15. Одним из источников внутриеврейского раскола были религиозные расхождения между либеральными и ортодоксальными евреями. В первой половине XIX века либеральное еврейское движение, стремившееся превратить евреев в современных «немцев», постепенно захватило ортодоксальные сообщества и в этом процессе заменило прежние традиции богослужения на органную музыку и молитвы на немецком языке. И все же, пусть ортодоксальные сообщества и утратили часть прежней власти, они так и не исчезли. И потому в большинстве городов остались разобщенные еврейские сообщества, где либеральные и ортодоксальные синагоги действовали бок о бок.
Но самыми крупными и болезненными были идеологические расхождения. Ассимилировавшиеся евреи вели яростную борьбу с куда более молодым сионистским движением, стремившимся построить еврейское будущее в новом доме нации. Представителем последнего была крупнейшая еврейская организация Германии – Центральное общество немецких граждан иудейской веры (Centralverein deutscher Staatsbürger jüdischen Glaubens, CV). Организация, созданная в 1893 году для защиты от антисемитизма, быстро разрослась: к моменту начала войны в ней состояло около 38 000 членов. Ее политика, интересовавшаяся преимущественно вопросом немецкого гражданства, соответствовала мировоззрению сторонников организации, преимущественно либералов из среднего класса16.
Идеологический соперник CV, Сионистская организация Германии (Zionistische Vereinigung für Deutschland, ZVfD), была основана через четыре года после CV, в 1897 году. В отличие от своей старшей сестры, ZVfD не сумела достичь процветания. Ей так и не удалось вовлечь в свою деятельность множество немецких евреев – перед войной в ней было где-то 6 000 официальных членов, меньше четверти от присоединившихся к CV. Политика ZVfD, что неудивительно, в первую очередь концентрировалась на еврейских националистических вопросах17. Например, во время июльского кризиса основной темой для разговоров в сионистских кругах была не угроза войны, а скорее десятая годовщина смерти Теодора Герцля. Помимо ряда поминальных служб, один издатель опубликовал памятное собрание речей Герцля и серию открыток с портретами этого великого человека18.
Еще больше усложнило картину многообразных еврейских сообществ растущее еврейское население Германии родом из Восточной Европы. С 1880-х годов усиливающиеся погромы, преследования и экономические невзгоды в России побудили тысячи евреев бежать на запад. Большинство восточноевропейских евреев, въезжавших в Германию, были транзитными мигрантами, собирающимися продолжить путь в США и построить там лучшую жизнь. Агенты пароходства сражались за помощь с прохождением таможни в Восточной Европе. Сэмюэл Хоцинов вспоминал, как его родной дом «кишел этими агентами» и каждый предлагал самую низкую цену за переезд из Витебска в Нью-Йорк. Понятно, что Хоцинов с семьей отправились в рискованное путешествие на запад. После непродолжительного пребывания в Германии они сели на пароход, который должен был увезти их к новой жизни в Америке. И все же, как многие отчаявшиеся мигранты, Хоциновы стали жертвами мошенников. Корабль увез их не через Атлантику, а в доки лондонского порта Тилбери19. И хотя это явно никогда не было их целью, Хоциновы, по крайней мере, добрались дальше, чем многие их товарищи по путешествию. Многие транзитные мигранты так и застряли в Берлине или других крупных городах Германии, когда у них изменились планы или иссякли финансы.
В немецких городах к еврейским транзитным мигрантам присоединялись другие евреи из Восточной Европы, многие из которых въехали в Германию нелегально. Александр Гранах, молодой галицкий еврей, пробрался через границу из Австро-Венгрии в прусскую Силезию; очутившись на той стороне, он и его спутник купили билеты на поезд в Берлин, где надеялись попытать счастья. На рубеже столетий в Германии проживало где-то около 70 000 восточноевропейских евреев20. В отличие от существующего еврейского населения, преимущественно относившегося к среднему классу, новоприбывшие – в основном говорившие на идиш – зачастую жили бедно или очень бедно. Преувеличенная боязнь заболеваний и эпидемий также делала их готовой мишенью как для антисемитов, так и для новых государственных ограничений. В некоторых случаях евреев даже массово депортировали из Пруссии и возвращали на территорию России. Вот почему накануне войны восточноевропейские евреи оставались за бортом как немецкой жизни, так и жизни немецких евреев. Их статус аутсайдеров означал, что у них было мало возможностей повлиять на постепенное сползание Германии к войне в июле 1914 года. Они могли лишь в страхе наблюдать, как их сегодняшний дом – Германия – готовится сражаться со страной, чье гражданство они нередко сохраняли – Россией21.
