— Они говорят обо мне? — прошептал Джайлз, но озадаченная Хейвен только покачала головой.
Впрочем, совещание быстро закончилось, и Лев снова повернулся к Джайлзу.
— В моем дворце и в моем присутствии тебя будут звать Гай, — заявил он. — Тебе знакомо это имя?
Джайлз вопросительно посмотрел на Хейвен.
— Мне кажется, что имя Джайлз звучит для них очень непривычно. Они считают, что удобнее звать тебя Гаем.
— Гай? — недоуменно произнес бывший кучер.
— Это благородное имя, — объяснил Лев. — Имя, достойное императоров, многие из которых носили его с гордостью. Отныне и тебя будут звать так.
Джайлз не очень его понял, но решил, что спорить себе дороже.
— Благодарю, сир, — просто сказал он. — Я ваш должник.
Лев еще раз хлопнул в ладоши, давая понять, что аудиенция подошла к концу.
— Вас отведут в ваши покои, и завтра подумаем, как лучше разместить вас во дворце. — Император улыбнулся, довольный своим решением, и добавил: — Приятной ночи.
Хейвен хотела было ответить, но наткнулась на неодобрительный взгляд сановника с грустными глазами. Император со спутниками покинули комнату так же быстро, как и вошли, оставив Хейвен и Джайлза размышлять об очередном странном повороте судьбы.
— Что ж, — заключила Хейвен, — довольно неожиданно, но не сказать, чтобы неприятно.
— Мы теперь будем жить в королевском доме? Во дворце? — вслух удивился Джайлз.
— Если я правильно поняла…
— А что скажет царь?
— Ох, Джайлз, — вздохнула Хейвен. — Я так понимаю, что мы стали частью мирного договора, подарком императору в честь заключения мира. Ну, или что-то в этом роде. Царь подарил нас императору, а уж он сделает с нами, что сочтет нужным. — Только тут до нее дошел трагизм ситуации. Нижняя губа девушки задрожала, а глаза наполнились слезами. — Боюсь, дома нам уже никогда не увидеть!
Повинуясь естественному порыву, немыслимому еще пару месяцев назад, Джайлз крепко обнял ее. Это было утешение, и Хейвен прижалась головой к его груди.
— И что нам теперь делать?
Джайлз ответил не сразу.
— Думаю, могло быть и хуже. Его императорство могло отправить нас на кухню или и вовсе на плантации. — Он помолчал и добавил: — Я как-то плохо представляю вас в поле с мотыгой или с корзиной репы на голове.
Хейвен напряглась и резко оттолкнула его, чтобы посмотреть в глаза.
— Нашел время шутить!
— Это не самый плохой дом, который я знаю. — Он улыбнулся.
— Даже слышать не желаю твоих глупых шуток! — возмутилась Хейвен, однако рук с его плеч не снимала.
— Возможно, шутки — так себе, — согласился он, снова привлекая ее к себе. — Но подумайте теперь, мы — члены свиты императора и будем жить во дворце. Это лучше, чем весь день смотреть на спину лошади в вонючем шатре.
Хейвен некоторое время молчала, а затем ехидно произнесла:
— Я хорошо представляю тебя, Гай, на кухне, с красным лицом и по локоть в гусином жире и перьях.
— Все лучше, чем стоять по колено в навозе в свинарнике.
Она невесело улыбнулась и вытерла глаза.
— Из нас получилась бы красивая пара, как считаешь?
В этот момент открылась дверь, и слуга повел их через лабиринт коридоров в то крыло дворца, где жили высокопоставленные чиновники суда и прочие приближенные вассалы. Слуга остановился у двери в конце длинного узкого коридора.
— Для вас все приготовлено, — торжественно произнес он. За открытой дверью их ждала анфилада комнат, в одной из которых стояла кровать, а в двух других, по обе стороны от большой комнаты, стояли простой стол, несколько стульев и три низких дивана. Маленькое окошко закрывала деревянная решетка; окно выходило в один из многочисленных садов дворца, обнесенных стеной. Внутренняя дверь в прямо в сад.
Слуга небрежно оглядел комнаты, убедился, что все в порядке и ушел, сказав напоследок:
— Вы будете жить здесь. Если вдруг чего-то будет не хватать, обращайтесь к помощнику камергера.
Не услышав ничего в ответ, слуга оставил их наедине. Хейвен оглядела апартаменты. Комнаты были достаточно большими и приятными, не загромождёнными мебелью; спальня выглядела просторной и в изобилии обеспеченной подушками и мягким тюфяком.
— Похоже, они думают, — сказала она, закусив нижнюю губу, — что мы женаты.
— Хорошая мысль, — одобрил Джайлз.
— Хорошая?! — Она отпрянула назад. — Вы забываетесь, мистер Стэндфаст. Надо же — хорошая!
— Не стоит с порога отказываться, — быстро сказал Джайлз. — Подумайте немного. Если бы мы действительно были женаты, нам обоим было бы легче, пока мы здесь.
— Или сложнее, — возразила Хейвен. Она нахмурилась и покачала головой. — Нет, об этом не может быть и речи, — твердо заключила она. — Не желаю ничего такого слышать!
— Миледи, я…
Она подняла руку, прекращая дальнейшее обсуждение.
— Больше мы об этом говорить не будем.
