– Вот он и помчался искать этого Лернера, понятно? И тебе ничего не сказал знаешь почему?
– И почему же?
– Да потому что ему стало стыдно, он на самом деле что-то вспомнил.
– Да почему ему должно быть стыдно? Ну сфотографировался парень, и что с того?
Женя почувствовала себя снова неловко. И зачем она только вообще заговорила про Павла?!
– Просто там девятнадцатый год, вот он что-то и вспомнил… – вконец устыдилась своего вновь возникшего интереса к Журавлеву Женя. – Я неправильно выразилась. Ты прав, в этих фотографиях нет ничего стыдного, разве что Лариса эта – прос… Валера, все, не хочу больше об этом! Подождем, что расскажет сам Журавлев. Уверена, он найдет этого фотографа и все тебе расскажет. И дело не в том, что именно он там изображен, нет, просто мы сможем тогда узнать хотя бы что-то про саму Ларису Калинину. Может, этот фотограф знаком с ней.
– Женька, да не тушуйся ты так. Я понимаю твои чувства, думаю, на самом деле неприятно узнать, что твой парень встречается с проституткой, но, с другой стороны, он все-таки так и не стал твоим парнем, поскольку ты замужем, да и Калинина, возможно, не была проституткой, а просто девушкой легкого поведения. Так что прекрати тут краснеть, расслабься и постарайся распутать это дело. Если тебе тяжело, если ты не можешь…
– Мне не тяжело, Ребров. С чего ты взял? Вот возьму сейчас да и позвоню Журавлеву, спрошу, нашел он Лернера или нет.
И она тотчас набрала номер Павла. Поздоровалась как ни в чем не бывало и спросила про фотографа.
– Привет, Женечка. Да, нашел. Но только не в Москве. Он сам живет в Питере, мы поговорили с ним по телефону, я отправил ему снимок фотографии, спросил, когда они были сделаны и принимали ли участие в выставке. Но о результатах я расскажу вам с Ребровым все же не по телефону. Давайте встретимся…
Во время разговора Женя включила громкую связь, и Ребров кивком согласился с Женей назначить встречу в расположенном рядом с отделом кафе.
Вышли из квартиры, прихватив трофеи: помаду предполагаемой подруги Калининой, пару фотоальбомов и ту самую огромную фотографию, снятую со стены, чтобы проверить ее на отпечатки пальцев.
Женя высадила Реброва возле отдела, а сама пошла в кафе, чтобы заказать кофе. Журавлев был уже там. Она предполагала, что он может прийти раньше, и немного нервничала, не зная, как себя с ним вести, но именно в этот день, когда за плечами была ссора и примирение с мужем, она вдруг почувствовала себя защищенной. Причем защищенной именно Борисом. С Павлом они расстанутся, это понятно. Главное, чтобы ее пульс не учащался, когда она увидит его.
Но она заволновалась, заметив его сидящим за столиком возле окна. На нем был тонкий черный свитер, который шел ему и придавал всему его облику какой-то легкий трагизм в сочетании с романтизмом. Бледные полные губы, впалые щеки, синие глаза. Неудивительно, что профессиональный фотограф захотел сделать его своей моделью.
– Привет! – Она села напротив него. – Как дела?
Ничего глупее и спросить было невозможно. Разве непонятно, как ему сейчас тяжело?
– Ребров сейчас подойдет. Мы взяли эту фотографию, ну, ту, крайнюю, на которой наклейка, на экспертизу.
– Думаешь, найти там мои следы? – улыбнулся одними губами Павел. – Я тоже прикасался к ней в перчатках, как и вы с Ребровым.
– Скажи, но это точно там ты? – решила на всякий случай спросить Женя.
– Да, это я.
Как раз в эту минуту в кафе вошел Ребров. Мужчины поздоровались. К ним подошла официантка, Павел заказал всем кофе.
– Так вот, рассказываю. Поговорил я с этим Лернером. До этого нашел фото его самого в интернете. Он на самом деле профессиональный фотограф, живет в Питере. И, главное, увидев его, я вспомнил, когда, где и с кем я оказался в том доме… История удивительная. Итак. Это девятнадцатый год, август. Я был в отпуске и отдыхал в Лазаревском. Снял там квартиру в частном пансионате и целыми днями купался в море, ел да спал. Все. Так вот, моей соседкой по пансионату была одна девушка. Очень красивая, ну просто модель!
– Калинина… – невольно вырвалось у Жени.
– Мы, конечно, познакомились. И как не познакомиться, когда сидим за одним столиком, прогуливаемся по набережной, ну и все в таком духе. Она была одна, сказала, что приехала для того, чтобы отоспаться. Поэтому не взяла с собой своего парня. Понятное дело, что на пляже к ней постоянно кто-то клеился, за ней ухлестывали два парня из соседнего пансионата, они ей просто проходу не давали. Пришлось объяснить им, поговорить, слава богу, отстали. Но девушка была так хороша собой, у нее была такая фигурка, что за ней, когда мы с ней возвращались с пляжа, увязался еще один мужик, такой бородатый, интеллигентного типа, с дорогущим фотоаппаратом. Я и говорю ей: Лара, мол, подожди, пусть человек сделает твои фотографии, не наглый тип, нормальный такой, он просто не мог пройти мимо такой красоты. Ну, мы остановились, мужик представился профессиональным фотографом, сразу же дал нам свои визитки, и да, точно, его звали Миша. Михаил Лернер! Он сказал, что снимает квартиру в большом доме на первой линии, что там шикарный сад, много роз… Он засыпал Ларису комплиментами, сказал, что готовится к выставке в Москве, что эта выставка будет о любви, о страсти, ну и все такое. И что мы (он подумал, что мы пара) просто идеально подходим в качестве моделей. Я так понял, что он ходил по пляжу и искал красивых девушек и парней. Мы к тому времени уже сидели в кафе и пили вино. И погода была чудесная, и мы слегка опьянели, да и Лариса показалась мне еще красивее…
Женя почувствовала себя настоящей уродиной и даже опустила голову. Ей было невыносимо слышать такое. Надо же, какие комплименты отвешивает какой-то там проститутке!
