– Я говорил ей то же самое, но она не послушалась, – пожаловался Пит.
– Поймите же, если мы хотим узнать истину, у нас нет иного выбора, – горячилась Дженет. -• Кстати, миссис Фредерик отказалась от аренды и второй дом пуст. Касс, ты не против того, чтобы мы вернулись в старый дом?
– А что это меняет в моей судьбе? – обреченно промолвил Касс. – Где бы ни обитал, я все равно – «братец-убийца».
Расслин резко затормозил.
– Черт их всех побери! Толпятся, как упрямые ослы. Лучше не останавливаться здесь. Поехали прямо ко мне, друзья!
Возле парадного дома Грантов собралась уйма народа, большей частью – газетчики, фоторепортеры, просто любопытные зеваки. Полицейский, пытаясь навести порядок, без устали выкрикивал:
– Не задерживайтесь, двигайтесь вперед! Не останавливайтесь!
– Хватит! – сказал Касс. – Все равно нам придется пройти через строй жаждущих зрелищ.
Пит медлил, не обращая внимания на нетерпеливые гудки автомобилей. Дженет, вздохнув, согласилась с братом.
– Касс прав. Если мы все решили быть стойкими, то нам придется одолеть и это испытание. Никуда не денешься.
Полицейский патруль приблизился к адвокатской машине, чтобы выяснить причину образовавшейся пробки. Пит говорил с ним спокойно и через несколько секунд страж порядка взмахнул жезлом. Они припарковались у тротуара. Касс вышел первым и подал руку сестре. Толпа смыкалась. Мужчины встали по обеим сторонам Дженет, заслоняя ее собой от бесцеремонных репортеров. Пит и молодые Гранты чувствовали себя точно в железном капкане – беззащитными жертвами перед молниями вспышек и гулом микрофонов. Их засыпали бесчисленными вопросами:
– Как вы себя чувствуете на свободе, мистер Грант?
– Каковы ваши планы?
– Правда ли, что вы будете присутствовать на премьере вашей бывшей жены?
Вместо Касса резко ответил Пит:
– Никаких комментариев, господа. Прикрыв своей широкой грудью Дженет, Расслин вел ее сквозь галдящую толпу к входной двери. Касс последовал за ними, не опуская глаз под пристальными взглядами журналистской братии, зевак и полицейских.
Дверь им открыл новый дворецкий, нанятый Дженет. Слава богу! Наконец-то, дома. Касс огляделся. По его окаменевшему лицу нельзя было понять, что он чувствует. Только когда Грант передавал дворецкому шляпу и плащ, Дженет заметила, как дрожат руки брата.
– В твоей комнате, на втором этаже, все как прежде, – ласково сказала она, пытаясь ободрить Касса.
Дженет играла роль безмятежной, гостеприимной хозяйки.
– Будем пить в гостиной. Расслин, ты ведь останешься с нами? Я еще не разучился смешивать коктейли. Сегодня – особенный день, и мы должны быть все вместе. – Голос Касса звучал искренне.
Расслин ответил как-то неестественно бодро:
– Конечно, я с вами. Как всегда. Как раньше.
Касс почувствовал, что друг и сестра стараются ради него, но напряжение, накопившееся за три бесконечных года, не отпускало. Он перевел глаза с Дженет на Пита, и знакомая саркастическая ухмылка снова появилась на его постаревшем лице. Касс молча пошел к себе наверх.
Через десять минут они уже сидели в гостиной. Касс готовил коктейли, а Пит подбрасывал дрова в камин. Мысли Гранта блуждали где-то в недосягаемых сферах. Временами он, казалось, забывал, что сидит на диване в своем собственном доме, с бокалом в руке. Дженет украдкой поглядывала на брата, но Касс не замечал ничего. Как далек он был сейчас от них! Ничуть не ближе, чем в опостылевшем Вентфорте. Тягостную паузу нарушил Расслин.
– За что выпьем? – спросил он, поднимая бокал. – За будущее?
– Конечно, за то, что мы опять вместе, – ответила Дженет.
– За неоконченное дело, – словно клятву, мрачно произнес Касс.
Пит опустил бокал на стол:
– Послушай, друг. Пусть прошлое останется в прошлом. Забудь. Не будь самоедом.
– Успокойся, дружище. Сегодня я не нуждаюсь в советах адвоката. У нас, кажется, праздник? Ты забыл? «Убийца Фредерика опять на свободе...»
Касс не закончил фразу. Все трое вздрогнули от страшного грохота. Удар, звон разбитого стекла. Через секунду в дверях появился дворецкий. Он сказал, что кто-то бросил камень в окно библиотеки. Впервые за все время Касс громко и зло расхохотался. Окно в библиотеке заклеили, убрали осколки и плотно закрыли шторы.
– Я вызвал полицию, – доложил дворецкий. – Надеюсь, что больше вас не побеспокоят.
Через несколько минут вдоль их дома фланировали полицейские; толпа рассеялась. На их счастье, погода ухудшилась. Мелкий, колючий снег и резкий ветер разогнали самых стойких репортеров и зевак.
В комнате снова возник дворецкий и объявил:
– Мистер Торнтон Грант!
– Добрый вечер, Дженет. Я так и знал, что Расслин тоже здесь. Как ты себя чувствуешь, Касс? – Он протянул брату руку, его маленький рот изобразил подобие улыбки.
Касс сдержанно пожал ладонь Торнтона.
– Ты пришел поздороваться с убийцей? Очень мило с твоей стороны.
Торнтон промолчал. Он попросил кофе, от бренди отказался.