ГЛАВА 18, в которой исправляется некая оплошность
Время для разговора совсем неподходящее: обед стал всего лишь смутным воспоминанием, а ужин — далеким обещанием. Несмотря на это, император Рудольф, король Богемии и Венгрии, эрцгерцог Австрии и римский император, пытался сосредоточиться на лежащем перед ним путанном астрологическом тексте. Однако быстро заметил, что думает об ужине: что там нафантазирует его кухня? Он уже готов был позвать камергера, чтобы тот послал за главным поваром императорской кухни, и уже с ним обсудить этот важный вопрос, но в это время в дверь библиотеки постучали, и распорядитель королевских аудиенций тихо вошел в святая святых императора — хранилище мудрости.
— Простите за вторжение, Ваше Величество, — произнес чиновник, — но герр Стиффлбим просит аудиенции. Вы его примите?
— У нас одно желание — чтобы нас оставили в покое и дали дочитать этот важный документ, — проворчал император. Он поднял голову от непроходимого, но зато очень аккуратно написанного текста и грозно посмотрел на придворного. — Таково наше желание.
— Конечно, Ваше Величество. Я отошлю его.
— Сделай милость и проследи, чтобы нас больше не тревожили. — Император лизнул палец, перевернул страницу и вдруг замер. — Как ты сказал? Стиффлбим? Энгелберт Стиффлбим, пекарь?
— Именно он, Ваше Величество, — подтвердил распорядитель аудиенций.
— Так что же ты сразу не сказал? — Император развернулся в кресле. — Почему мы всегда сами должны догадываться?
— Смиренно прошу прощения, Ваше Величество. Я так и думал, что этот человек вам известен.
— Ты думал? Ты что, с ума сошел? Конечно, он нам известен! И еще как известен! Не заставляй его ждать. Пригласи его немедленно!
— Куда, Ваше Величество?
— Что «куда»? — не понял император
— Возможно, вы примите его в одном из помещений для королевских аудиенций?
— Нет. Здесь — в библиотеке. Сейчас. Мы хотим увидеть его немедленно, и мы не хотим ради этого бегать через полдворца. Приведи его сюда и поторопись.
Распорядитель аудиенций удалился, оставив императора в блаженном одиночестве по крайней мере на десять минут, после чего вернулся с гостем императора. Он деликатно постучался в библиотеку, распахнул дверь и торжественно объявил:
— Герр Энгелберт Стиффлбим, владелец Императорской Кофейни.
Император Рудольф встал, чтобы поприветствовать гостя. Он успел заметить, что в руках пекарь держит небольшую коробочку, перевязанную атласной лентой. Рудольф отлично знал, что в таких коробках держат вкусные вещи.
— Добро пожаловать! Добро пожаловать, герр Стиффлбим, — сказал он, идя навстречу пекарю. — Мы от души рады вас видеть. Заходите. Хорошо ли идут дела? В добром ли здравии вы пребываете?
Энгелберт низко поклонился и любезно приветствовал Его Императорское Величество, а затем ответил:
— Я вполне здоров, и дела идут прекрасно. Я действительно счастлив, Ваше Величество.
— Великолепно! — Император вернулся на свое место. — Ваш визит как нельзя более кстати. Как раз сегодня мы с большой любовью вспоминали вашу бесценную выпечку, особенно ваш необыкновенный штрудель! Ах, штрудель!
— Ваше Величество очень любезны, — просто ответил Энглберт. — Возможно, вы с благосклонностью отнесетесь к моему скромному подарку. — Он протянул Рудольфу сверток. — Это для вас, Ваше Величество.
— Ой! Что это у нас здесь? — Рудольф схватил подарок, положил на библиотечный стол и принялся его разворачивать. — Wunderbar!
{Замечательно! (нем.)}— Я сделал это специально для вас, — сказал ему Энгелберт. — Это новый рецепт, сир, сливы с изюмом. — Понизив голос, он добавил: — Сливы пропитаны ромом. — Он снова поклонился. — Очень надеюсь, что вам это понравится, Ваше Величество.
— Мы должны немедленно это попробовать! — воскликнул император. Повернувшись к двери, он крикнул: — Тарелки! Ложки! Нож! — В дверях появился молодой паж. — Несите посуду немедленно. Тут у нас штрудель, который мы желаем попробовать прямо сейчас!
Пажа словно ветром сдуло. Император с вожделением разглядывал изысканное лакомство с золотой корочкой, посыпанное сахарной пудрой.
— Шедевр, господин Стиффлбим, — провозгласил император, вынимая выпечку из коробки и торжественно ставя на стол.
— Мои клиенты слишком щедры на похвалы, Ваше Величество. По моему разумению, это должен быть праздничный штрудель — К Рождеству, или к Пасхе, например.
— Достойная мысль, — согласился Рудольф. — Но, знаете, существует множество деликатесов, посвященных этим праздничным временам. Может быть, стоит выбрать какой-нибудь другой святой день?
— Конечно, Ваше Величество. Я не подумал. Возможно, у Вашего Величества найдется, что предложить?
Император сделал вид, что задумался, но потом просиял:
— Рассмотрев этот вопрос со всем тщанием, мы пришли к выводу, что именины императора ничем таким не отмечены. Нам это всегда казалось прискорбным упущением.
— Ваше Величество, для меня было бы особой честью, если бы мой штрудель сочли достойным восполнить этот недостаток. — Энгелберт слегка поклонился и п