– Короче, мы согласились, и он, этот Миша, заманив нас к себе в квартиру, где он обустроил большую комнату, превратив ее в студию, со светом, зонтом и все такое, фотографировал нас в разных позах несколько часов. Он сделал, как мне кажется, тысячу кадров! Только и слышно было: щелк, щелк… Он говорил, что ему сказочно повезло, что он встретил нас. И что, когда будет выставка, он непременно нам позвонит и пригласит. И ведь позвонил, пригласил, где-то в ноябре девятнадцатого года, но я же тогда работал в Кунцевском отделе, и у меня не было ни одной свободной минуты… Короче, не поехал.
– А Лариса? Вы с ней не продолжили знакомство, когда вернулись в Москву? – Ребров просто спас Женю, когда первый задал этот вопрос.
– Вы, верно, думаете, что речь идет о Ларисе Калининой, да?
– Может, Малининой? – Женя, закатив глаза, повернулась к окну и принялась рассматривать занавеску.
– Друзья мои, эту девушку на самом деле звали Лариса, да только это совсем другая Лариса. Ее фамилия Плохова. Лара Плохова. Я по этому поводу много шутил.
– Да она нарочно назвалась так, для прикола. – Женя вернулась в прежнее положение и теперь рассматривала Журавлева чуть ли не с ненавистью. Вот ведь дурак! А еще следователь! Как будто бы женщина не может назваться любой фамилией!
– Нет, не для прикола. Вы удивитесь, если я вам скажу, что она… наша коллега! Она следователь Лариса Плохова! Это другая Лариса, понимаете? Она работает в Замоскворецком отделении. И она точно там работала и работает, я уже проверил и даже позвонил ей!
– Ничего себе… – Ребров откинулся на спинку стула и вздохнул, как если бы ему предстояло теперь разгадать еще более сложную задачку.
Подошла официантка, принесла кофе. Женя сделала несколько глотков, обожгла губы.
– Да уж, Журавлев, удивил так удивил, – сказала она. – И как же эти фотографии оказались в квартире нашей Калининой?
– Она их просто украла. Об этом мне рассказал уже Лернер. После выставки, примерно через три дня, он заглянул на выставку, она проходила в одном культурном центре на Красной Пресне, и вдруг обнаружил исчезновение четырех работ! Охранники сказали, что приходила девушка, сказала, что она купила эти работы. Те, видимо, посмотрели, девушка-то с фотографий, и пропустили ее.
– Но как такое возможно?
– А как возможно было вынести в Праге с выставки фотографию Мэрилин Монро? А в Стокгольме вынесли гравюры и скульптуры самого Сальвадора Дали?! Да мало ли совершается краж? А здесь просто выставка фотографий не очень-то известного, хоть и безусловно талантливого, фотографа Лернера…
– То есть Калинина каким-то чудесным образом оказалась на этой выставке? Вы сами-то в это верите? – возмутилась Женя.
– Я думаю, что она увидела где-нибудь рекламу этой выставки, может в метро или в каком-нибудь журнале, увидела Ларису Плохову и узнала в ней себя! – сказал Павел. – Тоже, видать, задумалась: кто и где ее сфотографировал, но так и не вспомнила. Нашла этот центр, пришла туда, увидела эти фотографии и обомлела. Они ей так понравились, что она их украла. Привезла к себе и повесила над кроватью. Вот вам и вся история.
– Мальчики, тогда можно предположить, что Ларису Калинину убили по ошибке, вместо следователя! Нам надо срочно найти эту Плохову!
– Я звонил ей, она сейчас во Владимире, в командировке. Вот вернется, мы с ней встретимся и поговорим.
– Ты хотя бы предупредил ее, рассказал об убийстве Калининой? – спросил Ребров.
– Пришлось. Но она, скажу я тебе, не из пугливых.
– А я все равно постараюсь найти подружку Калининой. Конечно, мотив, связанный с работой следователя, более жизнеспособен, но мы же должны проверить все.
– За квартирой Калининой следят, видео с камер в театре просматривают, эксперты тоже работают… Дождемся результатов, там видно будет, – сказал Ребров. – Знаете что? Мне одного кофе как-то маловато. Журавлев, Женя, может, закажем себе супу?
13. Февраль 2024 г.
Оля
На День всех влюбленных случился большущий скандал. И дело, конечно, не в том, что Вера увела у меня парня. Да и не она увела, он сам к ней прилип, когда понял, что из нас двоих Вера – самая перспективная партия, пусть не в плане женитьбы, но все равно – потусоваться за ее счет, потянуть с нее деньги.