовать столь причудливым образом. Но я был глубоко уверен, что в помойном ведре найду то, что представляет исключительную важность для следствия.
В глазах Торнтона зажглись красные искры. Он сжал зубы.
– А вы не находите, что копаться в отбросах – недостойное занятие даже для полицейского, господин Поттер? – процедил Грант.
– Согласен. Но достойнее, чем убийство, а также чем месть или черная зависть.
Торнтон старался взять себя в руки, но голос его дрожал:
– Да, конечно. Я сразу узнал эту цитату. Но при сложившихся обстоятельствах я был бы полным идиотом, если бы оставил в своем доме эту книгу-улику.
– Теперь давайте попробуем проследить за вашими маршрутами, сэр, вчера вечером. Вы утверждаете, что в перерыве были в фойе, выходили курить. Это же сказал и ваш двоюродный брат. Но дело в том, что Сандерс Ньютон в то же самое время звонил из фойе. Мы проверили показания Ньютона. Но он не видел ни вас, ни Касса.
Лицо Торнтона снова задергалось в нервном тике.
– Я хотел поговорить с Кассом. Но он брезгливо отвернулся и вышел из театра. И вы не хуже меня знаете, куда он направился. Вдоль по аллее к пожарному выходу. Потом в гримерную Евы. И не знаю уж, с помощью или без помощи Дженет, Касс убил Еву. Всему причиной – безумная ревность. Вы же сами его арестовали, что же вам еще нужно от меня?
– Касс Грант пока задержан только для допроса. Мы знаем, что вы пытались убедить брата Дженет уехать из страны. Зачем?
– Чтобы предотвратить еще одну трагедию, – пророчествовал Торнтон. – Я предупреждал Дженет, что опасно отпускать Касса на свободу.
– То есть, вы хотите сказать, что он мешал вам. Было бы удобнее, если бы Касс убрался из Штатов и вы могли бы со спокойной душой жениться на его бывшей супруге?
Торнтон молчал.
– Так где же вы были вчера вечером в антракте, господин Грант? – раздался бас О'Тула.
– Если вы намерены продолжать допрос, то я вызову своего адвоката.
Поттер поддержал своего коллегу:
– А если Кассу снова предъявят обвинение, будете ли вы финансировать процесс?
– Чтобы во второй раз позволить ему избежать возмездия? Я никогда не совершу подобной глупости. Это все равно что выпустить дикого зверя на многолюдную городскую улицу. Я настаивал, чтобы Дженет не вызволяла брата из лечебницы. Но упрямица не вняла моим разумным советам. Может, она собирается финансировать процесс. У Дженет Грант есть теперь свои деньги. Я перевел большую сумму на ее счет несколько месяцев назад.
– Что вас побудило совершить столь благородный поступок? – Торнтон вызывал откровенную неприязнь у Поттера.
– Спросите об этом у нее сами, детектив. Торнтон решительно встал. Он был исполнен чопорного достоинства, но лицо его по-прежнему дергалось в нервном тике.
– Вы можете арестовать меня, если у вас есть серьезные основания, или убирайтесь отсюда немедленно. Без своего адвоката я не скажу больше ни слова.
Поттер и О'Тул тоже встали. Детектив передал лейтенанту книгу и заметил, обращаясь к Торнтону:
– Надо было и «Метаморфозы» досточтимого Овидия бросить в камин. Бумага горит лучше, чем холст.
Когда за ними закрылась дверь, Поттер напомнил О'Тулу:
– Не забудь переговорить с начальством, чтобы меня завтра пустили к Кассу Гранту.
О'Тул поехал в участок, а Поттер взял такси и назвал адрес Коллинжа. Но приятель уже крепко спал. В прихожей драматурга зазвонил телефон.
– Это вас, сэр, – удивился слуга Грэма Коллинжа.
Поттер взял трубку:
– Я ничего не понимаю, говорите медленнее и громче.
– Господин Поттер, это я, Дженет Грант. Ради бога, приходите скорее!
– Куда? К вам домой?
– Нет.
Она подробно описала, как найти маленькое кафе на Четвертой улице.
– Пожалуйста, быстрее! Его задушили.
– Кого?
На противоположном конце провода послышались короткие гудки...
