— У него сегодня выходной.
— Какое хорошее совпадение! Значит, это и есть твоя любимая работа. Место, где ты увидела «сфумато»?
Анна почувствовала, что невольно краснеет.
— Это было давно.
— Сфумато?
— Моя откровенность. Больше этого не повторится. Никогда.
— Никогда не говори «никогда».
— Я попробую это сделать.
— И зря! Я так понял, что нужно заказать пиццу. Ты какую любишь?
Анна молчала.
— Понятно. Закажу на свой вкус.
Данила достал телефон и сделал заказ.
— Но чай, кофе-то есть?
— Все на полке. Чайник в углу справа, — безжизненным голосом сказала Анна.
— Меня не выгоняют. Это уже хорошо.
Данила включил чайник и сел напротив Анны.
— Еще раз прости. Но я должен был сам разобраться в этом. Если бы я все рассказал тебе сразу — вышло бы хуже.
Анна смотрела не на Данилу, а куда-то вбок. Иногда в поле зрения попадало его ухо. Посмотреть ему в глаза она не могла…
— Ну так что? — спросила она как можно холодней.
— Начну по порядку. Я работал консультантом широкого профиля. Ко мне поступали заказы на разные услуги, в основном связанные с предметами искусства и артефактами. И вот недавно мне поступило предложение — найти интересные документы, предметы, что-нибудь, так или иначе связанное с Распутиным. При этом на оплату не скупились. Я взялся за эту работу. И вот на моем пути встречаешься ты…
— Стоп-стоп! — запротестовала Анна. — Не вешай лапшу мне на уши! Прямо вот так взяла и встретилась… И мы с тобой случайно пересеклись в доме у Ники?
Данила сверкнул на нее глазами.
— Не перебивай, пожалуйста. Ну хорошо, положим, не чисто случайно, а просто ко мне поступила информация, что ваш центр занимается Распутиным и что ты подруга Ники и едешь к ней в гости. И все. О большем не допытывайся. Это все в прошлом, понимаешь? — И он взял ее за руки.
Анна сделала попытку отстраниться, но он крепко сжал ее ладони.
— Давай договоримся: то, что было в прошлом, — в прошлом и останется. А сегодня — это сегодня. Тем более — завтра. Не позволяй теням прошлого омрачать горизонты будущего.
— Красивая фраза! — усмехнулась Анна.
— Мне продолжать или нет?
— Продолжай, — кивнула она.
— Я вызвался тебя сопровождать, не зная еще, чем все закончится. Но когда ты достала эту тетрадь, я взял ее у тебя, потому что боялся, что на тебя теперь объявят охоту. Материалы о Распутине в большой цене. Оставлять их у тебя было опасно.
Анна вспомнила нападение вечером, когда ее подкарауливали снаружи. И стреляли. Да, эти люди не остановятся ни перед чем. Она поежилась.
— Вот видишь! Я прав!
— И что сталось с воспоминаниями той балерины?
— Я их отдал заинтересованным лицам, точнее — продал. Но предварительно сделал копии. Для тебя. Для науки. Но с условием, что это никуда не пойдет. — И Данила подал ей тонкую папку с листами текста.
— Хорошенькое условие! Вася Курочкин с ним точно не согласится, — усмехнулась Анна. — Он за научную истину и добросовестность душу отдаст. А ты предлагаешь такую сделку!
— Но вы же с Курочкиным не хотите стать трупами?
— Какая роскошная дилемма для истинного ученого!
— Не ерничай! — Данила поцеловал ее руки. — Дорогая!
Анна замолчала, а потом вдруг заплакала. Он притянул ее к себе. Обнял.
Вдруг хлопнула входная дверь, и вошел Вася Курочкин. Увидев Анну в объятиях Данилы, он застыл.
— Вася! — воскликнула Анна. — У тебя же сегодня выходной?
— Ну да… Но решил забежать на минутку. А тут…
— Вася, познакомься, это мой друг Данила, — сказала Анна, вытирая слезы. — Он достал для нас копии украденного документа.
— Да? — настороженно сказал Вася. — Очень приятно, — он пожал Даниле руку. — Василий Федорович Курочкин, доктор исторических наук, руководитель научного центра «Стратагема».
— Просто Данила. Эксперт.
— Это хорошо. Эксперты сейчас нигде не пропадают. Анна, сооруди чай или кофе нашему гостю.
— А я уже заказал пиццу.
— Отлично! Сейчас нашего полку прибудет. Придет Варвара Епифанова.
— Я так ей благодарна за Елену… — улыбнулась Анна.
— Все хорошо, что хорошо кончается, — назидательно сказал Вася.
Анна отдала ему копии дневника балерины, и Курочкин погрузился в чтение.
Варвара приехала через полчаса, когда на столе уже дымилась пицца. Она достала из пакета бутылку французского вина и поставила на стол.
— О! — восхитился Данила. — Какое замечательное вино! А главное — сколько стоит!
Варвара стрельнула на него глазами. Эти двое поняли друг друга без слов.
— За что пить будем? — спросил Данила, разливая вино по бокалам.
— За все! — сказал Вася. — За Распутина!
— Может, лучше расширить тему — выпить за науку? — предложила Анна.
— Да, Анна Алексеевна, тост хороший. И поработали мы славно! Сейчас и подведем итоги.
