— Помогите!
Из всего дальнейшего Кейт запомнила только, как чертыхался таксист. Девушка не видела, как он вошел в дом, не слышала, как вызвал по телефону полицию.
Таксист сумел найти выключатель, и она тут же пожалела об этом. Желтое электрическое сияние легло на запрокинутое лицо миссис Дикс, на недвижное грузное тело, обтянутое коричневым бархатом.
Не в силах совладать с дрожью, Кейт сидела на ступенях лестницы, пока не появились два проворных и абсолютно невозмутимых полисмена.
Один из них тут же вызвал врача и "скорую помощь". Другой принялся задавать вопросы.
Кейт отвечала, из последних сил пытаясь подавить подступающую истерику. Наверное, миссис Дикс споткнулась на лестнице и упала, глубокомысленно возвестил полисмен. Лестница очень крутая, и оступиться на ней проще простого, особенно в темноте и при такой комплекции, добавил он, скептически рассматривая неподвижное тело. Были ли у пострадавшей неполадки с сердцем? Если да, то объяснение очень простое. Кто-то позвонил в дверь, она побежала открывать, но, к сожалению, до двери живой так и не добралась.
— Дверь была не заперта, — бесцветным голосом сообщила Кейт. — Если и существовал этот кто-то, то он так и не понял, что может легко проникнуть внутрь.
— Обычная неосмотрительность, — нахмурился констебль. — Я бы, разумеется, обнаружил незапертую дверь при очередном обходе. Но теперь уже слишком поздно.
Да, слишком поздно, подумала Кейт, устало разглядывая похожую на шоколадную меренгу фигуру, недвижно лежащую на полу. Бедная миссис Дикс, долгие годы она пыталась укрыться в тихом мирке собственных грез, и вот этот мирок разрушен. Она так и не сказала правду. И теперь уже не скажет никогда.
Домой Кейт доставила полицейская машина; врач, прибывший по вызову констебля, снабдил ее успокоительным. Кейт, покачиваясь, перешагнула порог своей комнаты. Навстречу поднялась из кресла высокая фигура.
— Что ты здесь делаешь? — сердито и устало спросила девушка.
— Жду тебя. Я полдня жду какого-нибудь сообщения или извинения, которое у меня достанет оптимизма принять.
— Ох, Уильям, если бы ты знал. Прости, я не виновата. Слишком многое сегодня случилось.
Ее голос звучал на удивление невнятно. Уильям пересек комнату.
— Кейт, ты что, выпила?
Бренди. Именно так сказала полиция. Сержант и констебль поднялись наверх и обнаружили в натопленной, ярко освещенной гостиной пустую бутылку из-под бренди, стакан и перевернутую коробку с шоколадными конфетами. Все это вполне определенно указывало на то, что миссис Дикс поспешно вскочила, заслышав дверной звонок. Она много выпила в этот вечер, бренди вкупе с больным сердцем и сыграл решающую роль. А неудачное падение с темной крутой лестницы довершило дело. На теле отсутствовали какие-либо признаки насилия, а в комнате не обнаружилось следов присутствия постороннего, хотя констебль и заявил, что следует осмотреть более тщательно. Он посоветовал Кейт отправиться домой, хорошенько отдохнуть и не волноваться. Полицейские попросили ее не отлучаться из Лондона, так как вполне возможно, ее вызовут для дачи свидетельских показаний.
Вот и все. Кейт хотела предоставить полиции сухие факты, и теперь один таковой имелся. Но этот факт, по сути дела, не давал никакого ответа.
— Да, я выпила немного бренди, — ответила она. — По совету констебля. — Она содрогнулась. — Бррр! Терпеть не могу бренди.
Уильям включил верхний свет и внимательно посмотрел на нее.
— Чем ты занималась? Ты выглядишь так, словно участвовала в кулачных боях.
Кейт погладила больное запястье.
— Я хотя бы выжила. А миссис Дикс… миссис Дикс… — Она никак не могла выговорить это слово, лишь жалобно смотрела на Уильяма.
— Кейт, дорогая! Не волнуйся. Что-то случилось с миссис Дикс?
Она кивнула.
— Лестница. Полиция сказала, что она слишком крутая. А миссис Дикс слишком много выпила. Я не знала, что она пьет, не знала до вчерашнего вечера. Наверное, когда все время печалишься о пропавшем муже, это нормальное явление. Рядом с миссис Дикс лежала гипсовая детская голова, которую она смахнула с перил. Это выглядело так символично — словно напоминание о пропавшей Франческе. А тех двух внучек миссис Моссоп, я думаю, просто не существует. А это дьявольское лицо… все эти видения, галлюцинации, с первого до последнего! Прости меня, Уильям. Кажется, я заболеваю…
Кейт вернулась из ванной, уже совершенно успокоившись.
— Очень жаль, что так получилось, — буднично проговорила она. — Наверное, мне следовало остаться в больнице. Но с этого момента со мной будет все в порядке, не тревожься.
Уильям возился с чайником. Он поднял на девушку испытующий взгляд.
— В больнице? — Выражение его лица являло комичное сочетание недоверия и обеспокоенности. — Ладно, неважно. Потом расскажешь. Я пока заварю чай. А ты ложись-ка в постель.
— Да, только…
— Немедленно.
— Мне нужно сначала позвонить. Пойду поговорю с миссис Пиблз.
— Кейт, позвонить можно и утром.
— Нет, я не могу ждать.