Глава тринадцатая
Дженет открыла глаза и взглянула на часы. Было десять утра. Сразу нахлынули воспоминания о вчерашнем кошмаре. Началось с того, что позвонил Пит и сказал: Касс задержан для допроса. Сон мгновенно отлетел. Дженет мучительно размышляла о событиях последнего времени. На этот раз даже Пит Расслин не сможет спасти ее брата от высшей меры. Придется вновь пройти все пытки: свидетельства очевидцев, допросы, судебное разбирательство. Брата поместят в камеру смертников. Дженет оцепенела от ужаса, представляя будущие испытания. Если бы только Касс оставался в Вентфорте! Ведь ее все предупреждали: и миссис Мейтленд, и Торнтон, и Пит, и даже сам брат. Дженет старалась не поддаваться отчаянию, держать себя в руках. Она как молитву твердила: Гранты легко не сдаются. Ведь главное, что Касс не виноват. Он не убивал ни Мейтленда, ни Еву. Дженет была уверена в брате, как в самой себе. Касс поклялся, что у него только одна цель: вернуть доброе имя и найти истинного убийцу. Вот о чем и она должна думать: найти убийцу. Важно каждую секунду помнить, что истинный убийца – на свободе и его необходимо отыскать. Надо что-то постоянно делать, нельзя сидеть сложа руки. Она должна совершать поступки, а не сетовать и ныть!
Дженет отыскала телефонный справочник Манхэттена и нашла номер телефона Грэма Коллинжа. Следует обязательно поговорить с Поттером. Он-то наверняка знает, как действовать. Поттер, Гирам Поттер – единственный человек, который верит ей безоглядно. То, что случилось с ними, было сродни разыгравшейся стихии. Порыв страсти, охвативший их, словно ураган, закончился так же внезапно, как и начался. Она видела, что Поттер боролся с собой, но сердце победило рассудок. Дженет до сих пор не могла прийти в себя, сознавая, что этот уравновешенный замкнутый человек вызвал в ней неизведанные прекрасные чувства. Дженет впервые в жизни ощутила себя настолько желанной, настолько женщиной. Рядом с ним было так хорошо, так спокойно. Странно, но всего за несколько мгновений в его объятиях она накрепко забыла о существовании Пита Расслина, об их дружбе, о его преданности. Даже о том, чем он пожертвовал ради нее и брата. Все равно, благодарность – это нравственная категория, а влечение, страсть – область заповедных, неподвластных разуму эмоций. Даже из великой благодарности невозможно вызвать чувства, которых нет. Дженет знала, что она в неоплатном долгу перед Питом. Но, вспоминая Поттера – то, самое чудесное в жизни, возникшее между ними, понимала: этого она не сможет забыть никогда. Когда Гирам ушел вчера, она целый вечер думала обо всех сразу: о брате, о Пите Расслине и о нем. Мысли путались. Дженет смертельно устала, но спать не хотелось. Было уже за полночь, когда она нехотя поднялась наверх, в спальню. Тревога не оставляла Дженет. Тогда она приняла снотворное и наконец погрузилась в тяжелый сон.
Настало утро. После таблеток голова была тяжелой. Дженет тупо смотрела на часы. Десять часов? Прислуга должна была подать кофе в восемь. Наверное, Дженет так крепко спала, что не услышала стука в дверь. Она села и позвонила в колокольчик над кроватью. Через несколько минут появилась служанка. Она принесла кофе и бутерброды. Почему-то девушка была в уличном пальто и шляпе. Служанка быстро опустила поднос на колени Дженет и, не глядя ей в глаза, сказала:
– Доброе утро! Извините, мисс, но все мы читали сегодняшние газеты. Я ухожу. Остальная прислуга покинула дом час назад. А я решила: кто-то должен остаться, чтобы объяснить наш поступок. Надеюсь, вы поймете и простите. Если мы здесь останемся, то потом никто из нас не сможет найти новую работу!
– О да! Я понимаю, – растерянно ответила Дженет.
Служанка вышла, тихо прикрыв за собой дверь. Дженет с отвращением выпила теплый кофе, наскоро приняла душ и оделась. Волосы привычно зачесала назад. Взглянув в зеркало, она грустно усмехнулась. Темные круги под глазами придавали ей несвойственный мелодраматический вид. Глаза казались неестественно огромными на бледном, похудевшем лице со впалыми щеками.
Дженет спустилась вниз. В пустом доме ее шаги отдавались глухим эхом. «Позавтракать придется где-нибудь по дороге в магазин», – подумала она. В передней был слышен какой-то гул. Дженет выглянула в окошко. У парадного снова собралась толпа. Куча зевак, газетчики, фоторепортеры. У нее не было сил снова пройти сквозь строй. Дженет позвонила в магазин и предупредила, что не появится в «Кэтрин Лорд» несколько дней. Она дала необходимые распоряжения старшей продавщице, изумленно выслушав циничные рассуждения своей подчиненной.