Курочкин снял со шкафа глобус с совой и примостил на стол с краю.
— Для напоминания.
И они с Анной улыбнулись друг другу.
После того как по первому бокалу было выпито и Вася с Варварой расположились на диванчике, а Анна с Данилой напротив — на стульях, Курочкин первым нарушил молчание:
— Ну что? Задал Распутин всем загадку? И кем же он был? Святым? Дьяволом? Проходимцем? Или религиозным реформатором?
Все с любопытством смотрели на Васю, ожидая ответа.
— На мой взгляд, ни тем, ни другим, ни третьим. Распутин был неким трикстером, запущенным в Российскую империю. Он обострил все процессы, которые протекали в вялотекущем режиме, обнажил их, выявил, что в конечном итоге способствовало распаду Российской империи. До Распутина были и другие «чародеи» и маги около царского трона: доктор Филипп, Папюс… Кто-то задерживался дольше, кто-то был проходной фигурой. Можно сказать, все ждали Распутина, и он явился. Вот что можно сказать определенно. И еще можно сказать, что Распутин не был раз и навсегда застывшей фигурой, типажом. До появления в Петербурге и возвышения — это один человек, после — другой, накануне гибели — третий. А были еще вехи. Например, ранение Распутина Хионией Гусевой, после которого он тоже изменился. До появления в столице и приближения к царской семье — это был типичный искатель истины, богомолец, странник, каких на Руси было немало. Грешил в молодости, потом обратился к Богу и ходил по святым местам. Не случайно появлению Распутина при дворе активно способствовали церковные иерархи, которые, с одной стороны, хотели отвадить заграничных гостей, а с другой — влиять на царскую семью через своего человека. Они не видели в Распутине ничего ужасного или демонического, поэтому и помогли ему проникнуть во дворец. И уже после этого Распутин становится самостоятельной фигурой и тем самым наживает себе множество врагов. Он общается напрямую с августейшими особами. Минуя всех посредников. И здесь он уже начинает представлять для одних кругов и личностей угрозу, для других — возможность. Кому-то он мешает, а кто-то видит в нем средство для решения собственных проблем. За Распутиным ведется охота — за близость к его телу, к возможностям, связям. Странно, что его не убили раньше… Он жил как на вулкане, трудно даже приблизительно подсчитать всех его врагов. Распутин делал то, что, как он считал, идет на пользу царской семье и монархии. Но дело в том, что сама царская семья мешала очень многим… Многие силы хотели ее устранения. Распутин отсрочил падение режима, о чем он и предсказывал, но предотвратить гибель не смог. Тайна убийства Григория Распутина находится в прямой связи с его местом около царского престола, его врагами и его влиянием. Случайно в одной из подмосковных церквей нашлись документы — письма, дневники, связанные с Распутиным. Скорее всего, эти документы — остатки расследований, которые проводились Временным правительством в отношении Распутина. Как они попали туда — мы уже никогда не узнаем… Священник отец Николай, найдя эти документы, позвонил мне. Мы с ним познакомились на одной исторической конференции, обменялись визитками, вот он и вспомнил о нашем центре. Я решил подать заявку на грант, ответ пришел быстро… Если бы я знал, что за всем этим стоит…
— Да, все тщательно отслеживалось, — сказал Данила. — Мне ведь тоже была предложена работа — выявлять и охотиться за всем, что связано с именем Распутина. У нас был один источник финансирования, один хозяин.
— Да, все так, — сокрушенно сказал Василий. — И, вероятно, заказ получили не только мы, поэтому и началась охота за материалами, напали на Аню, убили отца Николая.
Данила сжал Анне руку, та в ответ робко улыбнулась. Как бы говоря: «Это уже дело прошлое…»
— Но вернемся к нашим документам, — продолжил Курочкин. — Мы стали изучать письма одной курсистки — Елизаветы Красновой, которая некоторое время была близка к Распутину и могла наблюдать его вблизи, так же мы просмотрели и записи некого молодого человека — ученика Петра Бадмаева. Оба документа в какой-то степени раскрыли малоизвестные моменты касательно нашего старца. Елизавета описала отношение Распутина к сексу. Обронив многозначительную фразу, что, по ее мнению, он женщинами и не интересуется, что секс потерял для Распутина интерес. Во всяком случае — общепринятый, традиционный… Но при этом он пытался сохранить свою энергию, а возможно, и… расширить горизонты. Кстати, к Бадмаеву он обратился, когда понял, что теряет свою сексуальную силу. Ученик Бадмаева прямо написал, что его учитель подбирал Распутину определенные снадобья… И к тому же подозревал, что не только те, которые просил он, но и нечто наподобие наркотиков для управления сознанием. Но самое интересное, что Елизавета в одном из своих писем старой подруге с шутливым прозвищем Ватрушечка упоминает о балерине, которая в ночь убийства была в Юсуповском дворце. Балерина оставила Елизавете свои воспоминания о роковой ночи, а та, в свою очередь, отдала их подруге. Ватрушечка оказалась, как мы установили, Ватрушиной Ольгой Петровной. Воспоминания балерины нашлись в Швейцарии, и я рад, что вы их привезли… Балерина была в качестве приманки, запасной вариант, усыпить бдительность Распутина. Если бы не ты, Анна, мы бы и не вышли на эти документы. Так что, коллега, огромное мерси!