Миссис Пиблз, услышав, что Кейт собирается позвонить в Рим, распахнула от изумления рот и застыла на месте. Придя в себя, она засуетилась.
— Ох, а вы думаете, этот аппарат подойдет?
— Разумеется, подойдет. Он же работает?
Кейт даже не понадобилось заглядывать в блокнот, куда она записала телефонный номер, подсмотренный прошлым вечером в квартире миссис Дикс. Он намертво запечатлелся у нее в памяти. Телефонистка сообщила, что придется немного подождать. Не сводя с телефона глаз, Кейт опустилась на диванчик, стоявший в прихожей. Сейчас она либо получит ответ на мучивший ее вопрос, либо запутается еще больше.
Миссис Пиблз, заметив ее состояние, подозрительно прищурилась:
— С вами что-то случилась, мисс Темпест?
В прихожую поднялся встревоженный Уильям, и Кейт, поддерживая поврежденную руку, вкратце рассказала об инциденте с автомобилем. Она не стала упоминать о своей ничем не подтверждаемой уверенности, что у водителя были раскосые глаза и желтоватое лицо.
— Все это пустяки, — завершила Кейт свой рассказ. — Американцы оказались на редкость чуткими людьми. Я была бы сейчас в совершенно нормальном состоянии, если бы не…
Кейт замолчала. Она никогда не рассказывала домохозяйке о миссис Дикс. А сейчас назойливое любопытство миссис Пиблз казалось особенно невыносимым. Девушка молча смотрела на телефон. Уильям подошел ближе и ласково положил ладонь ей на голову. Этим жестом он хотел выразить сочувствие и поддержку, но рука была слишком тяжелой. Кейт почувствовала себя Атлантом, поддерживающим Землю. Она попыталась увернуться.
— Перестань.
— Хорошо, мой ангел. Но ты должна рассказать нам кое-что еще. Например, что ты делала в Блумсбери.
— Выполняла поручение. Вы сегодня не видели этого… этого человека, миссис Пиблз?
— Кого вы имеете в виду? Того бродягу? Вчерашнего лазутчика? Нет, не видела, слава богу. Да вы же сами сказали, что ночью вас потревожил кот.
— Кот тоже там был.
Бродяга… Лазутчик… Эти слова были частью ее кошмара. Девушка опять почувствовала слабость. Внезапно зазвонил телефон, и она вскочила как подброшенная.
Из трубки доносились какие-то невнятные звуки. Кейт догадалась, что кто-то быстро говорит по-итальянски, голос казался страшно возбужденным. Вполне возможно, на том конце провода просто интересовались, кто звонит, но выглядело это так, словно рассказывали о чем-то чрезвычайном. Наконец Кейт смогла вставить слово:
— Кто-нибудь у вас говорит по-английски? Parla inglese?
В ответ последовала еще одна длинная и возбужденная тирада. Кейт вздохнула. Уильям решительно отобрал у нее телефонную трубку.
— О чем ты хочешь поговорить? — лаконично поинтересовался он.
— Спроси, кто говорит и чей это номер.
Уильям довольно бегло заговорил по-итальянски. Потом повернулся к Кейт, удивленно вздернул брови.
— Ты собираешься поговорить со сторожем на картонажной фабрике?
— Со сторожем?
— По крайней мере, он так говорит.
— О боже, я подозревала, что она просто выдумала вчерашний звонок! Теперь я знаю это наверняка, но слишком поздно. Я не могу спросить ее, почему она так поступила. Я ни о чем не могу ее спросить… — Тут до Кейт дошла горькая истина. Девушка закрыла лицо руками. — И теперь уже никогда не узнаю правду, — безнадежно прошептала она.
XI
Уильям остался на ночь. Он подхватил Кейт на руки и осторожно спустился вниз, в комнату девушки.
Укладывая ее в постель, он нечаянно задел поврежденную руку, и Кейт воскликнула со слезами на глазах:
— Какой же ты неловкий! Ненавижу тебя!
— Ложись в постель и не разговаривай. — Уильям разгладил простыни и многозначительно улыбнулся. — Когда ты поправишься, все будет иначе.
— Ничего иначе не будет. И я не больна!
Слезы продолжали катиться по щекам Кейт, перед глазами стояло бледное лицо миссис Дикс, безвольно поникшее тело в коричневом бархатном платье. Кейт никак не могла избавиться от ужасной картины — ей чудилось, что миссис Дикс покрыта слоем жирного шоколада.
Девушка судорожно всхлипнула.
— Вот твое лекарство, — тоном профессиональной сиделки сказал Уильям, протягивая Кейт две таблетки и стакан воды.
— Мне придется давать показания?
— Полагаю, да. Но дознание состоится через день-другой.
— Я этого не вынесу, Уильям. Я такая трусиха. Сегодня утром я сбежала из того жуткого дома. Просто-напросто удрала. Это лицо… Я не могла ничего с собой поделать. Я так испугалась. Повторилась та же история, что и в парижском ночном клубе. — Кейт уныло посмотрела на Уильяма. — Я себя презираю.
Уильям присел на край кровати и задумчиво посмотрел на девушку. В глазах Кейт застыла тоска, бледное лицо заострилось, волосы спутались. Она бывала и импульсивной, и безрассудной, и мягкосердечной, порой намеренно бестолковой и взбалмошной, а вот сейчас даже ужасно некрасивой, но Уильям всегда знал, как она беззащитна и ранима.