Неловкая пауза затянулась. Было не о чем говорить, кроме погоды. Интеллектуал высказал свежую мысль о том, что январь – месяц, который скорее подходит для Флориды, а не для Нью-Йорка. С ним охотно согласились.
Касс нетерпеливо повел головой и посмотрел кузену прямо в глаза. Мелкие морщины собрались на лбу бывшего вентфортского узника.
– К чему ты клонишь, черт побери? Торнтон откашлялся и спросил:
– Вы читали сегодняшние газеты?
– Это не тема для обсуждения, – отрезал Касс.
– Почему бы тебе не уехать отсюда, старина? Ты не сможешь здесь жить. Так было бы лучше и для тебя, и для Дженет.
– Ну, я-то, как раз так не думаю, – возразила Дженет. Торнтон жестом остановил ее.
– Послушайся здравого смысла и простой логики, Касс. Здесь ты не обретешь душевного покоя. Ты молод, тебе только тридцать три. Уезжай! Начни жизнь с нуля, с белого листа. Думаю, тебе даже стоит изменить фамилию.
– Что за бред ты несешь! Я не собираюсь менять фамилию. Все как раз наоборот! Я хочу вернуть себе доброе имя.
Торнтон выпил кофе, с раздражением стукнув чашкой по столу.
– Доктор Белднер помог тебе выйти из лечебницы. Но ты должен понять, что это не развяжет гордиева узла твоей драматической судьбы.
Дженет встревожилась: «Только бы Касс не вышел из себя». Но к ее удивлению, брат рассмеялся.
– Ты удивлен, что я на свободе? Так вот, учти, приятель, обратно к мистеру Холстеду я не собираюсь.
– Мне кажется, Касс, ты просто не чувствуешь настоящего. За прошедшие четыре года вся грязь улеглась. Не надо снова ворошить прошлое.
Касс возмутился.
– Не надо ворошить?! Нет, это ты ничего не понимаешь! Именно сейчас я в грязи по самые уши. А я хочу дышать чистым воздухом и спокойно смотреть людям в глаза. Все эти годы я думал только об одном. Кто на самом деле убил Мейтленда Фредерика? Правосудие почти механически повесило дикое преступление на меня, даже не пытаясь отработать возможные версии. И в самом деле, зачем? Как удобно, когда под рукой оказался я! Прекрасная мишень для всеобщего осуждения и презрения. Теперь я намерен, чего бы мне это ни стоило, найти истинного убийцу.
Я обещаю, что отыщу, достану со дна морского мерзавца, который побывал в мастерской Фредерика до меня.
– Но там был только сам Фредерик.
– А ты откуда знаешь, Торнтон?
Кузен являл собой воплощение отчаяния и растерянности. Торнтон с мольбой смотрел на Пита, который все это время внимательно слушал, не произнося ни слова. Его умное красивое лицо было повернуто в профиль. Торнтон обратился к адвокату.
– Ну хоть ты объясни ему, Расслин! Убеди его остановиться, пока не поздно.
Но Касс упрямо твердил:
– Одно ясно: они не могут снова судить меня по делу об убийстве Фредерика.
– Хорошо. Если тебе безразлична судьба Дженет, моя судьба и своя собственная, тогда подумай хотя бы о Еве!
– Об этой предательнице?! Торнтон, я слишком много думал о ней раньше, – произнес Касс побелевшими губами.
– Я очень прошу тебя, не доставляй Еве новую боль и страдание. – Торнтон говорил искренне и убежденно. – Она начала другую жизнь. Ведь Ева теперь актриса. На этой неделе у нее премьера. Главная роль в пьесе Грэма Коллинза. Вы знаете, что значит это имя в мире искусства. И еще. Она собирается замуж.
– Что ты говоришь? Да поможет бог этому дьявольскому отродью, – в сердцах вырвалось у Касса.
Трудно было ожидать иной реакции брата, подумала Дженет.
Дворецкий снова показался в дверях, но ничего не успел сказать. Мимо него в комнату скользнула женщина: модная прическа, роскошное норковое пальто до пола со сверкающей бриллиантовой брошью. Это была красавица Ева.
В комнате воцарилось молчание. Казалось, никто не решался произнести ни слова. Потом все трое мужчин разом встали. Ева оглядела каждого из них.
«У нее, как всегда, испуганный вид, – размышляла Дженет. – Опять она чего-то боится. Но что она делает здесь?» Ева подошла к Кассу и распахнула длинное манто. Под ним виднелось нарядное ярко-розовое вечернее платье. «У нее безнадежно испорченный вкус. Но какая безупречная красота!» – подумала Дженет.
Ева изобразила необычайную радость:
– Касс! Слава Богу! Я так рада, что ты дома. Я, правда, не хочу, чтобы мы оставались врагами.
Выражение лица ее бывшего мужа не изменилось. Он спокойно смотрел на женщину, которую когда-то любил больше всего на свете и которая так страшно его предала. Глаза Касса были пусты. Он так и не пожал протянутую ладонь. Оскорбленная Ева нервно сжала руки на груди:
– Касс, ведь ты любил меня. Будь велико душен. Я заслуживаю лучшей участи. Я собираюсь замуж.
– Торнтон только что сообщил нам эту радостную новость, – обронил Пит. – Твое супружество весьма неожиданно.
Касс не произнес ни звука.
– А, так вы уже все знаете, – она улыбнулась своей чарующей улыбкой и нырнула под руку Торнтона. – Касс, тогда пожелай нам счастья.
От удивления Касс опустился на стул: