А что было потом? Может, к ней кто пришел и она прогнала его? Что, что такого могло произойти, чтобы он взорвался, превратился в бомбу замедленного действия, чтобы кинулся домой за ножом и потом набросился на нее…
Григорий зажмурился. Рука его сжимала невидимый нож. Он что, сошел с ума и убил Ларису? Вернулся к ней, когда она спала… Кажется, ее убили сонную… Значит, он взял ее ключи, открыл квартиру, вошел, увидел ее, спящую, и начал наносить удары? И когда это он сошел с ума?
Что произошло тем вечером? Что?!
Он силился вспомнить…
Последнее, что он помнил, это клубника, сладкая, крупная. И он полулежит на кровати в мягких подушках, и голова Лары на его плече. В одной руке клубника, другой он гладит под одеялом ее теплое шелковистое бедро. И ему так хорошо…
Его, простого мужика, охранника, впустили в постель к женщине, которую другие мужчины покупали за бешеные деньги! А ему она время от времени доставалась бесплатно. Причем вся, целиком, вместе с душой, что особенно ценно!
Так что, что такого могло произойти, чтобы он схватился за нож? Может, к ней кто зашел и он, пьяный, увидел его? Может, хотел убить ее любовника, который пришел вне расписания, а спьяну перепутал?
Стелла… Идиотка. И ведь ей все это кто-то рассказал!
Кто-то знает? Кто-то видел, как он носился по подъезду пьяный, с окровавленным ножом? И кто этот человек?
Может, Марина? Надо бы заглянуть к ней да поговорить. Предложить выпить. Она давно посматривает на него как на мужчину, да и внешне она ничего так. Правда, ей за шестьдесят, как говорится, он столько не выпьет! В любом случае она относится к нему по-человечески, иногда, зная, что он перебрал, видит же, как возвращается вечером из магазина с бутылками, предлагает утром холодное пиво. Ангел, а не соседка.
Стелла… Вот дура! Что она там сказала? Какой-то у нее брат есть, оказывается, Сашка, что работает в органах.
Григорий, не успев докурить одну сигарету, раскурил следующую. Комната наполнилась дымом.
А что, если за ним сейчас приедут? Что, если дура Стелла подтвердит, что сама лично видела, как он убивал Лару? Но нет… Она не станет этого делать. Во-первых, ее в тот вечер не было, и видеть она ничего не могла. Во-вторых, ничего вообще не было! Кто-то другой пришел и убил Лару. Возможно, один из ее любовников. Узнал, что у нее все поставлено на конвейер, сильно огорчился, когда понял, что она проститутка, да и убил ее!
Но мысли все упорнее и упорнее возвращались к Стелле. Может, он сам проговорился ей спьяну? Но с тех пор, как умерла Лариса, Стеллы у него не было, она не приходила. Звонила ему, просилась, да только он не хотел, не мог – Ларочка же умерла и он был в трауре.
Григорий погасил сигарету, выбросил окурки, вымыл пепельницу, распахнул окно, чтобы проветрить квартиру, и пошел к соседке Марине.
Загадал: если она не откроет ему или же по ее взгляду он поймет, что она что-то знает и боится его, вот тогда он сразу же отправится к психиатру и все ему расскажет. Если он сошел с ума, то его не посадят, а будут лечить.
Думая таким образом, он и сам ужаснулся своим мыслям. Но разве ж человек знает, в порядке он или уже сошел с ума?
– Гриша? – Марина распахнула дверь. – Привет, дорогой. Что это у тебя лицо такое странное?
– Поговорить надо.
Она его впустила, значит, ничего не видела и не знает. Не боится его.
Он сразу рассказал ей о Стелле.
– С чего это она взяла, что ты убил Ларису? – нахмурилась Марина, запахивая длинный красный бархатный халат.
Григорий отметил, что у нее маленькая грудь и кожа на шее покрыта бледными коричневыми пятнами. Морщин на лице почти нет, но чувствуется, что женщина старая и какая-то уставшая от жизни. Быть может, дело в ее взгляде? У молодых другой взгляд.
– Да она так это представила, что, типа, все вокруг знают. Но я-то не знаю. Да и с чего мне ее было убивать? Бред какой-то! Скажи, Марина, ты замечала когда-нибудь за мной какие-то странности?
– Гриша, да ты самый нормальный мужик из всех, кого я знаю! Красивый, рукастый, добрый! Разве что выпить любишь, так кто не любит? Нет, не замечала. Мне вообще кажется, что ты был к Ларисе неравнодушен.
Он поджал губы. Его распирало от желания похвастаться перед соседкой своими мужскими победами, но вдруг она истолкует это по-своему, мол, убил из ревности к другим мужикам?
– Она сказала, что я убил Ларису одним из своих ножей… Но я-то знаю, что она просто злится на меня за то, что я трачу на ножи большие деньги. Ну да, мне нравятся хорошие ножи, ими одно удовольствие резать мясо. Мы с мужиками иногда собираемся на природе, и кто готовит шашлык? Я! А попробуй тупым ножом порезать баранину!
– Что, она так и сказала? Но почему?
– Вот и я тоже думаю. Может, кто-то видел меня в тот вечер?