В то самое время, когда множество восточноевропейских евреев въезжало в Германию, сами немецкие евреи как раз покидали страну, чтобы преследовать свои интересы за морем. В частности, в Британии и США существовали маленькие, но значимые сообщества немецких евреев. Такие люди, как Людвиг Монд, преуспевающий химик, или банкир и финансист Эрнест Кассель, поголовно добились процветания, сменив Германию на Британию. Некоторые евреи, такие как экономист и историк Мориц Бонн, уехали из Германии за море на гораздо более короткий срок22. Бонн, женатый на англичанке и известный в качестве космополита, охотно согласился на должность приглашенного лектора в Калифорнийском университете в Беркли, видя в этом возможность больше узнать об американской университетской жизни. Бонн уехал в США в довольно неблагоприятное время – он отплыл из Бремена 26 июля 1914 года и прибыл в Нью-Йорк в начале августа. Совершив это долгое трансатлантическое путешествие, Бонн, в целом, сменил одну схему разногласий на другую: он избежал раскола между немецкими евреями и остальным немецким обществом, но был вынужден наблюдать издалека, как Европа скатывается в войну23.
Война на пороге
В первой половине июля большинство немецких евреев пребывало в блаженном неведении о смертоносном конфликте, маячащем на горизонте. Умы людей занимал ритм повседневной жизни: работа, семья, общение – или, в случае Морица Бонна, окончательные приготовления для поездки в Калифорнию. И все же это не относилось к тем, кто по собственной воле оставался слеп и глух к международным событиям. Несомненно, люди были в курсе, что существует вероятность вооруженного конфликта. Но чего они не знали, так это того, насколько эта вероятность близка, ибо девизом июля была секретность. В начале месяца кайзер, канцлер, основные министры и представители Австро-Венгерской империи встретились в Берлине, чтобы обсудить свои реакции на сараевские убийства. И именно за кадром этих тайных дипломатических встреч немцы выдали австрийцам печально известный «карт-бланш», что обеспечивало их союзникам поддержку, если они изберут военный путь в отношении Сербии24.
Несмотря на всеобщий туман неведения, нависший над немецким народом, немногие немецкие евреи были достаточно приближены к правящим кругам, чтобы знать, что готовится что-то опасное. Кайзер как глава государства с ограниченными демократическими структурами всегда притягивал к себе разношерстную группу промышленников, газетных магнатов и политиков, отчаянно жаждавших влияния на высшем уровне. Среди этого окружения было и несколько евреев, которых Хаим Вейцман, впоследствии первый президент Израиля, довольно пренебрежительно обозвал «Kaiserjuden», «кайзеровскими евреями»25. Гамбургский банкир Макс Варбург, чья личная энергия в свое время помогла сделать банкирский дом семьи «М.М. Варбург & Ко» частью международной элиты, не успел вовремя присоединиться к кругу избранных. Он впервые встретился с кайзером в 1903 году, чтобы обсудить финансовые реформы, впоследствии они виделись по меньшей мере раз в год.
Даже при ограниченных контактах с властью Варбург мог почувствовать, как приближается буря. В конце июня 1914 года Варбург посетил пышный банкет, устроенный для кайзера в резиденции прусского посланника Ганс Альфреда фон Бюлова. Событие было как нельзя лучше подготовленным, что неудивительно, учитывая присутствие царственного гостя. Дом был заполнен растениями и цветами специально для такого случая. Большой обеденный стол был покрыт экзотическими орхидеями и «рогатыми» фиалками, так что гостям едва хватало места, чтобы пользоваться лучшим обеденным сервизом Бюлова. Когда вечер близился к завершению, кайзер уделил много времени болтовне и беседам с другими гостями. В какой-то момент он отвел Варбурга в сторону и с деланой непринужденностью обрисовал состояние дел на международной арене. Перемалывая в уме идею опережающего удара по Антанте, кайзер размышлял, «не лучше ли ударить сейчас, а не ждать»26.
Друг и гамбургский коллега Варбурга Альберт Баллин был информирован еще лучше. Баллин, родившийся в 1850-е годы в отнюдь не привилегированной еврейской семье в Гамбурге, совершил головокружительное восхождение в крайне скромных обстоятельствах. Начав карьеру в эмиграционном бизнесе отца, в 1886 году Баллин присоединился к пароходству
HAPAG, а в 1899 году стал его генеральным директором. Вероятно, выбившегося из низов еврейского бизнесмена и кайзера свела вместе общая любовь к кораблям, морю и военно-морской мощи Германии. Во время ежегодной Кильской недели Баллин любил попотчевать кайзера на борту одного из огромных лайнеров HAPAG. За год набиралось около дюжины других регулярных визитов. Назвать этих двоих друзьями было бы неверно, так как характер кайзера был таков, что он мгновенно приходил в бешеную ярость по ничтожнейшему поводу. И все же нельзя отрицать, что обоим было приятно общество друг друга27.
Баллину впервые сообщили о развивающемся международном кризисе в середине июля. Готлиб фон Ягов, министр иностранных дел Германии, прервал курортный отдых судового магната в Бад-Киссингене, чтобы обрисовать опасности возможного морского соглашения между Англией и Россией. Уже испортив Баллину отпуск, Ягов не стеснялся добавлять плохих новостей. При встрече с глазу на глаз Ягов попросил Баллина приготовить флот HAPAG к возможной войне, подобные инструкции также были даны главе конкурирующего пароходства «Norddeutscher Lloyd»