– Гриша, да не думай ты об этом! – всплеснула руками Марина. – Вот глупости-то! Тоже мне, нашла убийцу! Я вот лично слышала, что нашу Ларису убили по ошибке. Знаешь, произошла якобы такая фатальная ошибка, должны были убить другую женщину, которая просто похожа на нашу Лару, а в результате пострадала ни в чем не повинная молодая женщина, к тому же редкой красоты! Вот ведь судьба! Так что ты сразу выкинь из головы то, что наговорила тебе твоя Стелла! Она просто злится на тебя за то, что ты до сих пор кормишь ее обещаниями. Просто человек устал ждать, вот и все. И все это она просто придумала. И никто тебя не видел, да и не мог видеть.
Тут Марина как-то слишком уж энергично, словно в танце, вильнув бедрами, повернулась к буфету и достала бутылку коньяку.
Григорий оценил ее прическу, макияж и подумал о том, что эта одинокая женщина, домоседка, по сути, уже с самого утра приводит себя в порядок, наводит красоту, словно в надежде встретить мужчину. Даже губы накрашены. Или у нее такой характер?
– Нет, пока не хочу, – соврал он, поблагодарил Марину и вернулся к себе, достал водку. Выпил. И сразу стало как-то легче.
Волшебный напиток!
Григорий выдвинул ящик кухонного стола, чтобы просмотреть свою не такую уж и большую коллекцию кухонных ножей. Всего-то пять.
Достал. Вот они, мощные, с широкими лезвиями, кованые, с черной, словно смазанной мазутом, полосой с тупой стороны и блестящим острым лезвием с другой. Пересчитал. Их было четыре. Где пятый нож?
Он выдвинул ящик с приборами, поискал в отделении для ножей среди других, самых разных, но не нашел. Нож исчез. Вот куда он мог его деть?
От страшной догадки волосы на его голове зашевелились. Ему стало нехорошо, и он выпил еще.
Затем сел и задумался. Попытался представить себе, куда бы он мог спрятать нож, которым (страшно даже предположить такое!) убил Лару.
Пришла свежая мысль – а в чем он был, где одежда, которая в случае, если он орудовал ножом, должна быть тоже в крови? Куда он все это мог спрятать? Ну не под ванну же. Слишком просто. Куда? И в чем он мог быть? Толстовка зеленого цвета. Домашняя. Или нет, если он в тот вечер был с Ларисой, то наверняка надел голубую рубашку. И где она сейчас?
Он бросился в ванную комнату и заглянул в корзину для грязного белья. Ее там не было. Ее, как и ножа, нигде не было.
Если он был пьян да еще и не в себе, поскольку сильно разозлился на Ларису (знать бы еще причину!), то его воспаленный мозг должен бы придумать какое-то уж слишком оригинальное место, схрон. Такое место, где бы он, женившись, мог прятать бутылки или кошелек. Ну не в бачке же унитаза! Это пошло и противно. Нет-нет.
Григорий ходил по квартире, пытаясь представить себя в том безумном состоянии, и где, в какой комнате ли, кухне, в ванной ли, ну где он мог бы спрятать грязную голубую рубашку и нож? Вряд ли он выбросил все это в окно, понимал же, что все вокруг осмотрят и найдут.
Может, в подъезде? Но там уборщица убирается. Мусоропровод закрыт, им давно уже не пользуются, мусор выносят на помойку за домом.
Он машинально открыл холодильник, увидел пустые прозрачные полки с какими-то жирными пятнами и потеками томатного соуса, взял тряпку и принялся отмывать. Сбрызнул стекло специальным средством и прошелся по второму разу, потом чистым полотенцем протер, высушил все.
«И зачем мне жена? Я прекрасно справляюсь и сам. А то жила бы здесь такая Стелла, мать ее, командовала мной, запрещала бы мне переключать каналы, а у меня свои привычки, пристрастия…»
В магазин за продуктами идти было лень, Григорий решил отварить себе сосиски или пельмени. Открыл морозилку, достал большой пакет с пельменями. Он показался ему слишком тяжелым. С хрустом открыл его, он оказался вскрытым, и тотчас уронил – вместо пельменей увидел голубой в красных пятнах сверток, из которого торчала рукоять пропавшего ножа.
26. Август 2024 г.
Женя
Весь следующий день Женя была дома, занималась домашними делами, разобрала гардеробную, добралась до уголка в зимнем саду, где на полках стояли горшки с цветущими геранями. Устроившись на скамеечке, она острыми ножницами обрезала сухие омертвевшие стебли и листочки, взрыхлила землю, добавила сверху немного свежего грунта и полила. За этим занятием ее застал садовник. Поздоровался с ней.
– Вас ведь зовут Сергей? – спросила Женя, чувствуя себя неловко от того, что человек работает в их доме уже довольно давно, а она так и не нашла времени познакомиться с ним поближе или хотя бы просто поговорить.
– Да.
Это был высокий крепкий парень. На нем была синяя рубашка с закатанными рукавами и зеленый рабочий комбинезон. Светлые волосы, круглое румяное лицо, карие глаза. Симпатичный, деликатный, молчаливый.
– Люблю герань, – сказала она. – Все мечтаю клумбу сделать из разноцветных гераней, как у Клода Моне в Живерни. Но это же сколько растений нужно высадить в землю. А осенью-то снова вернуть в горшки и разместить здесь, в зимнем саду, иначе зимой они замерзнут, погибнут. Все-таки мы в России живем, а не во Франции.
– Ну и какие проблемы? Я бы все сделал, – ответил садовник. – Если хотите, весной, может в мае, и начнем работу. Я могу размножить те герани, что уже есть, они же неприхотливые, легко принимаются, их даже не надо проращивать в воде. Остальное докупим весной. И сделаем клумбу. Да мы могли бы уже этой весной сделать хотя бы небольшую клумбу в саду.